Изучение демонологии

— Я полагаю, в твоей жизни нет мужчины? — Его глаза с неприкрытым голодом скользнули по моему телу, прежде чем вернуться к лицу.

— Это личный вопрос. Мы с тобой не собираемся задавать личные вопросы на тёмной дороге при лунном свете, Тейвел, — ответила я едко-резким тоном. — Приятной ночи, и спасибо, что не сбил меня. Я бы сказала, что приятно познакомиться, но это было бы наглой ложью. — Когда я наклонилась, чтобы схватить телефон, сумочку и туфли, почувствовала на себе его взгляд.

Раздражённо пыхтя, я выпрямилась и захлопнула дверь, прежде чем вылезти из канавы. Я несколько раз вздрагивала, когда острые камни больно впивались в ступни сквозь тонкие балетки, но, в конце концов, добралась до багажника и сумела открыть его, чтобы схватить рюкзак и запихнуть в него вещи, которые понадобятся на ночь.

— И я не вижу здесь ни одного мужчины, так что спрашивать о ком-то было бы пустой тратой воздуха. — Я бросила сумочку в багажник, чтобы порыться в другой сумке в поисках теннисных туфель без застёжек. Скидывая балетки, я поморщилась, почувствовав гравий на подошвах. Как только кеды оказались на моих бедных ногах, я пошла за сумкой из багажника, но он выхватил её раньше.

— Отдай мне сумку, живо, — потребовала я, когда моё терпение лопнуло.

— Перестань вести себя по-детски и попроси подвезти тебя, дорогая Мойра.

— Откуда ты узнал, что моё второе имя?

Его глаза расширились, а на губах появилась ослепительная улыбка.

— Я не знал, но не могу шокирован тем, что Рена назвала тебя Мойрой Дарлинг Бишоп. У этой девушки всегда была нездоровая одержимость Питером Пэном [1] . — Я ошибалась. Его глаза были не просто серыми. Они были цвета стали с тёмной синей линией, окружающей радужную оболочку. — Садись в машину. Уже поздно, и по этим лесам рыщут хищные звери. А ты выглядишь чертовски аппетитно. — Проглотив беспокойство, я случайно взглянула на мужчин, молча и с любопытством наблюдавших за нами. — Они не укусят, если я не дам им разрешения. Тебе меня стоит бояться. — Даже его улыбка не обнадёживала, так как в глубине глаз блеснуло что-то опасное.

1

Дорогая в англ. яз. — Дарлинг, как и главная героиня Питера Пэна Вэнди Дарлинг

Глава 2

Мойра

Поездка в гору была наполнена напряжением. Роуэн велел сопровождавшим мужчинам забраться на заднее сиденье, а затем включил музыку, положив конец любой возможности для разговора. Я не возражала, но мне было любопытно узнать, как он предположил, что моя мать была одержима Питером Пэном. На самом деле, она назвала меня Гримойра Дарлинг Бишоп, а бабушка сократила имя, потому что считала абсурдным называть ребёнка Гримойрой.

Я знала каждую душу, которая называла Ведьмовскую Пустошь своим домом, но ничего не помнила о Роуэне или его родственниках. Фактически, наша семья одна из первых, кто назвал это место домом. Каждый проявлял к бабушке уважение, которого она заслуживала за то, что происходила от первых поселенцев.

Ёрзая, я теребила оборки на подоле платья, вглядываясь в проплывающую мимо сельскую местность. Громкость музыки уменьшилась, и я повернулась к Роуэну, ожидая, что он хочет сказать. Он ничего не говорил, и я мешкала, не зная, что сказать, чтобы заполнить неловкое молчание.

— Когда ты переехал в Ведьмовскую Пустошь? — спросила я. Уголки его полных губ дёрнулись, пробуждая желание их поцеловать.

— Думаешь, я не всегда жил здесь? — ответил он вопросом на вопрос, выгибая бровь.

— Я бы знала, живи ты тут, Тейвел. Городок маленький, и в нём сложно спрятаться. — А может, и нет, но не для такого красавчика. Я бы его заметила. Моя вагина точно бы заметила его сексуальную привлекательность.

