К себе самому

Итак, если это согласуется с природой, радуйся ему, и легко тебе будет; если же это противно природе, ищи, что для тебя соответствует твоей природе, и стремись к этому, даже если это не приносит славы. Ведь всякому ищущему собственного блага прощается.

17. Думай, откуда возникла каждая вещь, и из какой материи она состоит, и во что превращается, и чем станет после превращения, и о том, что не претерпит она при этом никакого зла.

18. И во-первых [должен я осознать], каково мое отношение к ним, и что мы рождены друг для друга, и мое назначение – предводительствовать ими, как баран овцами, как бык стадом коров. Поднимись выше над этим и подумай: если не атомы, то управляющая целым природа. Но если так, то худшее создано ради лучшего, а последнее – друг для друга. Во-вторых : каковы они за столом, на ложе, в остальных случаях жизни, особенно же, какие неизбежные действия вытекают из их основоположений и в каком ослеплении они совершают эти самые действия . В-третьих : если они совершают их правильно, не следует проявлять недовольства, если же неправильно, то [действуют они так], очевидно, по неведению и невольно. Ибо всякая душа лишается как истины, так и способности воздаяния каждому по достоинству против своей воли. Все-таки тяжело переносить тех, которые слывут несправедливыми, и невежественными, и корыстолюбивыми, одним словом, прегрешающими против ближних. В-четвертых : и сам ты совершаешь много прегрешений, и сам такой же, как они; а если и воздерживаешься от некоторых прегрешений, то предрасположенность к ним в тебе все-таки есть, так как от подобных прегрешений воздерживаешься ты из-за боязни, из-за честолюбия или какого-нибудь еще порока. В-пятых : если они прегрешают, ты не постигаешь [смысл прегрешения]. Ведь многое происходит по расчету природы. И вообще многое следует прежде узнать, чтобы кто-нибудь мог высказать постигающее суждение о чужом поступке. В-шестых : когда ты слишком сердишься или еще и страдаешь [помни], что коротка человеческая жизнь, и в скором времени все мы умрем. В-седьмых : не действия самих людей удручают нас – ведь мотивы их коренятся в руководящем начале этих людей, – но наше толкование их. Поэтому устрани его и только пожелай отказаться от суждения о чем-нибудь как об ужасном, и вот уже прошел гнев. Но как устранить? Рассудив, что нет тебе от этого позора. Ведь если будешь считать позорным не одну только порочность, неизбежно совершишь множество прегрешений и станешь разбойником и всем чем угодно. В-восьмых : сколько более тяжелого привносят гнев и печаль и связанные с ними явления, чем само то, на что мы гневаемся и от чего печалимся. В-девятых : благожелательность непобедима, если она настоящая, без издевки и лицемерия. Ибо что сделает тебе самый сильный твой обидчик, если ты останешься благожелательным к нему и, если случится обида, станешь кротко увещевать и переубеждать, сохраняя спокойствие в тот самый момент, когда он стремится сделать тебе зло: «Нет, дитя. Для другого мы рождены. Мне вреда от этого не будет, а вот тебе, милый, будет». И докажи ему мягко и в общих чертах, что дело обстоит именно таким образом и что даже пчелы не делают этого, да и все, кто рожден жить сообща. Только нужно это делать без насмешки и не в оскорбительной форме, а с любовью и без душевной горечи. И не как в школе, не для того, чтобы кто-нибудь, стоя поблизости, удивлялся тебе, но обращаясь только к нему одному, даже если рядом находится кто-нибудь другой. Эти девять главных положений помни так, как будто ты получил их в дар от Муз, [193] и становись наконец человеком, пока еще жив. Наряду с гневом следует остерегаться и лести по отношению к ним. Ведь и то, и другое противоречит общему благу и приносит ему вред. При возникновении же гнева постоянно помни, что не гнев признак мужественности, а мягкость и кротость, поскольку они более человечны, а потому и более достойны мужчины. В них и сила, и выдержка, и мужество, а не в гневающемся и проявляющем недовольство. Ведь насколько в этом более проявляется неподвластность страстям, настолько оно более родственно силе. И как печаль – признак слабого человека, точно так же и гнев. Потому что и гневливый, и печальный как бы ранены и сдаются. Если же хочешь, прими и десятый дар от Мусагета [Аполлона]: мысль, что дурные не должны грешить – безумие. Ведь это означает требовать невозможного. Допускать же, чтобы по отношению к другим они были такие, как они есть, и одновременно требовать, чтобы по отношению к тебе они не грешили, неразумно и достойно тирана.

193

Муз было девять. Марк Аврелий хочет сказать, что каждое из этих девяти положений ему дала в дар одна из Муз для сохранения душевной и общемировой гармонии.

19. Неизменно остерегайся главным образом четырех видоизменений руководящего начала, и как только обнаружишь их, пресекай, говоря при этом каждому из них так: «Это представление – не необходимое, это – нарушающее единение [с людьми], а что касается этого, то тут твоя речь не от чистого сердца, речь же не от чистого сердца считай одной из самых неуместных вещей. Четвертое же – [рождает] то, за что станешь когда-нибудь упрекать себя самого, что это – поражение и уступка более божественной части, заключенной в тебе, более презренной и смертной телесной части и ее грубым наслаждениям [194] .

