Извините, я иностранец. Приключения англичанина в России

Sights!

И сколько падежей? Шесть? Реально шесть? Нужно шесть было? Ок… И три пола. Получается возможных склонений – 18. Собака, у собаки, на собаке, собаку, собачью присобачила к собаке с собакой. Славно молодцы челлендж создали, ёшкин кот, точнее – ёшкина собака.

Лан…

В общем, мне сразу дико понравился русский, и я до ушей (буквально) влюбился в его звуки, закидоны и грандиозность. Оценки по немецкому упали с 5 до 4 и ниже. Оценки по русскому в начале были низкие… Пока я не нашёл песни «Тату» в оригинале. Потом Верки Сердючки, Валерии, «Пропаганды» и Дельфина… Я их слушал (слушаю, слушаю, слушаю жадно! Не спеша, не дыша и деликатно!). И стал… лучшим в группе! Помимо прослушивания музыки я читал Чехова и детские книги, но музыка очень помогла мне выучить русский.

Вот. До этого я был влюблен, но после этого открытия у меня крыша совсем съехала. Я слушал русские песни весь день, каждый день! «Я рисую на асфальте белым мелом слово “хватит”», «Даже если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца-а-а-а» и «заколебал ты!». Эх, как я люблю эти песни!

Русский стал частью моей жизни, и мне не было жалко освободить место для него. Я получил кучу удовольствия на всём пути. (Если вы читаете Мамардашвили, то у него есть полезная идея, что важна не цель, не место прибытия, а важен путь. Или место прибытия есть путь. Или путь есть место прибытия. Эх, типа того!)

Вот, мораль истории. Если хотите выучить английский – влюбитесь, наслаждайтесь, найдите хоть что-то в нашей культуре, что вас интересует или возбуждает. Смакуйте наши слова с удовольствием, слушайте самые звонкие голоса Англий (Стивен Фрай, Хью Лори, Элизабет Хурли и Анджелина Джоли в роли Лары Крофт!). Смотрите и слушайте то из английской культуры, что вам нравится. И я обещаю, что ваш английский и ваши навыки коммуникации с англичанами улучшатся полюбасу. Если влюбитесь, то будет не только легко выучить английский, а неизбежно.

Как случилось со мной, влюбленным в русскую музыку, книги, суровых людей, мечтающих о медведях, и в ЖЖ – раздавленного паучка.

Сентябрь 2002, аэропорт Пулково

В зале прибытия, в толпе взволнованных и крякающих на английском иностранных студентов, одетых в тёплые зимние пуховики, стояла высокая русская женщина с золотисто-русыми волосами и серьёзным лицом.

Она подняла руку, чтобы все прекратили своё кряканье. Кряканье немедленно прекратилось. Все уставились на женщину, ожидая её указаний. Она заговорила, и все согласно закивали: кив-кив-кив. Она прямой рукой показала на стеклянные двери аэропорта Пулково и уверенно зашагала к ним. Толпа студентов, потеющих в своих зимних пуховиках, побежала за ней, словно утята за Матушкой-Гусыней, снова крякающие на английском: «Oh – ВЫХОД – means – exit, cool! – What’s – a – shokoladnitsa? – I – dunno!»

Женщина подвела своих крякающих англичат к остановке. И стала закидывать их в маршрутке. Все прыгали внутрь: впрыг-впрыг-впрыг и кря-кря-кря – «this – is – a – strange – bus, my – bag – is – stuck – why – is – there – no – snow – quack – quack?»

И все поехали в свой новый дом – общежитие на проспекте Стачек.

Женщину звали Любовь Сердечная. Это самое шикарное имя, которое я когда-либо слышал. Только Holly Golightly из фильма «Завтрак у Тиффани» сравнится. На английском звучит шикарно тоже – Love Heartly. (Подходящее имя для героини японского мультика «Love Heartly, Time Detective!», которая раскрывает преступления в Москве, вместе с подругой Надеждой Вековой… Я бы посмотрел это…)

Любовь Сердечная работала в Benedict School. Она помогала нам, англичатам, выжить тут, в России. Она нам, безбашенным леммингам, была очень нужна. Её имя ей отлично подходило, Любовь любопокойно заботилась о нас с любовью и с сердцем. Ну, и редкой порой – железным кулаком.

