Изоморфы

— Ты лихо дерешься для девчонки, — заметил он.

— Для девчонки? — она была уверена, что дерется не хуже большинства его головорезов.

— Что ты забыла на Стрелецкой?

— Ничего. Я возвращалась домой.

— Ясно, — он замолчал, очевидно, раздумывая, что с ней делать дальше.

— Что будет с ними? — не удержалась Бьянка, бросив еще один взгляд вниз в зал.

— Это тебя не касается, — симпатия исчезла из его взгляда и голоса.

Бьянка снова всмотрелась в его лицо и не нашла там никаких изъянов, из-за которых ему могли дать подобное прозвище.

— Ты — Меченый? — прямо спросила она.

— Да, меня так называют.

— Отпусти их.

— С какой стати?

— Они уже усвоили свой урок.

— Я так не думаю. И повторю, если ты не поняла с первого раза: это не твое дело.

— Что ты хочешь взамен?

Он пришел в легкое замешательство от ее наглости.

— Что ты можешь мне предложить?

Вопрос прозвучал так, что любой другой человек на ее месте съежился бы и стал молить о пощаде, осознав всю свою ничтожность. Но ей снова было все равно, хотя нет: ей было интересно цеплять его, задевать его чувства, хоть чем-то, хоть как-то, ощущать отклик — что угодно, кроме безразличия.

— А что ты хочешь?

— Все, что я захочу? — перефразировал он, но Бьянка не могла отступить, она шла по какому-то давно забытому следу, и знала лишь, что не должна останавливаться, иначе снова потеряет его.

— Все, что захочешь, — ответила она. И в его глазах мелькнула жалость и удовлетворение. Что-то удивительно знакомое, отчего Бьянке стало уютно, несмотря на очевидную глупость ее ответа.

— Отпустите их, — бросил он людям внизу, и те беспрекословно подчинились.

Меченый поднялся с места и пошел по проходу, Бьянка молча последовала за ним. Двое охранников замыкали шествие. Вскоре они свернули на лестницу, спустились на первый этаж, и оказались перед дверью кабинета. Меченый вошел внутрь, за ним Бьянка, двери закрылись, охранники остались снаружи, а они с боссом местной мафии — наедине.

— Я никак не могу понять, ты — настолько дура или храбрая до безрассудства? Впрочем, одно стоит другого, — заметил он.

Бьянка никак не стала комментировать его замечание. Она смотрела, как он снимает пиджак, и расстегивает верхние пуговицы рубашки.

— Раздевайся, — сказал он.

И странное знакомое чувство снова охватило ее с ног до головы. Стыд и желание.

— И это все, чего ты хочешь? — с издевкой произнесла она, расстегивая ремень и стряхивая с себя Лешины джинсы. Майка полетела в сторону шкафа. Бьянка осталась перед ним в трусах и бюстгальтере. Ребра и позвонки торчали из ее худого нескладного тела. Но волосы и глаза заставляли забыть обо всех недостатках, и даже нос с легкой горбинкой был на своем месте.

— Ты заменишь моим парням тех шлюх, что они отпустили, — его взгляд был по-прежнему холоден, но внутри угадывался сдерживаемый гнев. Она его все-таки достала. — Я буду первым.

— Да ну? Я слышала, у тебя проблемы с этим делом. И потому ты Меченый. — Продолжила Бьянка свою милую стратегию размахивания красной тряпкой перед носом быка. Впрочем, теперь ей только это и оставалось, после того, как он огласил свои планы. Ей все равно не жить — так пусть он сам ее прибьет, чем затрахает до смерти стадо его баранов.

— Я — Меченый поэтому, — он медленно расстегнул и снял рубашку. На его боку красовался маленький аккуратный шрам, но выше шел огромный, почти через все ребра, на животе — еще несколько коротких. Когда он повернулся к ней спиной, Бьянка увидела следы от пуль.

— Боже, — вырвалось у нее.

— Я должен был умереть, — мрачно сказал он. — Но выжил. Ниже, — он расстегнул брюки, — шрамов у меня нет.

— У тебя не было женщин. Поэтому они так говорили. Ты не развлекался с проститутками, — осенило Бьянку.

Меченый стал мрачнее грозового неба и сделал шаг к ней. В этот момент, она уже было решила, что финал близок. Драться с ним ей не приходило в голову — что-то подсказывало, что он отлично дерется, да и тело его было в превосходной форме, несмотря на следы прошлых передряг. Тело человека, который не просиживает дни в кресле, а умеет жить и умирать.

Но он сдержался. Подошел к ней в плотную и сорвал с нее оставшееся белье.

— Ты права. Ты будешь первой после долгого перерыва. Тем хуже для тебя.

И без предисловий или каких-либо прелюдий усадил ее на стол и взял одним мощным движением.

Бьянка вскрикнула. Он замер, оставшись у нее внутри.

— У тебя не было мужчины? — он смотрел на нее так, словно она была музейным экспонатом.

Бьянка никогда не задумывалась на эту тему. Воспоминания, всплывавшие в ее сознании, определенно говорили, что был. Но она в тринадцать лет погрузилась в кому и вышла из нее какие-то пару недель назад — конечно же, у нее не было мужчины, не могло быть.

— Видимо, да, — признала она.

— И ты так решила провести свой первый раз?

На этот раз Бьянка была полностью с ним согласна — ее поведение не отличалось логичностью.

— Черт, нет, — ответила она. Потом посмотрела вниз, на их крепко переплетшиеся тела, и пробормотала: — или да.

— Так, ладно, — он стал выходить из нее, но Бьянка вцепилась в него руками и ногами:

— Не надо, не уходи, пожалуйста, — по какой-то причине она знала, что ее сердце разорвется, если он еще раз покинет ее. Еще раз?

Он смотрел ей в лицо и ровным счетом ничего не понимал.

— Не уходи, — вновь попросила она, и он подчинился.

Спустя полчаса они уже валялись на полу, и Бьянка оседлала его сверху. Она двигалась в неистовом ритме, закрыв глаза. Волосы рассыпались по всему ее телу, испарина покрыла лоб и ложбинку над выразительными губами. Она будто исполняла ритуальный танец или молилась неведомому божеству, лицо ее светилось счастьем, и Меченый не мог отвести от него глаз, настолько оно было прекрасным. И знакомым. Ее движения, касания рук, взгляды — все было до боли знакомым и дорогим.

— Хватит, — попросил он. — Остановись, — его руки поймали ее бедра и заставили успокоиться. — Ты хотела устроить мне незабываемый секс, чтобы я не отдал тебя остальным?

— Нет, — покачала она головой, приходя в себя, — у меня не было таких мыслей. У меня не было никаких мыслей, — добавила она, счастливо улыбнувшись. А затем засмеялась и повалилась на него сверху.

Она вела себя с ним, как доверчивый ребенок, которого никогда не обижали и не наказывали. Она словно выбросила из головы все то, что происходило в зале какой-то час назад. У него рука не подымалась причинить ей боль. Все равно, что бить ничего не понимающего крохотного слепого котенка. Как ей это удалось?