Изольда

Мать вздохнула и отпила глоток коньяка. Не глядя на дочь, задумчиво подцепляющую длинным ноготком последний кружок лимона, лежащий на тарелке, она продолжала рассказывать свою историю нарочито монотонным голосом, специально лишив рассказ эмоциональной окраски. Она боялась сбиться, не договорив главного, и заплакать, так и не объяснив дочери, почему всю жизнь обманывала ее!

– А потом его пригласили из Саратова в Москву, в Большой театр. Ты же слышала этот голос – мы с самого начала знали, что Нурлан надолго не задержится в нашем городе, но какая была трагедия для всех его поклонников, когда он уехал! Я думала, что сойду с ума! Я плакала днями и ночами, и мои родители наконец не выдержали. Пообещали мне поездку в Москву, если я хорошо закончу учебный год… Я сдала экзамены на четверки и пятерки, и в день моего шестнадцатилетия мне подарили билеты на поезд. Так и получилось, что в июне я отправилась к Нурлану… Ну, то есть это я знала, что еду только к нему, а для всех остальных я ехала в столицу погулять, посмотреть достопримечательности, походить по театрам!.. Мама попросила свою двоюродную сестру приютить меня на неделю, дали мне с собой денег. И я поехала – навстречу собственной судьбе. Вот в эту неделю все и случилось.

Зинаида допила коньяк и, выхватив лимон из пальцев Изольды, быстро сжевала его и проглотила, даже не поморщившись. Ее худые руки беспокойно заерзали по столу, не находя себе места, и женщина, виновато улыбнувшись дочке, сцепила их в замок и положила себе на колени. Потом, откашлявшись, она снова заговорила, и ее рассказ уже ничем не напоминал романтическую историю о первой любви школьницы к молодому певцу. Стараясь поскорее разделаться с неприятными воспоминаниями, женщина говорила так быстро, что Изольда едва понимала ее торопливую речь.

– В тот вечер в Большом давали «Риголетто», великолепный спектакль, Нурлан в роли герцога. Как он пел! Ты не представляешь! Я плакала, слушая его! А когда он смотрел на Джильду, я думала, что умру от ревности! И я бы тоже могла умереть за него – как она, боже, я его так любила! Конечно, после спектакля я с толпой других фанатов ловила его у выхода… И Нурлан вышел к нам! Он же был молодым, как ты сейчас, и не страдал звездной болезнью. Нурлан не боялся разговаривать с нами, а когда узнал меня, улыбнулся и предложил всем вместе погулять по городу! Можешь себе вообразить, что я тогда чувствовала? Да я бы за ним на край света отправилась с закрытыми глазами, не то что по Москве гулять! И он, наверное, это знал, и ему нравилось, что глупая девчонка влюблена в него до одури!..

Конечно, Нурлану льстило внимание Зины. Она была хорошенькой, немного похожей на немецкую фарфоровую куклу – с длинными темно-русыми локонами, наивными голубыми глазами и румяными щечками. Девушка смотрела на своего кумира обожающими глазами, что бы он ни говорил и ни делал, и Нурлан, как любой нормальный мужчина, с удовольствием находился в ее обществе. Однако он никогда не забывал о том, что Зиночка – школьница, и относился к ней слегка покровительственно, не позволяя себе никаких вольностей, ничего, кроме ласковых взглядов и вполне невинных прикосновений. Но девочке хватало и этого: она так любила Нурлана, что готова была ради него отказаться от всего мира. Если бы он позвал ее, Зина бы тотчас же бросила и школу, и родителей, и родной город, поехала бы за ним на Север, в тропики, да хоть в ад! Если бы Нурлан захотел, она бы сделала для него все, но ему от нее ничего не было нужно. И все-таки он не гнал Зину от себя, и втайне девочка надеялась на то, что когда-нибудь наступит счастливый день, когда ее кумир полюбит ее нежной и страстной любовью!..

– Где мы только не гуляли в тот вечер! Правда, я плохо помню наш маршрут, потому что у меня была другая забота – пробиться сквозь толпу девчонок поближе к Нурлану, чтоб хотя бы идти рядом с ним, я радовалась и этому!.. А в середине ночи народ начал рассасываться, и в конце концов остались только какие-то ребята и я – одна девчонка среди мужчин… Мне бы подумать об осторожности, но какое там! Я ведь шла рука об руку с Нурланом, он разговаривал со мной, смотрел на меня. Я была счастлива! А потом один из ребят предложил пойти к нему на квартиру и «отметить встречу»… Ты думаешь, я испугалась? Нет, я посмотрела на Нурлана – как он скажет, так и будет. Он согласился, и я тоже пошла. Неизвестно куда, к какому-то незнакомому парню…

Замолчав, мать тревожно взглянула на Изольду, но, увидев понимание и сочувствие на ее лице, облегченно вздохнула и немного успокоилась. Как сложно воскрешать прошлое, выставляя напоказ самые неприглядные его моменты, с ужасом ожидая увидеть презрение в глазах дочери!.. Зачем-то взяв в руки бутылку, женщина механически отвинтила крышку и понюхала янтарную жидкость; терпкий запах коньяка вывел ее из задумчивости, и она вернулась к своему повествованию.

– Квартира оказалась далеко – в Ясеневе, но это никого не испугало. Ребята поймали такси, мы все погрузились в него, набившись как сельди в бочку, и поехали. Всю дорогу я сидела на коленях у Нурлана, – женщина запнулась и с печальной улыбкой посмотрела на дочь. – Я ведь тогда даже еще не целовалась ни с кем, так что попробуй представить себе мое состояние!.. Восторг, эйфория! Нурлану, наверное, было смешно наблюдать за мной, я уткнулась носом ему в плечо и тихонечко целовала его куртку, а он нежно поглаживал меня по спине. Так мы и ехали. И как же мне не хотелось выходить, когда мы наконец прибыли!..

