Just got broken

— … брат и сестра? — вскинула брови миссис Хоуп, прервав Адриана.

— Я хочу сказать…

— … что мы не родственники?..

— Да позвольте же вы…

— … мне закончить начатое с мисс Дюпэн-Чэн?..

— Седьмое пекло! — выругался блондин, закатив глаза.

Адриан сел на постель возле Маринетт и опустил локти на разведенные в стороны колени, зарываясь пальцами в волосы.

Девушка закусила нижнюю губу.

Тайком смотрела иногда на свою надзирательницу и молчала.

Да как, черт возьми, вообще из этого выпутаться?

Потрясающе.

Любящий брат постоянно навещал свою сестру.

Поддерживал её, разговаривал с ней.

А потом взял и начал целовать «по-семейному».

Миссис Хоуп почти стала свидетелем действий близнецов Ланнистеров.

Разумеется, у неё появятся вопросы.

Вот только как отвечать на них этим двоим?..

Она видела, как сияли алым щеки Маринетт, хотя она и пыталась опустить голову ниже, чтобы это не было заметно.

Видела, как хаотично придумывал оправдания Адриан, изредка шевеля губами.

— Парень, да не напрягайся ты так, — лениво заметила миссис Хоуп, отталкиваясь плечом от проема. — А то у тебя пар из ушей пойдет.

Адриан встрепенулся от не такого грубого — как ожидалось — голоса и поднял на неё глаза.

— Неужели ты думаешь, что я ещё в первый день поверила, что ты — её брат?

Агрест и Дюпэн-Чэн непонимающе переглянулись.

— Не понял, — честно сознался Адриан. — Что вы имеете в виду?

Миссис Хоуп довольно хмыкнула и, захватив с собой приготовленный у дверей стул, вошла внутрь и села на него.

Пришло время рассказать ему.

И ей.

Им обоим.

Нет смысла больше держать это в секрете.

Раз уж они так здорово вляпались.

Пора знакомиться.

И объяснить им, что к чему.

— Моё имя — Молли Дрэд, — чуть кивнув головой, представилась она. — Но с того момента, как я вступила в отряд, моя фамилия «Хоуп».

Маринетт чуть нахмурилась и приоткрыла рот, словно собиралась что-то сказать.

Но слова растворились на языке, как пастилка от кашля.

— «Дрэд», — задумчиво произнес Адриан. — Страх?

— «Хоуп», — тут же поддержала Маринетт. — Надежда.

— Надежда сильнее страха, — констатировала Молли, довольно улыбаясь и скрещивая руки на груди. — Нам позволено выбирать себе фамилии после официального вступления в отряд.

Она внимательно следила за реакцией этих двоих.

Страх и пунцовые щеки постепенно сменялись чем-то новым.

Непониманием.

Чуть сдвинутыми бровями.

Поднятыми на неё глазами.

— Какой отряд? — задал вопрос Агрест. — О чем вы?

— Хороший вопрос, парень, — довольно улыбнувшись, отозвалась она. — Отвечать на него я, конечно, не буду. Поскольку всего вам знать не обязательно. Сейчас я могу сказать только одно: я работаю на Сабин Чэн.

Маринетт тут же резко влилась в разговор.

Она поерзала на постели, чтобы сесть ровнее и сипло выдохнула.

Сердце постепенно начало ускорять свой темп.

— Моя мама? — полувопрос-полуутверждение сорвалось с губ девушки и было встречено прямым взглядом женщины.

— Она предводитель нашей группировки, — заметила Молли, чуть кивая головой. — Лучшая из нас.

— Моя мама, — снова повторила не своим голосом Маринетт.

И Адриан заметил, как пронзительный синий взгляд девушки начал тускнеть.

Словно покрываясь невидимой пленкой.

Она смотрела перед собой невидящим взглядом, словно собирала по осколкам какие-то воспоминания.

Ранила ладони, закусывала губы, чтобы не закричать от боли.

Но собирала.

Все кусочки воедино.

— Маринетт, — Молли встала с места и села на колени возле девушки, опуская руки ей на плечи — Ты находишься здесь ради собственной безопасности.

И Дюпэн-Чэн почувствовала, как внутри что-то начало бурно вскипать.

— Безопасности. — тут же повторила она и натянуто улыбнулась. — Безопасности…

— Маринетт, с тобой всё хор…

Адриан не успевает договорить, потому что комнату заливает волнами от её пронзительного вскрика.

— Безопасности?! — крикнула она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Она вколола мне лошадиную дозу транквилизатора! Она отправила меня в больницу для душевнобольных! Какого хрена?!

Молли медленно встала на ноги, одергивая халат.

Она знала, что подобная реакция у девушки будет без вариантов.

Поэтому в который раз поблагодарила свое благоразумие, а не доброе сердце, за то, что решила не развязывать ей руки.

— Маринетт, — ровным голосом попыталась успокоить её Хоуп.

— Я пролежала от этого в отключке два дня! — продолжала кричать Дюпэн-Чэн. — Я поняла это только спустя сутки, когда вспомнила, что врач упомянул о пятидневном критическом состоянии Альи, хотя я помнила всего три!

Маринетт была шокирована.

Безоговорочно, неоспоримо.

Боль от предательства скрежетала нутро.

Дыхание сбилось.

Клокотала в глотке обида.

И её часть выступала на глазах.

Крик.

Хотелось кричать.

Забиться в дальний угол комнаты, поджать к себе колени.

Уткнуться в них носом, зажмурить глаза.

Исчезнуть.

И продолжать кричать в пустоту.

Темную, бездонную.

Пока не сорвется голос, пока не охрипнет.

Чтобы вышло всё то, что гложет глубоко внутри.

Чтобы это её опустошило, почти убило.

И чтобы кто-то сверху тридцать раз подумал, прежде чем вернул её к жизни.

— Твоя мать пыталась тебя защитить, — снова заговорила Молли, когда увидела, что взгляд девочки стал совсем пустым. — Всё это, — она обвела рукой камеру, — твоя защита.

— Да как мать может запихнуть родную дочь в психбольницу, ради её безопасности?! Что за бред?!

— Агрест, поумерь свой пыл, — одернула его женщина, нахмурив брови. — Вы же не знаете и части из того, что от вас скрывают.