Извращенные Сердца

Обняв меня за плечи, Тони повела меня наверх и легла рядом со мной в постель. Она обнимала меня всю ночь, пока я плакала.

***

У нас была большая семья, и все же они не составляли и половины тех, кто присутствовал на похоронах папы и Нонны. Верные клиенты из ресторанов и члены Каморры заполнили церковные скамьи. Диего поддерживал маму, которая, казалось, съежилась под напором своего горя.

Увидев Савио, Римо и Нино в сопровождении их жен, меня охватило удивление. Я ожидала, что они приедут на кладбище; зная их отвращение к религии, не думала, что они появятся в церкви. Они подошли к тому месту, где мама, Диего и я стояли рядом с открытыми гробами. Каждое слово соболезнования оставляло еще одну рану в моем сердце. К этому времени оно уже была изодрано в клочья. Я ни разу не осмелилась взглянуть на тела Нонны и папы, мне было невыносимо находиться здесь.

Савио остановился передо мной и взял меня за руку. Он не сказал, что сожалеет, и я была рада. Эти слова были бессмысленными, неспособными охватить всю глубину нашей потери. Его прикосновение было теплым, уверенным утешением, в котором я отчаянно нуждалась. Диего шатался под давлением того, что он стал хозяином нашей семьи, но Савио был крепким и сильным.

Я с трудом сглотнула, мои пальцы сжались вокруг его, когда он уже собирался отступить. Мне нужен был кто-то, кто поддержал бы меня. Я чувствовала, что больше не могу сдерживаться. Это было уже слишком. Скорбь наполняла не только мое сердце, но и церковь, и дом — каждый сантиметр дома. Я потянула его за руку, и он нахмурился. Наклонившись ко мне, мои губы приблизились к его уху.

— Уведи меня отсюда, — взмолилась я.

Он кивнул и, обняв меня за плечи, отвел в сторону, подальше от сотен мрачных лиц и заплаканных глаз. Но не прочь от моей вины и горя. Они цеплялись за меня.

Он затащил меня в маленькую боковую комнатку и закрыл дверь.

— Так лучше? — спросил он мягким голосом.

Он внимательно посмотрел мне в глаза. На его лице не было и намека на обычное высокомерие или поддразнивание, и я почти желала этого — этого проблеска нормальной жизни среди руин моей собственной. Последнюю неделю я провела в пузыре тьмы. Мама и Диего, даже Карлотта, были так же сломлены, как и я. С каждым новым членом нашей большой семьи, которые навещали нас — их печаль добавлялась к нашей собственной, пока я не согнулась под ее тяжестью.

— Джем, скажи что-нибудь. Скажи мне, что делать.

Я подняла руку, которую он уже не держал, и положила ее ему на шею.

Выражение его лица стало настороженным. Я шагнула ближе, моя грудь прижалась к его груди. Такой ровный и теплый, такой сильный. Фальконе были непобедимой силой, все до единого. Я знала эти истории, что им пришлось пережить. Они не должны были находиться здесь — никто из них — но они побеждали смерть снова и снова. Последние несколько дней я так боялась потерять еще больше людей, которых любила — Тони, маму, Карлотту, Диего...

С Савио я знала, что он никогда не позволит смерти взять верх над собой. Глупая мысль, и все же я ей поверила.

Мои пальцы сжались вокруг его шеи, пытаясь притянуть его к себе, когда я встала на цыпочки. Савио сопротивлялся, и в его темных глазах мелькнуло замешательство.

— Джем, скажи что-нибудь.

Его голос был грубым, мурлыканье глубоко в груди, которое я чувствовала там, где наши тела соприкасались. Даже стоя на цыпочках, я не могла дотянуться до его губ.

— Савио, — тихо позвала я. — Пожалуйста.

Мне не нужно было говорить то, что я хотела, он знал.

— Ты пожалеешь об этом.

— Возможно, — сказала я, но прямо сейчас это мне было нужно больше, чем воздух.

Наконец Савио позволил мне притянуть его к себе, и его губы прижались к моим. Я погрузилась в его вкус, в его тепло.

Я тосковала по нему, по всему его телу. Его сила и запах были опьяняющими. Его язык дразнил, гладил, ласкал. Руки удерживали меня на месте, поглаживали по спине, затем обхватили мои щеки, углубляя поцелуй еще больше.

Я была полностью в его власти. Его присутствие заставляло меня чувствовать себя защищенной, заботливой. Встав на цыпочки, я наклонилась к нему, желая быть ближе.

— Черт возьми, Джем, у тебя прекрасный вкус, — прохрипел он между восхитительными взмахами языка.

Я не могла ответить, подчиняясь тем ощущениям, которые вызвал во мне этот поцелуй. После нескольких дней холода мне стало тепло. Он опустил меня на скамью, не прекращая поцелуя, и склонился надо мной. Я прижалась к его шее, обхватила ногами его талию, когда он опустился передо мной на колени.

Зазвонили колокола, возвещая о выходе прихожан. Я замерла, и Савио вырвался из нашего поцелуя. Наши губы все еще соприкасались, когда мы тяжело дышали.

— Мы в церкви, — прошептала я в ужасе от собственного бесстыдства.

Как я могла позволить этому случиться? Нонне и папе было бы так стыдно за меня. Это был день для скорби, а не для этого. Я чувствовала, что рассыпаюсь в прах, но не знала, как это остановить.

— Эй, — сказал Савио, поглаживая меня по щеке. — Ты всегда хотела получить свой первый поцелуй в церкви. Этого не случилось, но, по крайней мере, мы заставили твой второй поцелуй сработать.

Я покачала головой, не в силах говорить под тяжестью своей вины.

Савио посерьезнел и крепко обхватил мое лицо ладонями, заставляя встретиться с ним взглядом. Его темные глаза были полны ярости и сочувствия.

— Мы живем не для мертвых. Мы живем для живых. Если поцелуй со мной поможет тебе справиться со своим горем, то никто не имеет права судить тебя, иначе я их уничтожу.

Я судорожно вздохнула, когда с моей груди свалилась тяжесть. Я медленно спустила ноги с талии Савио, но мы оставались рядом. Я пообещала себе держаться от него подальше, чтобы наказать его, но в этот момент я была непоколебимо эгоистична, потому что он был единственным, кто мог остановить меня от того, чтобы утонуть в моей печали.

Савио

Губы Джеммы были приоткрыты. Мои губы все еще горели от нашего поцелуя. Жаль, что я не знаю, о чем она думает.

Ее взгляд упал на мой шрам на запястье, который она начала обводить. Я подавил желание оттолкнуть ее, позволив ей сделать это. Ее брови плотно натянулись.

— Как ты продолжаешь двигаться дальше?

Я накрыл ее руку своей, успокаивая блуждающие пальцы.

— Во-первых, назло людям, пытавшимся меня убить.

Она издала тихий, грустный смешок.

— После того, как ты потерял кого-то, я имею в виду...

Я никогда не терял того, кого любил. Когда я узнал, что наш отец был убит, я почувствовал гнев за Римо, потому что он сам хотел убить этого человека, но ни капли печали. И мать тоже... Я ненавидел ее каждой клеточкой своего тела.

— Ты просто делаешь это. Ты фокусируешься не на том, что потерял, а на том, что у тебя осталось.

Она отвела взгляд.

— Я потеряла половину своей семьи. Такое чувство, что я потеряла часть себя. Что может занять их место?