Любовь – первая женщина, которую я увидел в России, и она произвела на меня сильное впечатление. Наверное, она стала для меня архетипом русской женщины, выросшей в СССР. Очень похожая на героических женщин с советских плакатов – гордое лицо с серьёзным выражением, с поднятой рукой, направляя всех в нужное место на великое дело (для нас, студентов, великим делом было успешно найти правильное кафе, что не так легко, когда все кафе называются «Кафе»). Её глаза выражали: «Я добрая, но со мной шутки плохи», и легко было представить её со снайперской винтовкой Токарева СВТ40, отбивающей врага от родного Смоленска.

На работе она была серьёзной, выполняла свои обязанности отлично, выручая своих питомокцев из той или иной беды. После работы она оказалась доброй и смешной. Я подружился с её сыном и порой приходил к ним домой, чаю попить чтобы. Дома она была более расслаблена, улыбалась, шутила саркастически. Наливала чай, кормила бутербродами с сосиской. Однажды я пришёл к Сердечным домой, чтобы посмотреть фильм с сыном Любови. Пока мы смотрели, она взяла мою грязную, дырявую куртку, почистила её и починила. Потом просто положила её там, где она лежала, не сказав ничего. Когда я её поблагодарил, она ответила: «Да, куртка всё-таки никуда не годится! Купи себе нормальную куртку наконец-то!» Я это благодарно принимал как «я хочу, чтобы ты выжил». Я ответил: «Да-да-да, кив-кив-кив», – но куртку я не мог себе позволить. Зато я стал носить три свитера, а не два.

Она была ещё и физически сильной. Таскала всякие железяки туда-сюда, чинила ломаное. Однажды я помогал Сердечным притащить вещи домой и увидел с другого этажа, как она тащила наверх по лестнице большую батарею. Не современную, made-in-China-ую и легкую, а похожую на запчасть танка Т-34–85. Она её уронила на ногу, и кровь сразу потекла из голени. То чувство, которое я испытал, увидев это, называется «БЛ********!». Но Любовь не закричала. Просто неодобряюще посмотрела на пораненную ногу, словно думая: «Значит, чай позже буду пить», – и продолжила поднимать батарею по лестнице. Подобное stiff-upper-lip-ство я видел у многих русских. Народ крепкий.

Мне кажется, она так и относилась к другим неудобствам в жизни. Жила не по философии: «Это не мы такие, а жизнь такая», а по: «Сделаю, что должна, и будь что будет». Она воспитала двоих детей одна в неродном городе в России в Советском Союзе в 90-х. В 2003-м, пока страна ещё не встала на ноги, Сердечная Любовь уже стояла на ногах, в высоких ботинках на каблуках, в длинной клетчатой юбке с платком на голове, как милая Дуняша. Дуняша с винтовкой Токарева СВТ-40.

Если Вам интересно, тут есть инфа о том человеке, в чьи хорошие руки Россия меня нежно вручила:

http://www.bards.ru/archives/author.php?id=8311

и её произведении:

https://www.stihi.ru/avtor/slser&book=4#4.

Ни один из англичат не пострадал на её дозоре. Любовь Сердечная, сердечно благодарю, thanks – thanks – thanks – quack – thanks.

Мой первый урок английского

Любовь Сердечная раньше работала преподавательницей английского, в той же школе языков в Санкт-Петербурге, в которой нас учили русскому.

Я стал преподавателем английского в 2003. Мне нужны были деньги, поэтому я перестал заниматься русской грамматикой (как вы, наверное, уже догадались) и начал учить английской русских.

После курса коммуникативного преподавания в Benedict School рядом с Адмиралтейством меня отправили в школу работать. Было страшно, особенно когда прямо перед уроком директор школы спросила: «А Вы действительно готовы учить НАШИХ детей?» После этого вопроса я уже не чувствовал себя готовым. Я побоялся, что дети будут хулинганстничать, как в американских фильмах… Но нет, они все были вполне приличными. Главная проблема была – мой подход и древние учебники.