Изящная комбинация

— Леонид Иванович, в кабинете-то посподручнее было бы…

— Некогда, Артурович, — ответил я, не отрывая глаз от показаний приборов. — Сейчас главная плавка пойдет.

У первой печи бригада Лебедева готовилась к рекордной плавке. Новая технология, разработанная Величковским, должна дать небывалый результат.

— Температура тысяча шестьсот сорок! — докладывал мастер, вглядываясь в пирометр «Арденн». — Шихта подготовлена по новому составу!

Сталевар Громов, черный от копоти, но в идеально чистых защитных очках «ЗН-1», колдовал у смотрового окна. Его движения, отточенные по системе Гастева, были точны как у хирурга.

— Засекаю время! — крикнул хронометрист, не отрывая глаз от секундомера.

Я быстро проглотил котлету, запив горячими щами из термоса. Сейчас было не до церемоний, каждая минута на счету.

Величковский, против обыкновения тоже в рабочей куртке поверх профессорского костюма, напряженно следил за показаниями приборов:

— Начинаем загрузку. Первая порция — пять тонн…

Огромный завалочный кран «Демаг» бесшумно двинулся под закопченными сводами. Молодой крановщик в новой системе защиты (разработка ЦИТа — особые очки и асбестовый капюшон) точными движениями подвел мульду к загрузочному окну.

— Пошла загрузка! — голос мастера эхом отразился от стен.

Раскаленная добела печь приняла первую порцию шихты. Громов и его подручные работали как единый механизм, ни одного лишнего движения, все по циклограмме.

— Семь минут от начала операции! — выкрикнул хронометрист. — На три минуты быстрее нормы!

Сорокин, весь взмокший от жара печи, быстро делал пометки в журнале наблюдений. Его очки в стальной оправе, как обычно, запотели, но он даже не замечал этого.

— Температура растет! — доложил лаборант, не отрываясь от пирометра. — Тысяча шестьсот пятьдесят… шестьдесят… семьдесят!

— Великолепно! — Величковский возбужденно потер ладони. — При такой температуре легирующие элементы войдут в расплав намного быстрее!

Я машинально отхлебнул остывший чай, не отрывая взгляда от печи. Сейчас решалось все, и будущее завода, и судьба оборонного заказа.

— Вторая порция! — скомандовал мастер.

Снова поплыл кран, снова точные, выверенные движения сталеваров. На огромной доске показателей секундомер неумолимо отсчитывал время плавки.

— Двенадцать минут! — голос хронометриста звенел от возбуждения. — Мы опережаем график на пять минут!

Вокруг печи уже собрались рабочие других бригад. Даже вальцовщики из прокатного цеха пришли посмотреть на рекорд.

— Анализ пробы! — Сорокин схватил протянутый лаборантом листок. — Состав идеальный! Углерод, марганец, хром — все по новой формуле!

Величковский схватил листок дрожащими руками:

— Поразительно! Такой гомогенной структуры я не видел даже в Германии!

Громов тем временем уже командовал завалкой третьей порции:

— Давай! По системе товарища Гастева, ни секунды промедления!

Его фигура четко вырисовывалась на фоне огненного зева печи. Капли пота испарялись, не долетая до пола.

— Пятнадцать минут! — хронометрист не скрывал восторга. — Немецкий рекорд побит!

Действительно, на заводах Круппа аналогичная плавка занимала двадцать две минуты. У нас гораздо быстрее.

— Анализ готового металла! — Сорокин впился глазами в новые результаты. — Прочность превышает расчетную на двенадцать процентов!

Величковский схватился за сердце:

— Это… это переворот в металлургии! Такого качества при такой скорости еще никто не добивался!

— Время! — голос хронометриста перекрыл гул печи. — Восемнадцать минут сорок секунд! Абсолютный мировой рекорд!

Цех взорвался аплодисментами. Громов стянул защитные очки, его закопченное лицо светилось гордостью.

В этот момент заводское радио разнесло по цехам голос диктора:

«Внимание! Бригада товарища Лебедева установила мировой рекорд скоростной плавки! Качество металла превышает все известные стандарты! Да здравствует советская металлургия!»

Я пожал руки сталеварам, их ладони, даже сквозь рукавицы, были горячими от печи.

— Премия всей бригаде — тройной оклад. И представление к ордену Трудового Красного Знамени.

— Служим Советскому Союзу! — Громов вытянулся по-военному. — Разрешите начать следующую плавку?

— Действуйте, — кивнул я, и повернулся к Величковскому: — Николай Александрович, готовьте развернутый отчет. Это именно то, что нужно для оборонного заказа.

Профессор уже строчил в блокноте, бормоча что-то про «революцию в металлургии».

Глушков, незаметно возникший рядом, тихо доложил:

— На заводе Крестовского будет переполох. Их лучшая плавка — двадцать семь минут. А о качестве и говорить нечего.

— Понятно, — перебил я. — Передай Рожкову, пусть готовит материалы по бракованным поставкам. Теперь самое время ударить по конкуренту.

До сдачи первой партии оборонного заказа оставалось двенадцать дней. Но теперь я точно знал, что у нас появился шанс справиться с заказом.

После рекордной плавки настроение в заводоуправлении было приподнятое. Я даже позволил себе немного расслабиться, просматривая вечернюю почту в кабинете. Стрелки английских часов «Хендерсон» показывали начало шестого.

Величковский все еще строчил отчет о рекорде, его перо быстро бегало по бумаге. Сорокин колдовал над графиками в углу, то и дело хватаясь за логарифмическую линейку.

Вдруг резкий телефонный звонок разорвал тишину кабинета.

— Товарищ Краснов! — голос диспетчера станции звенел от тревоги. — ЧП на железнодорожной ветке! Сход состава с углем… Похоже, диверсия!

Я мгновенно подобрался:

— Где именно?

— Тупиковая ветка, за сортировочной. Восемнадцать вагонов под откос. Это весь наш стратегический запас!

Часы показывали семнадцать двадцать два. До конца рабочего дня — сорок минут. А без угля завтрашние плавки окажутся под угрозой.

— Глушкова ко мне! — рявкнул я в селектор «Красная заря». — Срочно!

Через минуту начальник заводской охраны уже прибежал в кабинет. Его кожаная тужурка поблескивала от мороза — видимо, только вернулся с обхода.

— Докладывайте.

— Предварительно — умышленное повреждение путей, — он достал из кармана и развернул схему железнодорожной ветки. — Здесь ослаблены болты крепления. И следы свежей смазки на рельсах.