Изоморфы

— Ты понимаешь, где ты и что происходит? — не выдержал он.

— Это было замечательно, — прошептала она и уткнулась ему носом в шею.

— Рад за тебя, — он начал выбираться из-под нее на свободу.

Нашел свою одежду, натянул брюки и стал надевать рубашку. Ее тонкий пальчик коснулся старого шрама на боку с поперечными стежками и повторил его контур.

— Шрам, нитки, кровь, доверие, скорость, любовь, — как заклинание шептала она по кругу, каждый раз добавляя еще одно слово в свою скороговорку.

— Что значит этот шрам? — вдруг потребовала она от него ответа. — Он что-то значит.

Меченый заподозрил, что у нее не все дома.

— Саша зашила, — ответил он, скорее себе, чем ей. — Девушка, которую я любил.

— Саша, — эхом повторила она и вдруг рухнула на колени.

Разрозненные элементы в ее голове стали складываться в цепочки, цепочки — в последовательности, последовательности — в ряды. Изоморфы… человеческие тела… организация… Гай… Тинни… Костя… Тим.

Ощущение было похоже на удар о бетонную стену на высокой скорости. Но все встало на свои места.

— Тим, — прошептала она, прижалась к его животу и заплакала.

— Мы встречались раньше? — Он поднял ее на ноги и всмотрелся в лицо. Может, она была кем-то вроде гадалки или ведьмы?

— Нет, нет, — она качала головой, а слезы продолжали бежать по ее лицу. — Дура-дура-дура. Стэн предупреждал. Что же делать?

— Я думаю, тебе лучше успокоиться и пойти домой. — Он достал стакан и налил ей из графина воды. Но, даже приняв из его рук стакан, она продолжала смотреть на него сквозь слезы.

Она не возражала и не кричала, когда он вызвал охрану и велел им отвезти ее домой. Она подчинилась, когда ее повели на выход, только продолжала смотреть на него до тех пор, пока двери не закрылись.

Глава 38

Тим давно уже не ощущал себя так глупо и беспомощно. Она вела себя вполне адекватно до того момента, как они начали заниматься сексом. Неужели от первого опыта ей настолько снесло башню? Он никогда не слышал, чтобы от оргазма сходили с ума. Но с ней именно так все и произошло. Потом, что означали все эти ее «кровь, скорость, любовь»? И Тимом его уже сто лет никто не называл. Разве что Ваня. Все же остальные — босс, или за глаза — Меченый, потому что все его тело после памятной перестрелки было покрыто шрамами. Он до сих пор удивлялся, как не сдох в той потасовке.

Тим набрал номер на мобильном, на том конце отозвался знакомый бас.

— Вань, надо поговорить, — бросил он. Потом кивнул и добавил: — Хорошо.

Когда он валялся на земле, простреленный в нескольких местах и беззащитный, и его оставалось лишь добить, появился Ваня с подкреплением. Большому другу, как он иногда в шутку его называл, удалось собрать вокруг себя добрый десяток бойцов, недовольных политикой Креста и его методами. По сути, спасение Тима переросло в переворот, в котором сам он не участвовал, Но его сопротивление и полученные ранения, из-за которых он болтался на грани жизни и смерти, сделали его в глазах других героем противостояния.

После первой победы, число присоединившихся стало расти, как на дрожжах. Даже те, что никогда не выражали явного недовольства, поспешили переметнуться на сторону победителей, чтобы не оказаться в проигрыше. Единичные телохранители, оставшиеся с Крестом до конца, не могли сдерживать напор бесконечно. В итоге, старого босса все-таки застрелили.

При желании его место мог бы занять Ваня, но друг заговорил о передаче полномочий, как только Тим начал вставать с койки. Ваня никогда не любил политику, не умел и не желал командовать другими. Ему нравилось то место, которое он занимал. Так Тим стал Меченым, а гигант — его правой рукой.

