Извращенное Притяжение

— Да, — молчание Адамо заполнило темноту, между нами. — Я знаю, что ты предан Каморре, и не прошу тебя предавать их. Я хочу официально встретиться с Римо, если он позволит.

Может, сначала спросишь у Римо?

Даже если Адамо брат Капо, существовали определенные правила, которые необходимо выполнять, если только Каморра не действовала совершенно иначе, чем организация моего отца, в чем я серьезно сомневалась. Все преступные организации были основаны на строгой иерархической структуре.

— Во время моей последней поездки в Вегас я упомянул, что ты, возможно, захочешь встретиться с ним для разговора. Он согласился.

Я оттолкнулась.

— Как ты узнал? Может, я должна убить твоего брата за то, что он держал мою мать все эти годы? Ты не можешь знать моих истинных мотивов. Быть может, я лгу.

— Ты еще не раскрыла своих истинных мотивов, возможно, даже не знаешь их в полной мере, но Римо может защитить себя, и он мастер игр и хитрости. Обмануть его трудно, гораздо труднее, чем меня.

— Мне кажется, ты себя принижаешь.

— Нет, я очень хорошо разбираюсь в людях, и даже в манипуляциях, если захочу, это ген Фальконе, но, черт, Римо, мастер в этом.

— Значит, Римо хочет увидеть меня, чтобы выяснить мои мотивы? Он планирует узнать, представляю ли я для него опасность, тебе или Каморре.

Адамо погладил меня по руке.

— Нет, я сомневаюсь, что именно поэтому он хочет встретиться с тобой. Римо не зря сохранил жизнь твоей матери и видеозаписи, но мне он ничего не рассказал. Вы оба скрываете часть правды, и, сведя вас вместе, я надеюсь раскрыть это.

— Но у тебя имеются подозрения, почему твой брат сделал то, что сделал?

— Я знаю Римо. Его ценности не изменились за эти годы. Они такие же извращенные и морально сомнительные, как и раньше. — Адамо рассмеялся. — Я Фальконе. Извращенная мораль заложена в моем генофонде.

— Интересно, когда ты решишь, что я не стою таких хлопот?

— Ох, у меня такое чувство, что ты стоишь всех неприятностей, через которые мне придется пройти.

Я прикусила губу, не зная, как на это реагировать. С каждым днем, проведенным с Адамо, он все больше и больше привязывался ко мне. Я скучала по нему, когда его не было рядом, и продолжала думать о нем и о том, каково это быть с ним вместе. Я не была уверена, куда ведет мой путь, но надеялась, что Адамо присоединится ко мне, по крайней мере, на некоторое время. Я не осмеливалась заглядывать слишком далеко в будущее.

— Дима не может поехать с нами в Вегас. С Римо это не пройдет, — сказал Адамо.

Мы с Димой почти не разговаривали, но он вернулся со мной в лагерь после моей последней поездки в Чикаго. Я не была уверена, было ли это по приказу моего отца или его собственная защитная подняла голову.

— Тогда нам придется улизнуть. Сомневаюсь, что он послушается меня, если я скажу ему остаться. Если мой отец приказал ему охранять меня, он не позволит ничему остановить его.

— Тогда мы уедем, после следующей гонки. Он редко задерживается надолго на вечеринке. И, может, ты подсыплешь ему пару таблеток снотворного. Я могу дать тебе что-нибудь крепкое.

Я отрицательно покачала головой. Хотя я доверяла Адамо себя, я не была уверена, стоит ли доверять ему жизнь Димы. В конце концов, он солдат Братвы и определенно первый, кого убьет Адамо.

— Я разберусь.

Адамо усмехнулся.

— Хорошо. Но тебе не о чем беспокоиться. Если бы я хотел избавиться от Димы, то не стал бы делать это трусливо. Я бы забил его в бою насмерть.

— Это утешает, — сухо ответила я.