Но Зина, разумеется, покорно поплелась следом за всеми, ни на шаг не отходя от Нурлана, а тот смеялся над робостью спутницы и сжимал ее маленькую ладошку в своей. Они поднялись на пятый этаж старого кирпичного дома, и девушка, ожидавшая увидеть грязную и тесную клетушку общаги, была приятно удивлена: квартира оказалась двухкомнатной, очень просторной, почти без мебели, но с работающим холодильником и ванной с холодной и горячей водой. Ребята быстро приготовили какую-то немудреную закуску и накрыли на стол, а потом извлекли откуда-то огромную бутыль с домашним вином и разлили его по стаканам. Зина сперва отказывалась от спиртного, но ее уговорили выпить «совсем чуть-чуть», «за встречу», и она, поколебавшись, тоже взяла свой стакан с вином.

А потом ей подбавляли снова и снова, и девушка с удовольствием пила, потому что вино оказалось вкусным и сладким, все вокруг улыбались ей, и было так хорошо! Хозяин квартиры принес от соседей гитару и ночь напролет играл романсы, а Нурлан пел, и его голос потряс Зину – ведь одно дело слушать кумира из зрительного зала, и совсем другое – сидеть рядом с ним и даже изредка подпевать ему!.. Еще позже они включили старый магнитофон и, не обращая внимания на шипение пленки, танцевали под какую-то иностранную музыку. И снова Зина таяла в объятьях Нурлана… Он прижимал ее к себе так крепко, что ей было трудно дышать, и целовал ее волосы, гладил щеку, шею, шептал на ухо что-то ласковое… Таким он и остался в ее памяти навсегда – нежным, родным и бесконечно любимым!..

– А что было потом, не помню, я словно провалилась в какой-то временной карман. Очнулась я от пронизывающего холода в той самой квартире, куда меня привезли накануне. За окном – предрассветные сумерки, темно, неуютно, ужасно хочется пить, и голова просто раскалывается! – на мгновение мать прижала к губам дрожащую руку, но, взглянув на дочь, застывшую в позе напряженного внимания, справилась с волнением и, нервно сжав ладонь в кулак, опустила его на колени. – Ты пойми, это было совсем другое время… Тогда никто так не пил, как сейчас. У моих родителей спиртное на столе появлялось только в большие праздники, и они бы никогда не позволили мне пить! Глупая, я не знала, как вино действует на людей. Мне оно показалось очень вкусным и совсем не страшным, к тому же я считала себя уже взрослой. У меня просто голова кругом пошла, сама понимаешь: чужой город, любимый человек рядом, веселая и шумная компания! Но когда я очнулась – почти голая, на одеяле, среди раздетых парней, – это уже была не сказка, а кошмар. Я слышала храп вокруг себя, видела людей, спящих повсюду в самых нелепых позах – в обеих комнатах, на диване в обнимку, на полу возле батареи, на кухне и даже в ванной! Вот только Нурлана среди них не было. Я старательно склонялась над каждым мужским телом, искала его, но напрасно. Он ушел, оставив меня в этой квартире, бросил среди едва знакомых парней. А я… В тот момент я даже не сообразила, что со мной не так. Я была в своей блузке, на которой не осталось ни одной пуговицы, и в юбке, белья я не нашла, да и не искала особо. Ужасно хотелось домой: меня трясло от озноба, хотя в квартире было тепло, даже душно. Чувствовала я себя просто отвратительно, так, словно меня били или пытали, на ногах я заметила кровь…

Зине хватило здравого смысла побыстрее убраться из этого дома. Она кое-как привела себя в порядок на кухне над раковиной, запахнула блузку и подвязала ее шнурком от ботинок, который вытащила у кого-то из обуви. Потом подхватила свои босоножки и босиком, стараясь никого не разбудить, выбежала из квартиры; когда дверной замок громко щелкнул, сердце девушки едва не выскочило из груди, и она зайцем понеслась вниз по лестнице, только миновав пять этажей и вылетев из подъезда, чуть-чуть перевела дыхание.

– Как я добиралась до тетки, плохо помню. Меня подвез какой-то парень, наверное, пожалел. Я выглядела дико – растрепанная, в разорванной одежде и босиком… почему-то я так и не надела босоножки. Наверное, была в шоке, – женщина грустно улыбнулась и прикоснулась к ладони дочери. – Остальное ты все знаешь… Через девять месяцев родилась ты, а я все это время размышляла о том, что произошло со мной. Куда пропал Нурлан? Последнее, что я помню, – как мы с ним танцуем, и он гладит меня, целует… Разве он мог просто уйти? Я же видела, что нравлюсь ему!.. И в какой-то момент я стала думать, что у меня была любовь с Нурланом и я просто забыла об этом… Жаль, память стерла все, что было после танца, но раз я беременна, значит, что-то было, и непременно с ним! Никого другого я бы к себе не подпустила, потому что люблю Нурлана! Я убеждала себя в этом снова и снова, пока наконец не поверила в свою выдумку и не заставила поверить всех вокруг. Быть близкой с любимым мужчиной – совсем не то, что оказаться изнасилованной неизвестно кем… Я не могла жить со своей правдой и предпочла ложь!.. Ты, наверное, осуждаешь меня за это?