К чему снится кровь (Иллюзии красного)

При луне, во мраке ночи, в серебре тусклых лагун, Венеция сказочна. Она сама словно в маске. Отраженные эхом пустынных улиц, звучат решительные шаги кондотьеров, [19] которые силою оружия или денег стали титулованными владетелями, окружив себя роскошными дворами, прекрасными дамами, блестящими поэтами и художниками, и, конечно же, любовью, жгучей, как небо Италии.

Площади перед изящными палаццо, гулкие галереи все еще хранят звуки пышных, неистовых карнавалов, где разодетые красавицы венецианки навеки пленяют сердца… Где по узкой улице-канале скользит богато изукрашенная гондола, проплывает под знаменитым Мостом Вздохов, где женщину в золоте и бархате держит за руку мужчина в маске… О, дивные ночи, дивные запахи – воды, апельсинов и пудры, – страстные взгляды сквозь узкие темные прорези масок, серенады под каменными балконами, звезды на черном небе…Ах, Полина, какие чудесные мгновения может дарить нам жизнь!

19

 Кондотьеры – в Италии 14 – 16 вв. предводители наемных военных отрядов, находившихся на службе у отдельных государей и римских пап.

И в это время романтических грез, вечерних прогулок, когда у Софи появился таинственный кавалер, который следует за нами на определенном расстоянии, и не решается подойти… В эти дни праздной лени и наслаждения, вдруг мы получаем ужасное известие из Москвы. Если бы небо обрушилось на нас, или началось извержение вулкана… и то, кажется, это не застало бы нас так врасплох.

Слезы, слезы и слезы. Мы тут же стали собираться в дорогу. Москва теперь, после смерти Мишеля, всеобщего любимца семьи, никогда уже не будет для нас прежней. Помнишь ли, дорогая Полина, как мы ездили на Москву-реку в санях, по морозу, пили шампанское и закусывали ледяными красными яблоками? Как Мишель на руках выносил нас по очереди из саней, как играли в снежки, как грелись у огромного костра, на котором жарилось медвежье мясо? Как нам с тобой это было дико – когда нам вручили большой красный кусок, истекающий соком и аппетитно пахнущий? И как мы его ели? И как мужик в красной рубахе плясал, и приседал, и подпрыгивал? И как Мишель дал ему денег?

Потом мы накупили горячих пирогов с мясом, капустой и грибами, и поехали домой. В темноте играли в прятки до упаду, после – смех, нескончаемые разговоры о леших и русалках, о таинственных кладах, – у жарко натопленной печи с сине-белыми изразцами. Ведь это никогда, никогда уже не повторится!

Кстати, знаешь ли, что в нашем московском доме, которым, говорят, раньше владел немецкий барон Штейнгель, колдун и масон, [20] – есть очень загадочный подвал? По-моему, именно тогда Мишель, которому страшно нравилось пугать нас всех, в особенности сестер и кузин, и рассказал нам историю сего подземелья.

20

 Масоны – члены религиозно-этического общества, возникшего в 18 веке в Англии и распространившегося во многих странах, в том числе и России. Традиции заимствованы масонами частично от средневековых рыцарских и мистических орденов.

Раньше на месте дома стояла усадьба богатого и странного боярина, приближенного самого Иоанна Грозного. И сей боярин богатства имел неисчислимые, которые прятал в подземелье под своими хоромами. Потом боярин неведомо куда исчез, а богатства так и остались под землею. Но сколько их ни искали, так и не нашли. Слухи ходили, что те сокровища окроплены кровью, и что их охраняют души их бывших владельцев. Нам всем тогда и смешно было, и боязно. Когда Мишель предложил сходить в подвал, никто не решился. Сколько он над нами не подтрунивал, сколько не подзадоривал, охотников идти в страшное подземелье не нашлось.