Адамо придвинул наши лица еще ближе и поцеловал меня. Поцелуй был сладким с оттенком собственничества. Он прикусил мою губу, прежде чем отстранился.

— Почему Дима?

— Ты имеешь в виду, почему я с ним встречалась?

— Да, — сказал он. — Вы с ним были вместе несколько лет, верно?

— Три года.

— Так почему он? Сначала я думал, что он ревнует нас, но теперь уже не так уверен. Он определенно не одобряет это, но я не уверен, что это потому, что он хочет тебя для себя или имеется другая причина. Но ты определенно смотришь на него так, будто он может быть твоим братом, а не бывшим.

— Ты ревнуешь? Мы с ним не вместе больше года, и ни с кем другим я тоже не встречалась.

— Просто любопытно. Я все еще думаю, что он ведет себя скорее, как брат-защитник, чем как бывший парень. Это странно.

— Более странно, чем Фальконе и Михайлова? — спросила я, проводя пальцами по мускулистой груди и прессу Адамо.

Адамо усмехнулся.

— Хорошая попытка.

Я вздохнула. Я знала Диму почти всю свою жизнь. Он был моим другом еще до того, как моя мать забрала меня, и после этого он был тем, чьей компании я тоже искала. В отличие от взрослых, он не смотрел на меня с жалостью и ужасом. Он действительно не знал, что произошло. Это изменится позже, как и то, как он относился ко мне, но он всегда был рядом.

Я потянулась за пачкой сигарет, лежавшей на земле рядом со мной, закурила и глубоко затянулась. Обычно эта тема казалась слишком личной, но мы с Адамо достигли той точки в наших... отношениях, когда я хотела поделиться большей частью себя. Это было удивительное и ужасающее осознание.

Я выпустила облако дыма, прежде чем повернула голову к Адамо:

— Я хотела контролировать себя, хотела испытать сексуальность на своих собственных условиях. В прошлом... — мой голос замер. Я несколько раз покосилась на тлеющий кончик сигареты, прежде чем снова смогла заговорить. — То, что со мной сделали... все вышло из-под моего контроля. Мне приходилось терпеть боль, страх и унижение. Но с Димой, даже когда было больно, это был мой выбор. Он позволял мне самой решать. Дима был безопасным вариантом. Как мой телохранитель, он должен защищать меня. Отец убил бы его, если бы он причинил мне боль. Он человек моего отца до мозга костей. Я знала, что он никогда не сделает того, чего я не хочу. С ним я могла делать все, что хотела, вернуть силу, отнятую у меня в детстве.

Секс с Димой был... в некотором смысле освобождающим, потому что это было на моих условиях. Это не было навязано мне. Все было моим выбором. Но никогда это не казалось... правильным. Я никогда по-настоящему не отпускала свой контроль так полностью до Адамо. Мы с Димой были узами удобства. Дима, вероятно, надеялся, что это даст ему преимущество в долгосрочной перспективе, потому что как сирота, воспитанный Братвой, его возможности были бы ограничены. Но он также хотел помочь мне. А для меня это означало прорваться сквозь часть моих оков, одновременно избавив отца от моего прошлого. Видя меня в отношениях с Димой, папа надеялся, что я преодолею прошлое и смогу жить нормальной жизнью. Если бы я не пережила то, что пережила, сомневаюсь, что он был бы так же взволнован тем, что я встречаюсь с одним из его мужчин.

Адамо кивнул, и, хотя я не видела выражения его лица, я предупредила.

— Никакой жалости.

Тембр моего голоса был почти диким.

— Никакой жалости. Мы, Фальконе, не жалеем, — твердо сказал он, выхватывая сигарету у меня из рук и затянулся.

— Практически забыла, — саркастически заметила я.

Адамо снова поцеловал меня, его рука скользнула по моему голому животу, оставляя на пути мурашки. Он вновь начал отвлекающе играть с моим пирсингом. Отблеск сигареты отбрасывал тени на его лицо, отражаясь в темных глазах.