К лучшей жизни (сборник)

– Не, не, ты погоди, послухай сюда, – перебивал Вася, – а живут хрестьяне где, чем питаются?

– Лесу там никто не считает, бери и руби дома, строй новую жизнь. В тайге зверя богато, да и зверь-то непуганый, чуть ли не ручной. Реки кишмя кишат рыбой. Край богатый, только жить вот там некому.

– А как же добраться туда, в эту счастливую страну? – любопытствовал Вася.

– Крестьяне уже много лет едут на восток, на сибирские просторы, даже пошли за Байкал и на Амур-реку. А теперь туда и железную дорогу проложили. Переселенцам государство помогает добраться, дает ссуды и пособляет обжиться на новом месте. И большинство тех, кто покинул старые свои хаты, разбогатели, построили себе большие усадьбы и живут припеваючи.

– Вот это да! – восхищался Вася. – Дюже гарная страна.

Потом немного подумав, спросил: «А ты не свистишь, паря?»

Шура в ответ весело рассмеялся, и они стали вместе читать книги. Дружба с Шурой на долгие годы привила Васе любовь к книгам.

Недолго пришлось сидеть с Шурой за одной партой, вскоре его перевели во второй класс, а Вася проучился четверть, и больше его в школу не отпустили. Нужно было водиться с Ираидой, да и зимой не в чем было ходить. Так и закончилась их дружба.

Он сидел у окна, наблюдал за улицей и ждал, когда окончатся уроки в школе. Ковырял пальцем намерзшие на стекле льдинки, но делал это осторожно, чтобы не треснуло стекло, иначе мать или отец выпорют. А на улице разгулялась непогода. Шел снег, валил крупными хлопьями, укрывая серебряным покрывалом улицу, оседая на крышах домов, на реке.

Его товарищи, Ваня с Колей, иногда после уроков заходили к нему, но чаще бывал Ленька Кирилов. Он снимал у порога катанки, доставал из тряпичной сумки книги и показывал, что они изучают в школе. Вася дома читал, писал, решал задачи. Из школьной библиотеки Ленька приносил ему книги Андерсена, Пушкина.

Учился Вася работать с рогожей. Яков с Борисом соткут рогожу, а Вася серпом отрезал гуж. Потом начинал сучить гужи, делать уток, связывать их, позже его научили принимать иглу с утком.

Несмотря на бесконечную работу, семья переживала скудное существование. Дети сладостей не ели вообще, молоко и мясо ели только по великим церковным праздникам. На праздник Святой Пасхи Корепины в их семью обычно передавали крынку молока и варево из мяса. В этот день в доме был настоящий праздник.

Прошла зима. Весной и летом было не до учебы. Целыми днями они с Ленькой пропадали на реке с удочками.

Было тихое прохладное утро. Не доходя до реки, они с Ленькой разошлись, каждый к своему месту. Осторожно ступая по мокрой от росы траве, Вася подкрался к берегу и остановился у воды. Накануне он слишком быстро выбежал на берег и увидел, что в глубину уходят какие-то крупные рыбины. После этого он подползал к берегу на корточках и удочку разматывал далеко от воды. Вот и теперь, поеживаясь от холода, Вася сел на высокую кочку, буйно заросшую осокой. Насадил на крючок большого красного червя и забросил в реку. Березовый поплавок медленно проплывал по речному плесу. Назойливо гудели комары. Поплавок закачался и резко нырнул под воду. От волнения Вася подсек слишком сильно, и в ту же секунду над его головой пролетела и упала в кусты, как ему показалось, большая рыба. Он осторожно выпутал снасть из веток и вытащил из кустов пескаря. Вася насадил нового червя и забросил снова. Тут же клюнул еще один пескарь, только поменьше. Рыбалка обещала быть успешной. Он забросил вновь, но вдруг за его спиной раздался голос Леньки:

– Ну что, рыбак, опять мелюзгу ловишь.

Вася повернулся к нему и оробел:

– Вот это да!

В руке Ленька держал кукан, на котором висело два больших горбатых окуня. Таких окуней Вася еще никогда не ловил.

– Где поймал?

– Вон на том омутке, – Ленька махнул рукой в сторону, где река делала поворот.

– Я вчера там был, две плотвички изловил.

– Так уметь надо ловить, – Ленька подтянул повыше шаровары. – Айда, Васька, со мной. Еще не таких поймаем.

Вася вспомнил про увиденных больших рыб, но Леньке ничего не стал говорить, а только подумал: «Ну погоди, хвастун, я тебе покажу каких рыб надо ловить.»

И в то же время, сделав недовольное лицо, сказал:

– Нет, я здесь буду рыбачить.

– Ну, смотри, а я пройду дальше.

И Ленька, забросив удочку на плечо, пошел вдоль реки искать свое рыбацкое счастье.

После прихода Леньки клев прекратился. Вася забрасывал правее и левее, но поплавок оставался неподвижным.

