Извращенные эмоции

– Я не…

– Не ври мне. Теперь я – твой Дон.

Ничто не заставило бы меня раскрыть этот секрет: даже грозный хмурый взгляд Римо.

– Я не просила меня защищать, – прошептала я.

Он шагнул ближе, и я съежилась.

– Ты умоляла меня о защите. В отличие от Нино у меня нет проблем с тем, чтобы распознавать эмоции.

Я не совсем понимала, что он имел в виду.

– Ты не был обязан меня защищать. Ты ведь за меня не отвечаешь.

– Теперь ты – Фальконе. Жена моего брата. Ты – в моей власти. Поэтому я должен тебя оберегать.

Он еще крепче сжал мое запястье, не обращая внимания на то, что я вздрогнула, и потащил меня с танцпола в сторону Нино. Тот удивленно вскинул брови, глядя на брата. Римо буквально запихнул меня к нему в объятия. Несмотря на мое напряжение, Нино приобнял меня за талию и не стал убирать рук.

– Это был ее последний танец с кем-то, кроме нас, – заявил Римо. – Мне насрать на их традиции. Теперь она в нашей власти.

Нино прищурился.

– А что случилось?

– Ничего, – ответил Римо. – Но ее родственники начинают меня бесить.

Нино переводил взгляд то на брата, то на меня, но больше ничего не сказал. После этого мне больше ни с кем не пришлось танцевать.

Глава 6

Киара

– Переспи с ней, переспи с ней! – начали они скандировать еще прежде, чем я успела ко всему морально подготовиться. Хотя, наверное, глупо было полагать, что я вообще когда-нибудь буду к этому готова.

Братья моего мужа, Римо и Савио, кричали громче всех, но практически все остальные мужчины вели себя ненамного тише. Самый младший из братьев, Адамо, остался сидеть на своем месте, поджав губы. Он не перебросился со мной и парой слов и не стал танцевать ни со мной, ни с кем-либо еще.

– Переспи с ней, переспи с ней! – крики становились все громче.

Я встретилась глазами с Нино. Кивнув, он поднялся и протянул мне руку. Я взяла ее, потому что не могла отказать ему, когда все на нас смотрели. Сдерживая страх, я встала и последовала за ним мимо рядов гостей, выстроившихся, чтобы нас проводить. Мужчины хлопали Нино по плечам. Женщины, в глазах которых читались жалость и сочувствие, ловили мой взгляд. Джулия, явно встревоженная, прижалась к мужу. Я быстро отвела глаза.

– К неизведанным землям!

– Мы хотим увидеть простыни!

Были и другие комментарии вроде этих, и от них мой желудок стал твердым как камень.

На лице у Нино никак не отражалась его реакция на эти крики. Он крепко сжал мое запястье, и я была этому рада, потому что его руки возвращали меня в реальность, не давали мне потеряться и мысленно провалиться в прошлое.

Римо и Савио держались неподалеку, пока мы шли по длинному коридору. Тому самому, что хранил много детских воспоминаний, в основном плохих. Сегодня ночью этот список пополнится воспоминаниями похуже.

Мы дошли до двери из темного дерева, ведущей в главную спальню. Позади нас столпились десятки мужчин.

– Не стоит трахать свою молодую жену у стены, помнишь? – усмехнулся Римо.

Я вздрогнула, и пульс мой резко подскочил. Нино крепче сжал пальцами мое запястье.

– Римо! – прорычал он, и от его голоса страх пронзил каждую мою клеточку.

– Повеселитесь там! – крикнул Савио, ухмыльнувшись.

Фальконе решат, что их предали. В обмен на перемирие чудовищам из Лас-Вегаса должны были принести в жертву девственницу. Но мне не дали шанса остаться невинной. У меня отняли этот выбор. С болью вырвали.

Страх, пронзительный и грубый, скребся у меня в груди, пока муж вел меня в комнату перед нашей первой ночью, оставляя за закрытой дверью ухмыляющиеся лица своих братьев. Нино меня отпустил, и я сразу же отпрянула от него.

Прошло уже шесть лет, но эти воспоминания все еще будят меня по ночам. Я так боялась близости с мужчиной, с любым мужчиной, но особенно – с этим. С моим мужем.

Остановившись в нескольких шагах от кровати, я окинула взглядом белые простыни. Те самые, на которых утром моя семья захочет увидеть пятна крови.

Только ее там не будет.

Я осторожно подошла ближе. Кровь была в мой первый раз, и во второй, и даже в третий. Боль, ужас и мольбы. Тогда простыни еще не демонстрировали. Наша горничная, которая ни разу не пришла мне на помощь, их уносила.

Сегодня я не буду ни о чем умолять. Много лет назад она не помогла мне остановить моего мучителя. Не остановит она и моего мужа.

Я всякое о нем слышала. И видела его в клетке. Единственным моим утешением было лишь то, что я сомневалась, что ему удастся сломить меня больше, чем ломали все эти годы.

Я не могла оторвать глаз от кипенно-белых простыней, таких же, как мое платье. Символ невинности, который не имел ко мне никакого отношения.

– Это – ваши традиции, не наши, – промолвил Нино спокойно, но достаточно громко, чтобы выдернуть меня из размышлений.

Я придала лицу невозмутимое выражение.

– Зачем же тогда им следовать? – Я обернулась. Меня выдал голос. Слишком тихий и с нотками ужаса, который, как я надеялась, он принял за страх, нормальный для девственницы.

Он находился совсем не так близко ко мне, как я ожидала. Он даже на меня не смотрел. Стоя возле стола, он читал записку, в которой моя тетя поздравляла нас со свадьбой. Положив ее обратно, он взглянул на меня. В выражении его лица не было ничего, что вселяло бы в меня надежду. Ни доброты, ни жалости. Это был чистый лист. Восхитительно холодный, с пустыми серыми глазами, безукоризненно подстриженной бородкой и зачесанными назад волосами.

Покачав головой, он убил последнюю надежду, которая у меня оставалась.

– Семья хочет крови, и она ее получит.

Он был прав. Именно этого ждала моя семья, и я должна была ей это предоставить, вот только крови она не получит, а мой муж поймет, что его трофей испорчен. Каморра отменит соглашение. Этот брак выведет моего мужа из себя, а я останусь жить изгоем.

Это станет моим крахом. Моя семья от меня отвернется. После этого никто и никогда не захочет на мне жениться, а незамужняя женщина в нашем мире и вовсе обречена.

Он начал расстегивать рубашку: спокойно, аккуратно. Наконец он сбросил ее, обнажив шрамы и татуировки – их было очень много и выглядели они пугающе – и стальные мускулы. Я отвернулась. Сердце у меня колотилось как бешеное. В нем скребся ужас, подобный тому, что я испытала много лет назад. Мне нужно было его обуздать, найти какой-то выход из этого замешательства. Я должна была спастись: не от его притязаний на мое тело, но от потери самообладания.

Я полезла в сумочку, висевшую у меня на плече, и достала из упаковки таблетку. У меня перехватило горло, и я не была уверена, что смогу проглотить ее без воды, но в том состоянии, в котором я сейчас находилась, поход в ванную казался чем-то невозможным. Я не была уверена, что справлюсь, не сорвавшись.