— Где ты была последнюю пару лет?

Бросив теребить подол, я поёрзала на сиденье, молча наслаждаясь тем, как его присутствие доминировало в кабине Лендровера. Обычно я бы тайком разглядывала детали дорогой машины, но не могла думать о чём-то другом, кроме присутствия Тейвела. Облизывая губы, я заметила, что Роуэн перестал смотреть на мой рот и переместил взгляд вверх, когда румянец разлился по моим щекам

— Несколько лет училась в колледже Ирландии, затем вернулась в Штаты, чтобы продолжить занятия в Гарварде, — призналась я, не видя причин не делать этого. Он прищурился, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.

— Что изучала? — продолжил он расспросы.

— Гербология, гомеопатическая медицина, ботаническая медицина и алхимия, а ещё все исследования, связанные с этими. Псевдонаука всегда очаровывала, но больше всего меня мнит алхимия. — Кто-то на заднем сиденье присвистнул, отчего Роуэн взглянул в зеркало заднего вида, прежде чем снова сосредоточить внимание на дороге.

— Ты училась в колледже, несмотря на то, что ты Бишоп?

— Моя мать тоже училась в колледже. Я не понимаю, почему фамилия помешала бы получить высшее образование. Во всяком случае, мы должны считать это достижением, поскольку немногие из Ведьмовской Пустоши вообще не покидают её, а те, кому это удаётся, редко уходят для учёбы. — Мне показалось, что он посмеялся над моими достижениями. — Считаешь, женщина не может быть образованной? — Моя внутренняя феминистка проснулась.

— Я знаю многих хорошо образованных женщин. А ещё знаю, что когда женщины Бишоп уходят далеко от дома и покидают защиту Ведьмовской Пустоши, умирают молодыми, как Рена в своём кругосветном путешествии, — мягко заявил он, оценивая реакцию на упоминание о моей матери.

Если бы я знала её, вероятно, среагировала бы. Но я никогда её не встречала и знала только по фото и рассказам бабушки.

— Мне трудно поверить, что Вайолет Бишоп позволила тебе уйти, когда ты так молода и наивна.

— Это всего лишь предположение, поскольку ты понятия не имеешь, сколько мне лет, — парировала я.

На мгновение он оторвал взгляд от дороги и медленно скользнул по моему лицу, опустившись на грудь, прежде чем вернуться к дороге. Несмотря на то, что он просто посмотрел на меня, показалось, что проанализировал нечто большее, чем просто внешность.

— Двадцать четыре, или около того, — предположил он, отчего у меня по рукам побежали мурашки. — Как думаешь, сколько мне лет, дорогая?

— Тридцать? — выпалила я первое предположение, пришедшее в голову, которое вызвало взрыв смеха на заднем сиденье. — Около двадцати?

— Она милая, Роуэн. Можем оставить её себе? Держу пари, с ней будет весело играть, — спросил один мужчина. — Мне нравятся новые игрушки, даже если в конечном итоге я их сломаю

— Она Бишоп. А значит, от неё больше проблем, чем она того стоит. Дырка не всегда хороша, ребята, если с ней идёт много дерьма, — заявил другой мёртвым тоном. — Кроме того, женщины Бишоп заманивают мужчин в ловушку ярко-рыжими волосами и завораживающим голубыми глазами, обещающим вечную жизнь за души. Затем пожирают твою душу до тех пор, пока ничего не останется от того, кем ты был до встречи с ведьмой. Ты умнее, тупица. Мы не играем с ними. Все знают, что со сломанными игрушками играть неинтересно.

— У меня не рыжие волосы, и глаза не голубые. Кроме того, я бы никому из вас не позволила играть со мной, даже находись в отчаянии, — ответила я. — Но, пожалуйста, продолжай нести чушь, пока я пытаюсь тебя трахнуть, малыш. — В тот момент, когда слова вырвались на свободу, позади раздалось что-то похожее на потасовку, и дрожь страха пробежала по позвоночнику. Тем не менее, я отказалась обернуться и посмотреть, что происходит.

— Хватит, — предупредил Роуэн, прежде чем снова включить музыку и заглушить все звуки.