Чиркая крыльями по воде, летали стрижи и на другом берегу скрывались в норках издырявленного песчаного обрыва.

Долго ждать поклевки Вася не любил. Он знал, что впереди у него много еще таких омутков. Он встал во весь рост и подошел к воде. Поднявшееся солнце просвечивало воду насквозь. Недалеко стояли рыжие пескари, от берега медленно удалялась стая уклеек. Крупной рыбы не было. Вася огляделся. Можно было пойти вверх по течению на Ленькино место, где ловились окуни, но он решил перейти на другую сторону реки, где был крутой берег. Смотав удочку, Вася снял шаровары, скрутил их и положил в сумку. Подошел к броду и стал переходить речку. Вода была теплая, доходила до пояса, и он шел с удовольствием, как вдруг слева, в небольшой промоине, он увидел необычную картину: на фоне желтой гальки на дне стояли огромные серые рыбины. Они стояли против течения, медленно шевеля хвостами. Это были сазаны. Он попятился назад, вышел на берег и, оставив там сумку, с одной удочкой подкрался к промоине. Крупный красный червь медленно плыл у самого дна. Среди сазанов началось еле заметное движение. Вася перезабросил удочку еще раз, вдруг что-то мелькнуло в глубине и в этот момент сильно рвануло удилище. Следующие несколько мгновений он не помнил, а только видел согнутое в дугу удилище и натянутую до предела нитку. Что-то огромное и сильное тащило его в сторону. «Только бы нитка выдержала», – почему-то подумал Вася и, широко расставив ноги, еще крепче сжал удилище в руках. Сазан таскал снасть из стороны в сторону. Он пытался уйти то в водоросли, то вниз на течение. В памяти Васи проносились слова отца, из которых он помнил одно: держать рыбу на согнутом удилище и не дать нитке ослабнуть. Вдруг сазан остановился, и Васе удалось немного подтянуть его к себе. Рыба сначала поддалась, но потом снова потянула вниз и остановилась. Вася оглянулся: «Ну где же Ленька, когда нужна помощь, его как всегда нет». Он стал потихоньку отходить к берегу. Сазан почуял опасность и резко рванулся, но силы его были на исходе. Переждав рывок, Вася потащил рыбу к берегу. Когда сазан вышел на мель, Вася бросил удочку и, подхватив его за жабры, выбросил на берег и оттащил подальше от воды. Таких крупных сазанов он раньше не ловил, в душе у него ликовала радость, от волнения и напряжения тряслись руки.

– Васька! Давай поедим! – из-за кустов показался Ленька. – А я еще одного окуня поймал. Есть охота – сил нет.

Ленька оцепенел, увидев большую рыбину, склонился над ней и завистливо громко выдохнул:

– Вот это да!

Вася достал из сумки горбушку хлеба, огурец и луковицу. Они ели и весело болтали. Солнце поднялось высоко, и стало нестерпимо жарко.

– Айда купаться! – крикнул Ленька и побежал в воду.

Накупавшись, копались в песке, строили из песка и палочек домики, лепили из глины разные фигурки.

– Завтра поутру попробую еще одного поймать, – с особой важностью в голосе произнес Вася.

– Завтра ты ничего не поймаешь! – перебил его Лёнька. – Завтра базарный день. Завтра работать надо.

Когда вечером Вася вернулся домой, его встречала вся семья.

– Ой, да ты, сына, какой добычливый-то, – умильно склонив голову на плечо, всплеснула руками мать.

– Рыбак, елки зелены! – поддакнул отец и прямо с порога велел варить уху.

– Тут и гутарить нечего, – удивлялись братья.

– Есть видно, талан. В отца пошел, – с радостной искоркой в глазах говорил Терентий. – Я помню, в прошлом году такого же поймал, а може, и больше.

– Я что-то такого не припоминаю, – удивилась мать, – брешешь!

«В базарный день мы собирались к полевым воротам отворять их едущим с базара богатым людям, которые бросали нам монетки, пряники, а то и мелкие деньги. Мы знали всех богатых наперечет, кто на каких конях проезжает, особенно, когда проезжал на паре рысаков Большестарский помещик Солин. Все бежали наперегонки, чтобы отворить ворота первыми.

Бывало, распределялись так: одни оставались у ворот возле деревни, другие шли к крещенским воротам, которые стояли в конце поля, за полверсты от деревни, там начиналась наша «кряжка»; у ворот мы просиживали до самого вечера, пока не проедут все базарники. Всю «выручку» с обоих ворот делили пополам».

К осени Васе пообещали сшить холщовый пиджак, а о сапогах и валенках и думать было нечего. Отец сказал, что дом построили, теперь нужно покупать лошадь, потом подумал, подумал и решил, что и корову надо покупать, а с обувью придется подождать. Так и пришлось Васе всё время в школу ходить в лаптях.