Николай, старший брат Мишеля, очень внимательно слушал наш разговор, смеяться не стал, и сразу ушел. Лег спать, наверное. А мы тогда почти до самого утра пугались и хихикали. С тех пор, между прочим, мне стали слышаться иногда какие-то шаги в подвале. Моя комната расположена на первом этаже, а пол не очень толстый. Правда, случалось это очень редко. Я даже никому об этом не рассказывала, знала, что только дразнить будут. Наслушалась, мол, француженка русских басен, теперь вот от страха с ума сошла. А мне это было бы очень неприятно. Почему я сейчас об этом вспомнила? Сама не знаю…

Нет больше Мишеля, нет Александры. Как резко может вдруг все перемениться! Мы обсуждали события, которые ты так подробно описала, и не могли поверить. Кстати, никаких рубиновых серег среди фамильных драгоценностей рода Протасовых никогда не было. Это нам растолковала маман Мишеля. Она точно знает. Где он мог их взять? Почему в Лондоне? Все это необъяснимо. Пятно крови, таинственная фигура, страшная смерть Алекс… Как-то не укладывается в голове.

Ну, буду заканчивать на этом. Столько я тебе всякой ерунды написала! Пойду разбирать вещи, помогать барышням. Мы ведь только сегодня утром приехали. Вечером отправляемся на кладбище. А Мишеля сможем теперь увидеть разве что во сне. Не представляю себе его могилу.

Все, следующее письмо будет более подробным. Всегда твоя, Марго.

Дорогая моя Полина!

Прошла уже неделя, как мы в Москве. В доме царят уныние и скука. Доктор приезжает через день. Кстати, это модный нынче врач, молодой, довольно приятной наружности. Барыня признает теперь только его. Хотя, по чести будь сказано, старый доктор мне нравился куда больше. Внимательный, несуетливый, вежливый, уверенный в себе. И специалист хороший. Прошлой весной у кузины Мари было заболевание легких, так он ее вылечил. И кухарку нашу вылечил, когда у нее случился приступ печени. Барыне так нравится ее стряпня, что она не жалела денег доктору за визиты, чтоб только Порфирьевна поправилась.

А этот молодой – щеголь, и наглый. Гонорары берет баснословные. А сам едва сквозь зубы цедит что-то, и всем приписывает одно и то же: диету, успокоительное и минеральную воду. Ну, где это слыхано, чтобы серьезную болезнь эдаким способом вылечить было возможно?

После гибели Мишеля барыня совсем расхворалась. Все только и говорят о его смерти. Недоумевают, как такое могло случиться. А уж слухов всяких в свете! В гостиных это самая пикантная тема. Все судят да рядят, а толку-то никак не выведут.

Скажу тебе по правде, Полина, что и в самом деле обстоятельства этого происшествия более чем странные. Мишель приехал в Москву внезапно из подмосковной Баскаковых, сказал барыне, что непременно хочет жениться на Александре, ежели она его такой чести удостоит. Предложения он еще не делал, но собирался. Купил ей подарок и много всяких вещей… Маман его была, конечно, не в восторге. Все знали, какое у Алекс хрупкое здоровье.

– Тебе нужны здоровые дети, Мишель. И рачительная хозяйка дома. Мы с отцом не сможем много вам оставить. Сам знаешь, в каком состоянии у нас финансовые дела. Два подмосковных имения заложены. А у тебя еще есть братья и сестры, о которых нужно тоже заботиться. Алешенька еще совсем маленький.

И это правда, Полина. По некоторым приметам я замечаю, что с деньгами стало весьма затруднительно. Все покупается в обрез, и гостей уже так часто не приглашают. Одного только Лешеньку ненаглядного балуют безо всякой меры. А он и так растет очень требовательным и капризным. Хотя невероятно способный мальчик! Мне с ним заниматься – одно удовольствие. Все ловит и запоминает на лету. Господа в нем души не чают. Поздний ребенок! Барыня Елизавета Андреевна чуть жизни не лишилась, производя его на свет. Если бы не старый доктор…А теперь вот им пренебрегают. Молодому хлыщу отдают предпочтение.

О чем это я? А, так вот. С деньгами у господ туго. Баскакова, правда, богатая невеста. Здоровьем вот только не вышла. Барыня на эту женитьбу все равно бы согласилась. Она знала, что ни Мишель, ни Николай ее никогда не слушали, и все всегда делали по-своему. Но судьба распорядилась иначе.

Однажды вечером, Мишель, который вроде никуда не собирался идти, вдруг вскакивает, велит экипаж, наспех одевается, и уезжает. Даже ужинать не стал. Куда? Зачем? По какой такой надобности, на ночь глядя?