Изыди, Гоголь!
Шрифт:
В Российской империи запрещено многоженство. В моем мире Орден тоже пытался навязать эту дрянь, но мы, колдуны и ведьмы, успешно отстаивали свободу любви и плотских утех. В основном, плотских утех. Здесь же Ковена, к сожалению, нет.
Впрочем, насколько я понимаю, запрет на многоженство отнюдь не мешает местной моли блудовать. Особенно дворянам. Ведь одно дело какие-то там любовницы, служанки и секретарши, а другое -- жена!
Но похоже на то, что Агата не принимает такое разделение. Теперь понятно, в кого Ольга такая собственница.
Когда
Редкостная дрянь. Но допускаю, что мой вкус искусил кофе с плантаций Барона Субботы.
Отставив чашку со своим кофе, Буран продолжает:
– - Да, дел было много. И одно из таких -- восстановить картину произошедшего в зале.
Патриарх Зиминых наклоняется над столом и сплетает пальцы в замок.
– - Судя по докладам и личным свидетельствам моих близких, вы пытались помешать похитителям и, вероятно, пострадали. Пострадали за мою дочь.
Буран заглядывает мне в глаза. Плохая идея.
Он не выдерживает давления прожитых мною веков и отводит взгляд. Поджимает губы, мнется.
Агата фыркает:
– - Он не любит признавать, что был не прав или что ему была нужна помощь.
Взяв стакан обеими ладонями, дворянка тоже заглядывает мне в глаза. Но если мужчин мой взгляд, обычно, пугает, то вот женщин…
– - Спасибо вам, господин Ворон, -- твердо кивает Агата.
– - От Зиминых, и лично от меня.
Только после этих слов она сглатывает ком в горле и робко отводит взгляд. Похоже, материнский инстинкт выше инстинкта размножения.
Патриарх Зиминых бросает на жену негодующий взгляд. Мол, кто разрешал тебе влезать, женщина?
Наконец он вздыхает:
– - Моя жена права. Посему благодарю вас от лица рода Зиминых. Сейчас союзники важны для нас как никогда. И именно поэтому…
Буран прищуривается и делает неопределенный жест рукой.
– - Прошу, снимите эту… маску.
Так вот зачем меня только что обхаживали! Так дорого продать пустые благодарности? А ловко он это придумал, я даже сначала не понял!
На моем лице проскальзывает ухмылка.
– - Мне и в ней хорошо.
Агата сокрушенно выдыхает, на лицо Бурана ложится тень.
Он откидывается на спинку кресла и говорит:
– - Тогда я буду вынужден считать ваше заступничество сговором с похитителями с целью втереться в доверие к моему роду.
Брат патриарха с начальником родовой гвардии напрягаются. Агата так и вовсе восклицает:
– - Буран! Ты в своем уме? Ты же видел, в каком состоянии был господин Ворон, когда…
– - Да, видел, -- обрывает Буран.
– - А теперь я вижу, что выглядит он очень даже бодрым и свежим!
– - Спасибо, стараюсь, -- усмехаюсь я и отпиваю еще кофе.
Обожаю семейные ссоры.
Агата, глядя на мужа исподлобья, тихо произносит:
– - Ты ищешь врагов, там где их нет.
– - Там, где их нет? Очнись, женщина!
– - патриарх всплескивает руками.
– - На нас не просто напали, нашу дочь не просто похитили. Наши враги знали все дороги
Агата отворачивается. Буран, посверлив ее взглядом, выдыхает:
– - Это предательство, Агата. Говоришь, ищу врагов там, где их нет? Да я сейчас даже Ледовикину не могу доверять!
Начальник гвардии, прошляпивший дочь патриарха, склоняет голову.
В кабинете воцаряется тишина. Каждый думает о своем. Недолго, потому что я вскоре хмыкаю:
– - Довольно оптимистично. На вашем месте, Буран Казимирыч, я не доверял бы ни родным, ни даже самому себе.
– - Что это значит?
– - хмурится Буран, а за ним и остальные.
Я задумчиво наклоняю голову вбок, подбирая слова.
– - Полагаю, Агату Павловну можно в расчет не брать. Редкая мать в каком-либо деле поставит под удар своего ребенка.
– - Вот уж спасибо, -- фыркает Агата.
– - Но что насчет вашего брата?
– - продолжаю я.
– - Не помню, чтобы он вообще был на празднике.
Север опережает брата.
– - Я был, но недолго. Вышел на задний двор покурить. Там я и столкнулся с… -- он пытается пошевелить рукой в люльке, из-за чего морщится.
– - С похитителями.
– - Защитный артефакт остановил три из четырех пули, -- вставляет мрачный Буран.
– - Если бы не он, мой брат бы погиб.
– - А четвертая пуля?
– - спрашиваю я, не отрывая глаз от Севера.
– - На нее заряда артефакта не хватило.
– - Можно сказать, мне повезло, -- криво улыбается брат патриарха.
Под моим взглядом он съеживается и отводит глаза.
– - Конечно, -- киваю я и отворачиваюсь.
– - Ну, а что насчет вас, Буран Казимирыч. Вы куда-то пропали прямо перед налетом в бальный зал.
Буран резко подается вперед и упирается руками в резные подлокотники своего кресла.
– - Ты обвиняешь меня в том, что я похитил собственную дочь? Советую подумать перед ответом.
Меня волной обдают магические возмущения, а температура в кабинете заметно падает. Не похоже, чтобы этот мальчишка давил своей силой специально. Скорее, у него просто такая натура -- вспыльчивая.
Как ни парадоксально.
Я ловлю взгляд Агаты, которая ежится от холода, и вздыхаю:
– - Тяжело же живется, когда вокруг одни враги.
Короткого движения моей руки, которая даже не отрывается от подлокотника, хватает, чтобы развеять все возмущения и привести магический фон в порядок.
Все присутствующие на миг замирают, прислушиваясь к своим ощущениям, то и дело бросая на меня удивленные взгляды.
Даже патриарх Зиминых смотрит на меня другими глазами. Вряд ли тонкий контроль над потоками маны в окружающем пространстве убеждает его в моей силе. Но точно заставляет взять себя в руки и спокойно меня выслушать.
Я говорю:
– - Мне не верится, что вы могли похитить свою дочь, Буран Казимирыч. Но я допускаю, что вы или любой другой человек из вашего рода мог попасть под действие чужой магии.