Изумительное буйство цвета

Я плачу, слезы катятся по щекам и падают на письмо. Представляю Дину, летящую в ущелье; ее длинная юбка, какие носят хиппи, надувается вокруг, как бесполезный парашют. Интересно, подумала ли она вначале, что летит, освободившись от естественных земных законов? Были ли эти последние несколько секунд ее жизни отчаянно счастливыми, свободными, никому не подвластными? Была ли я в ее мыслях в те последние мгновения перед приземлением? Не верю, что она плохая, просто другая. Я помню тепло, удобные колени, пение, милое платье с кисточками.

А может, мои воспоминания совсем не о Дине. Возможно, меня передавали из рук в руки, хотя должна же была Дина чувствовать за меня какую-то ответственность. В противном случае они не привезли бы меня обратно после ее смерти. Мне хочется, чтобы в моем сознании она осталась мне матерью.

Смотрю сверху на Меган, спящую у меня на коленях, и слегка поглаживаю ее руку. Мамы не могут отвергать своих детей, как бы они ни старались. Думаю о том бородатом мужчине, что поцеловал меня на прощание. Был ли он моим отцом? Как бы то ни было, я благодарна ему за этот поцелуй.

Мне хочется быть с Джеймсом. И как же сильно мне этого хочется. Мне нужно рассказать ему обо всем, объяснить ему, что Дина совсем не была плохой.

Но я сижу в темноте, в поезде, идущем в противоположном направлении; удаляясь от Джеймса, еду к морю с ребенком, поведение которого непредсказуемо, а возраст меняется прямо у меня на глазах.

Мы приезжаем в Эксетер после одиннадцати — слишком поздно, чтобы отправляться в Эксмут. Выходим на вокзале с помутневшими глазами и не знаем, что делать. Меган стоит рядом с несчастным видом, посасывая собственный палец. Она выглядит бледнее, чем раньше, и кажется несчастной.

— Пойдем, — говорю я. — Нам нужно поискать жилье.

Поднимаемся в горку, не разговаривая. Судя по дорожным знакам, мы около университета, значит, где-нибудь поблизости можно будет найти приют. Когда-то здесь была Маргарет, говорю я сама себе. Моя бабушка. Между нами есть связь. Мы проходим ряд домов, после чего я со вздохом облегчения различаю несколько надписей, предлагающих ночлег и завтрак. Продолжаю идти, пока не встречается дом, где свет на первом этаже еще не погашен.

Я дважды звоню в дверь, только после этого внутри возникает движение. Пожилая дама с взлохмаченными седыми волосами выглядывает из-за двери.

— Здравствуйте, — говорю я. — Извините, что мы так поздно. Нельзя ли снять у вас комнату для меня и моей дочери?

Дверь открывается немного шире, и нас изучающе осматривают. На ней розовый нейлоновый халат поверх цветастого оранжевого платья и огромные колючие шлепанцы; в руке она держит чайник.

— Немного поздновато, — говорит она.

— Да, — говорю я, с готовностью кивая. Судорожно пытаюсь найти объяснение, так как молчание несколько затягивается. — Мы собирались приехать раньше, но сломалась машина, и нам пришлось добираться на поезде.

Она кажется слегка озадаченной.

— Вы меня предупреждали о приезде?

— Нет-нет. Мы едем дальше, в Эксмут.

Ее взгляд задерживается на Меган, и ее морщинистое, грубоватое лицо разглаживается.

— Ну что ж, — говорит она, — сможете завтра уехать утренним поездом. До вокзала всего пять минут пешком.

— Да, я знаю. Нам было бы очень удобно у вас остановиться.

— Вам самим придется стелить постели.

Она открывает дверь шире, и мы проходим.

Я просыпаюсь от внезапного резкого звука. Сразу же открываю глаза, и мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, что за незнакомая темнота меня окружает. Тогда я все вспоминаю. Мы в Эксетере, снимаем комнату. Я на скрипящей двуспальной кровати, изголовье которой отделано тигровым, в черно-желтую полоску, искусственным мехом. Меган — на раскладушке у моих ног. Как только глаза начинают привыкать к темноте, я различаю целый лес искусственных растений в одном углу комнаты и кучу мягких игрушек — в другом. Оранжево-голубой плюшевый мишка, что был на моей кровати, перешел прямо в угол в общую компанию, а вот оранжевую пушистую кошечку Меган оставила себе и легла спать, не выпуская ее из рук.

Тот же самый резкий звук, что разбудил меня, слышится снова. Вспыхнувший свет на краткий миг озаряет комнату, появляется сильный запах спичек. Я сажусь.

— Меган? — шепчу я. — Что ты делаешь?

Абсолютная тишина.

Я начинаю думать, не снится ли мне все это, но в том, что я узнала запах, я уверена. Наклоняюсь и шарю в поисках выключателя лампы у кровати. Он щелкает, и я трачу еще несколько минут, чтобы привыкнуть к освещению, стараясь сфокусировать взгляд на лампе, которую, ложась спать, едва заметила. Она сделана из меди, в форме лебедя, чья длинная шея склоняется полукругом к изголовью.

Затем я наклоняюсь и смотрю на Меган. Она лежит ко мне спиной. Одеяло подтянуто к самой шее.

— Меган, — шепчу я.

Нет ответа, ее дыхание кажется спокойным и ровным. Я наклоняюсь, чтобы отодвинуть толстое одеяло, но оно не поддается. Она оказывает сопротивление.

— Меган, — шепчу я уже настойчивее. — Что это ты делаешь?

Я отпускаю одеяло, а затем пытаюсь внезапно его отбросить, но она продолжает с силой тянуть его к себе. Я сдаюсь, встаю с кровати и подхожу к ней с другой стороны. Я в нижнем белье; решив ехать на море, мы и не подумали о ночных рубашках.

Я подхватываю одеяло снизу и очень быстро его стягиваю. Меган сжалась в комочек, пряча что-то в руках.

— Прекрати, Меган, — говорю я. — Отдай мне спички.

Она зажмуривает глаза и не двигается.

— Все в порядке, — говорю я более мягко. — Я не буду сердиться.

Я поглаживаю ее по руке, надеясь, что она успокоится. Она меня не признает.

— Дай мне то, что у тебя в руках, — говорю я, стараясь заставить ее подчиниться, но все безрезультатно.

Абсурдность сложившейся ситуации начинает выводить меня из себя. Сейчас середина ночи. Мне хочется спать, но проснуться в горящей спальне у меня совсем нет желания.

— Прошу тебя в последний раз. Отдай их мне.

Стоило мне произнести эти слова, как тут же стало ясно, что я сделала ошибку. Она не реагирует на властные нотки моего голоса, и у меня нет способа заставить ее подчиниться.

Я наклоняюсь и стараюсь разнять ее руки, но она сопротивляется изо всех сил. Мне приходится тянуть довольно сильно, оттаскивая каждый палец по отдельности и удерживая их, пока мне не удается выхватить спичечный коробок. Именно в тот момент, когда я разжала ее пальцы, она склоняет голову к моей руке, но я выхватываю спички до того, как она делает попытку меня укусить.