Никто не знал, скольких колебаний и сомнений это ему стоило. Проблема была в том, что Тиму стало на все наплевать, кроме поиска Саши. Он не мог себе простить того, что так глупо упустил ее, а потом еще и подставился, как мальчишка, под выстрелы. Он тысячу раз проигрывал ситуацию в своей голове, и размышлял над тем, что изменилось бы, если бы он не полез за тем пистолетом. Ваня, казалось, прекрасно понимал, что его друг после воскрешения сильно переменился и не лез с советами и предложениями, давая ему время прийти в себя. Он не сомневался, что Тим справится. И Тим, глядя на паутину, которой опутала их группировка весь город под руководством Креста, понимал, что оставь он все это на другого человека и окажись этот человек очередным ублюдком, ему не будет прощения. Дороги назад не существовало, а от босса зависело слишком многое. Они были государством в государстве, со своей политикой и финансами, сферами влияния и рынками. Управляя всем этим, он мог установить ту справедливость, о которой говорил всю жизнь. Мог вершить суд и наказывать виновных так, как считал нужным. Был ли он вправе? Может, да, а может, и нет, но он мог попытаться. А иначе его ждала жизнь, полная сожалений, где-нибудь на задворках.

Но мыслей разыскать Сашу он не оставил. Вместе с Ваней они выяснили расположение офиса загадочной организации и с командой ребят отправились к ним в гости. Тим понимал, что нарушает все допустимые правила, устраивая разборки в чужой стране, но не мог иначе.

Их прихода совсем не ожидали. Охрана в Хуманити оказалась хлипкой, совершенно не готовой к встрече с тяжелой артиллерией, которая к ним пожаловала. Каждому встречному, будь то бизнесмен или ботаник в халате, он задавал один и тот же вопрос:

— Где Саша?

Все, как один, отвечали, что не знают: одни вообще не знали, кто она такая, другие не знали, где она, и клялись, что там ее не было. В центральной части здания они нарвались на отпор, и немного отступили. Это уже была не охрана, отстреливался кто-то из сотрудников.

— Что, проклятые твари, зашевелились? — орал кто-то безумным голосом. — Разворошили мы ваше осиное гнездо?

— Прекратите стрелять, или мы его прикончим! — пообещал другой.

Тим с Ваней переглянулись и пожали плечами.

— О ком ты говоришь? — спросил Тим.

— О Гае Нуде!

Тим прекрасно помнил это имя: бывший любовник Саши, из-за которого она вляпалась во все свои неприятности.

— Тогда вперед, сделайте одолжение! — отозвался Тим, и на другой стороне замолчали.

— Это Пресли, из лаборатории, — прошептала испуганная девушка, вжавшаяся в стену коридора. — Они там с Коэном держат Гая.

— Кто такой Коэн? — спросил Тим и оттащил ее с линии огня.

— Глава Хуманити, — отозвалась та, прячась за его спину.

— Отлично, парни, — обратился он к своим, — эти трое мне нужны живыми.

Пришлось попотеть, чтобы выкурить из лаборатории окопавшегося там Коэна и Пресли. Британец, очевидно, решил вспомнить былое величие своей империи и отстреливался с завидным упрямством, пока у него не закончились патроны. Пресли пытался проявить свои способности в торгах, но так как стороны уже выяснили, что нападавшим было плевать на Гая, предложить ему было нечего.

В конце концов, ученый сам открыл им двери, пока Коэн не угробил его светлую голову окончательно. Тим задал Коэну тот же вопрос, что и остальным, но мерзкий тип не торопился с ответом, он лишь расплылся в гадкой улыбке, не предвещавшей ничего хорошего. В то же время Пресли не повезло: видимо, он хотел что-то уточнить, похлопав в своей любимой манере одного из боевиков по плечу, но жест был воспринят неверно, и гений отправился в продолжительный нокаут. Британец же воспользовался моментом и, рванувшись, выхватил чужое оружие. Команда сработала слаженно: не успел он поднять пистолет, как три пули прошили его насквозь.