К чему снится кровь (Иллюзии красного)

Перед глазами Ника возникла висящая в воздухе фигура в плаще с капюшоном, от которой веяло могильным холодом, или даже еще страшнее. Хотя что может быть хуже? Он запутался. Почему Вален ничего не видел? Выходит, священник прав, и он, Ник, сам вообразил все это и сражался со своим собственным воображением? Тогда он просто-напросто сумасшедший. Этот вывод его не обрадовал. Он болен? Желание все рассказать священнику пропало.

Отец Ксенофонт смотрел на странного посетителя с жалостью. Он открыл высокий шкаф, достал несколько пучков сушеной травы.

– Возьми, сын мой, будешь пить чай перед сном. Это душица и мята. И молись, молись Господу нашему.

– Я не умею.

– Купи молитвенник.

Ник приобрел несколько иконок, крестиков, молитвенник и десяток больших свеч. Заказал заупокойный молебен для Александры, мысленно умоляя оставить его в покое. Почему она не преследует Валена? Ник побрел домой пешком. Его ничто не радовало. Неужели он никогда уже не сможет жить так, как раньше? Внезапно прошлое показалось ему удивительно свободным, беззаботным и прекрасным, как новогодний праздник, который исчез навсегда. Он снова заплакал, украдкой вытирая слезы.

Вален встретил друга, лежа на диване и читая письма, которые Вика передала ему вместе с дневником. После того, как серьга была продана, он некоторое время наслаждался приятным и сытым бездельем. Но потом его вновь потянуло на приключения. Дважды им с Ником колоссально повезло! Подумывая о новых поисках, Вален вспомнил о письмах, которые отбросил без внимания. Теперь он понял, какую ценность представляли эти ветхие истертые листочки. Нужно прочитать их вновь, и обдумать каждую деталь. Он во что бы то ни стало найдет дом, о котором пишет эта Марго… Если, конечно, особняк сохранился.

Вален не сразу сообразил, что делает Ник, который носился из прихожей в комнату, из комнаты в кухню, и поливал все водой из большой пластиковой бутылки. Потом он зажег свечу и стал носить ее туда-сюда, что-то приговаривая себе под нос.

– Что ты делаешь?

– Отстань! – Ник был страшно расстроен. – Во что ты втянул меня?

– Послушай, чертов трус, у тебя есть деньги! И много! А что ты сделал для этого? Пару раз ковырнул лопатой? И ты еще недоволен? Где твоя благодарность? Да прекрати скакать из стороны в сторону со своей дурацкой свечой, меня это раздражает! Ты мешаешь мне думать!

Вален был в бешенстве. Этот Ник все портит. У них так славно все получалось! Им везло. А это в таких делах самое главное. Что за вода, которой он все вокруг облил? Черт, чем он занимается? Похоже, он рехнулся от страха!

– Ник, – обратился к нему Вален гораздо спокойнее. – Чего ты боишься? Никто ничего про нас не знает. Золото мы продали, серьгу тоже.

– Ты не понимаешь! – возразил Ник с жаром. – Ту девушку, Александру… про которую написано в дневнике… ее задушил призрак. А теперь он охотится за нами.

– С чего ты взял?

– Ну… не сама же она себя задушила? Это все из-за серег. Из-за них! Нужно вернуть серьгу обратно!

– Что ты несешь? Кому вернуть? Там ничего нет – одна тухлятина. – Вален почувствовал, как волна тошноты подступила к горлу.

– Я сегодня опять был в церкви, молился. Потом шел домой, пешком, и думал. Знаешь, что мне пришло в голову? Призрак охотился за Александрой, пока она была жива, а потом… когда…Он просто охранял склеп.

– Даже в склепах нужны охранники! Может, ты на полставки подсуетишься? – с ухмылкой произнес Вален.

– Прекрати! Он был там, я его видел!

– Кого?

– Фигуру в плаще! Он теперь будет за нами охотиться!

– А ты ему расскажи, что серьгу твой папаша продал знакомому ювелиру. Так что пусть теперь его преследует! – захохотал Вален. – Мы тут ни при чем.

Действительно! Как это ему самому не пришло в голову?! Ник испытал огромное облегчение. У них же нет больше этой серьги! Теперь пусть у Евгения голова болит. Ник немного знал ювелира: мужик ушлый, такого призраком не испугаешь. Тем лучше.

Он расставил иконки на спинке дивана, а одну положил под подушку. Все равно, засыпать было страшно. Ник открыл молитвенник, прочитал указанную священником молитву и попытался уснуть. Беспокойный поверхностный сон не давал желанного отдыха. Посреди ночи Ник проснулся и подумал о том, что призрак приходил в темноте и расправлялся со своими жертвами. Ему захотелось спрятаться, забиться в какое-нибудь укромное местечко, и чтобы все о нем забыли. Там, где была открыта дверь на кухню, в лунном свете ему почудилось белое платье Александры… Весь в поту, Ник вскочил, боясь повернуть голову в ту сторону коридора, несколько раз перекрестился, и на цыпочках прокрался в ванную. Там он и просидел до утра, включив свет и трясясь от страха.

Утром Вален еле уговорил его выйти из ванны и позавтракать. Было слышно, как зубы Ника стучат о край стакана.

– На, выпей, – Вален достал из аптечки успокоительное. – И ложись спать. При свете дня призраки не ходят.

Таблетка подействовала, и Ник, наконец, уснул. Вален же решил еще раз перечитать письма Марго.

Моя дорогая Полина!

Ты, конечно же, проявила незаурядное мужество во всей этой печальной и страшной истории, которую мы, обливаясь слезами и замирая от ужаса, прочитали в твоих длинных и подробных письмах, которых накопилось к нашему приезду из Европы несколько штук.

Известие о трагической и непонятной гибели Мишеля застало нас в Венеции. Ты знаешь, друг мой, как я мечтала побывать в этом романтическом городе, который словно живая картина Ренессанса. [16] Но, как и все, о чем мечтаешь издалека, облекая в блеск и позолоту своего воображения, – вблизи оказывается не совсем таким, как ожидалось.

Бесчисленные каналы, наполненные грязной и мутной водой, пропахли тиной. Фундаменты домов все сырые, так что у Софи вновь начался кашель. Тонкие витые, какие-то мавританские столбики и арки, длинные крытые галереи, дворцы дожей [17] и богатых венецианцев производят впечатление страшной древности. Выщербленные, облупившиеся, – при свете солнца они удручающе запущенны.

16

 Ренессанс – возрождение – период в культурном и идейном развитии стран Западной и Центральной Европы 14 – 16 вв., переходный от средневековой культуры к культуре нового времени.

17

 Дож – глава Венецианской (кон. 7 – 18 вв.) и Генуэзской (14 – 18 вв.) республик.

Вот ночью, когда по блестящей под луной поверхности канала скользит гондола, в которой целующаяся парочка ни на кого не обращает внимания, а дома в призрачном свете тусклых фонарей напоминают декорации к любовным драмам эпохи Медичи, [18] – совсем другое дело. Помнишь, как мы с тобою любили рассматривать лицо прекрасной Симонетты, возлюбленной отважного Джулиано Медичи? Как пытались разгадать тайну их жизни, любви и смерти? Венера и Марс. Красота и доблесть. Женственность и мужество. Как это манит!..

18

 Медичи – флорентийский род, игравший важную роль в средние века в Италии.