Извращенная принцесса

— Все в порядке, — грубо говорю я, стараясь не обращать внимания на то, как от одного только ее взгляда по моей обнаженной коже пробегает теплое электричество. — Что случилось?

— Я… — Мэл судорожно сжимает пальцы, оглядываясь в сторону своей комнаты.

Она все еще одета в свое красивое кружевное платье нежно-белого цвета, которое подчеркивает ее естественный загар. А ее рубиновые губы притягивают мой взгляд, когда она не смотрит на меня.

— Все в порядке? — Спрашиваю я, делая шаг вперед, чтобы заглянуть вместе с ней в коридор.

Большая ошибка. Потому что она не отступает, как я ожидал. И я снова оказываюсь в ее личном пространстве. Ее глаза поднимаются к моим, ее подбородок приподнимается, а горло сжимается в спазме, когда она сглатывает. И когда она облизывает губы, мой член начинает набухать под полотенцем.

— Да, все в порядке, — заверяет она меня, ее голос внезапно становится придыхательным и слишком соблазнительным.

Я киваю, повторяя ее нервный жест, и тяжело сглатываю. Затем я заставляю себя сделать шаг назад, чтобы дать себе достаточно места для дыхания, чтобы ясно мыслить. Я знаю, что технически это наша «брачная ночь». Ее платье напоминает мне об этом, как пощечина. Но наш брак — не более чем попытка уберечь Мэл от рук бостонской мафии, от Келли, которые могут убить ее, как только получат то, что хотят.

Поэтому, как бы ни было велико искушение начать с ней что-то, я не могу, напоминаю я себе. Я оставил ее возле гостевой комнаты раньше, пока не сделал ничего, о чем мог бы пожалеть. Но сейчас, столкнувшись с ней во второй раз, я чувствую испытание силы воли, которое я, возможно, не выдержу.

— Тогда что ты делаешь возле моей комнаты? — Мне требуется немало усилий, чтобы сохранить ровный голос и спокойное выражение лица.

Мэл делает шаг вперед, сокращая расстояние между нами и мучительно напоминая мне о той ночи, когда она пришла ко мне, первой ночи, которую мы провели вместе.

— Мне кажется, я должна отблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня и Габби, — пробормотала она.

— Ты уже поблагодарила меня, — ровно замечаю я, пульс стучит в ушах.

Но вместо ответа Мэл встает на цыпочки, ее мягкие ладони находят мою обнаженную грудь и медленно скользят вверх, чтобы зачесать волосы назад.

Ее ониксовые глаза ищут меня. Они ищут что-то глубоко в моей душе. И ее взгляд опускается к моим губам.

— Я знаю, но я не до конца поблагодарила тебя, — вздыхает она.

Она наклоняется ко мне, закрывая последние несколько сантиметров между нами, и дарит мне медленный, искрометный поцелуй. Ее полные губы опасно мягкие и манящие, а язык — освежающая мята, охлаждающая шов на моих губах, когда он выныривает, чтобы провести по ним.

Огонь пробегает по моим венам, и я обхватываю ладонями ее затылок, так как мое тело инстинктивно реагирует на это, а потребность в ней уничтожает все мои самоограничения. Мой язык проникает глубоко в ее рот, удовлетворяя ее нетерпение своим собственным голодом.

На вкус она как рай, а пахнет как богиня. Но ощущения от нее лучше, чем от самого лучшего наркотика, это пьянящее удовольствие, которое опьяняет меня при малейшем прикосновении.

Я жажду Мэл с отчаянием, которое иначе как греховным не назовешь. Именно это заставляет меня прижать ладонь к ее ключице, чтобы мягко оттолкнуть ее назад.

Наши губы расходятся, и внезапная утрата словно пронзает мою душу. Но я не отпускаю руку, удерживая ее на достаточном расстоянии, чтобы я мог встретиться с ней глазами и сказать то, что должен сказать. Потому что, как бы сильно я ни хотел Мэл, как бы страстно ни жаждал ее, я не хочу ее такой.

— Я не считаю тебя шлюхой, — хрипло произношу я, и мой голос звучит резче, чем я намеревался, с трудом сдерживая желание. — Я не хочу, чтобы ты использовала свое тело, пытаясь отплатить мне. Иди в постель, Мэл. Пока мы не сделали то, о чем ты потом будешь жалеть.

Я уже жалею об этом. Теперь, когда я поцеловал ее губы, я чувствую боль отмены.

Это будет тяжелая ночь.

Черт, как же больно видеть ее большие, красивые глаза, смотрящие на меня так, будто это я ее не хочу.

— Пожалуйста, Глеб, я… — В ее взгляде блестят непролитые слезы. — Я не хочу, чтобы ты меня больше ненавидел.

— Ненавидел тебя? — У меня голова идет кругом от такого предположения. — Почему ты думаешь, что я тебя ненавижу?

— Из-за того, что я сказала в Бостоне. Я хотела пойти с тобой в тот вечер. Хотела. Ты ведь знаешь это, не так ли? Я бы ушла с тобой. Но потом пришли Винни и Харпер с людьми Харпера, и я просто… Я не могла позволить им убить тебя. Поэтому я сказала то, что должна была сказать, чтобы они остановились.

Закрыв глаза, я тяжело сглатываю. Я знаю, что ее слова спасли мне жизнь. И может быть, она говорит правду, может быть, она согласилась выйти замуж за Винни только для того, чтобы защитить меня. Но действительно ли она хотела вернуться со мной в Нью-Йорк? Или она просто говорит это сейчас, потому что думает, что я хочу это услышать?

Черт!

— Пожалуйста, Глеб, — шепчет Мэл, ее рука снова находит мою грудь. Ее ладонь ложится прямо на мое бьющееся сердце, которое я так старательно пытаюсь контролировать. — Пожалуйста, не отгораживайся от меня.

Я открываю глаза, чтобы понять смысл ее слов, и слезы, блестевшие на ее ресницах, становятся моей погибелью.

— Я не ненавижу тебя, Мэл. Я никогда не смогу тебя ненавидеть, — заверяю я ее.

И, словно зародив собственную жизнь, моя рука поднимается от ее ключицы и касается мягкой щеки.

— Тогда скажи, что прощаешь меня, — настаивает она. — За то, что я сказала там в клубе.

Почему мне кажется, что нож все глубже вонзается в меня? Вонзается в мое нутро?

— Не за что прощать. Ты поступила так, как считала нужным, — уверяю я ее. — Ты спасла мне жизнь. Я знаю это.

Но значит ли это, что она действительно хочет меня, как следовало бы из ее поцелуя? Или она просто делает это сейчас, чтобы исправить то, что не входит в ее обязанности? Что правда, а что ложь? Я больше не могу сказать.

Напутственные слова Мэл, сказанные ею во время каждой из наших прошлых ссор, торопливо возвращаются ко мне, заполняя мой разум, как будто мозг только и ждал, чтобы я задал этот вопрос:

Мне нужно пространство. Мне нужна свобода. И я думаю, мы оба знаем, что ты не можешь мне этого дать.

Мне нужно найти свой собственный путь, свою собственную жизнь, и я должна сделать это без тебя.

Если я не выберусь, я никогда не буду счастлива. Я никогда не стану по-настоящему свободной.