194

Читаем по первому изданию Ксиландра №donai~j. В большинстве других и у Дальфена: «…грубым идеям».

20. Твое дыхание и все огненное, насколько оно примешивается к остальному, хотя и стремится по своей природе вверх, все же, подчиняясь расположению всех остальных частей, удерживается здесь в составе тела. И все земляное, что есть в тебе, и влажное, хотя и стремится вниз, все же собирается и занимает не свойственное их природе положение. Так же и первочастицы подчиняются целому, пребывая вместе там, где они оказались, пока оттуда снова не будет дан повод к расторжению взаимной связи. Поэтому не ужасно ли, если только одна твоя мыслительная часть не выказывает послушания и негодует на собственное место? Хотя ничего неестественного ей не предлагается, но лишь все то, что соответствует ей по природе; однако она не удерживается, но влечется к противоположному. Ведь движение к несправедливости и распущенности, гневу, и печали, и страху есть не что иное, как признак отпадения от ее природы. И всякий раз когда твое руководящее начало проявляет недовольство чем-нибудь из случающегося, оно и в этом случае тоже покидает свое место. Ибо не менее, чем к справедливости, оно предназначено к благочестию и почитанию богов. Ведь и эти последние добродетели – способ действия доброй общинности, точнее, они – старше, чем справедливые деяния [людей].

21. У кого в жизни нет всегда одной и той же цели, тот не может быть в продолжение всей жизни одним и тем же. Сказанного недостаточно, если не добавить и то, какова должна быть эта цель. Ибо как в восприятии всех каких бы то ни было благ, признаваемых большинством, нет согласия, но есть согласие лишь в отношении некоторых определенных, то есть общеполезных, точно так же и цель нужно выдвигать направленную на общее благо и гражданственную. Ведь тот, кто направляет все свои устремления на нее, делает все свои поступки одинаковыми и поэтому сам будет всегда одним и тем же.

22. Вспомни мышь горную и мышь домашнюю и страх и испуганное бегство первой. [195]

23. Сократ также и основоположения большинства называл чудищами, детскими пугалами. [196]

24. Лакедемоняне для гостей во время общественных зрелищ ставили сиденья в тени, сами же садились где попало.

25. Сократ на вопрос Пердикки, почему он не приходит к нему, ответил: «Чтобы не погибнуть наихудшей смертью, то есть чтобы я, приняв благодеяние, не оказался неспособным отплатить за него» [197] .

195

Речь идет о двух мышах из басни Эзопа, пересказываемой Горацием в «Сатирах» (II,6.80 след.), который, однако, говорит не о горной и домашней, а о городской и деревенской мышах: последняя, приглашенная в гости городской, отказалась от ее сытной пищи, так как добывание такой пищи было связано с тревогами и опасностью для жизни.

196

Платон, «Федр» 77е.

197

Имеется в виду царь Македонии Пердикка II, но Диоген Лаэртский (II,25) говорит, что с таким вопросом к Сократу обратился сын Пердикки Архелай.

26. В постановлениях эфесцев [198] существовал обычай постоянно упоминать кого-либо из древних, отличавшегося добродетелью.

27. Пифагорейцы советуют поутру бросать взгляд на небо, чтобы помнить о тех, которые делают свое дело, оставаясь вечно неизменными и [делают его] одинаковым образом, а также [чтобы помнить, глядя на звезды] о порядке, ясности и открытости. Звезды ведь не прикрываются.

28. Вспомни, как Сократ облачился в шкуру, когда Ксантиппа, взяв его плащ, ушла на улицу; и что сказал Сократ друзьям, устыдившимся [его вида] и отступившим, когда они увидели его в таком наряде.

198

Читаем по изданию Ксиландра \'efes…wn. Другое чтение: «…в сочинениях эпикурейцев». Эфес – город в Малой Азии, родина Гераклита.

29. Ты не будешь первым в чтении и писании, пока не побудешь подвластным [наставнику]. В жизни тем более так.

30. «Ты рожден быть рабом, ты бессловесен!» [199]

31. «У меня ж рассмеялось любезное сердце.» [200]

32. «Они будут хулить добродетель, говоря бранные слова.» [201]

33. Искать смокву зимой – признак безумия. Таков же и тот, кто ищет своего ребенка, когда его больше нет. [202]

199

Цитата из неизвестной трагедии, переосмысленная Марком Аврелием. «Слово» и «разум» по-гречески обозначаются одним словом, поэтому истинный смысл этой фразы: «Ты не владеешь своим разумом, поэтому ты – раб!»

200

«Одиссея» IX,413.

201

Гесиод, «Труды и дни» 186. В стихотворном переводе Вяч. Иванова: «Станет бесстыдной хулой суеслов поносить добродетель».

202

Большинство детей Марка Аврелия умерли в раннем возрасте. Следующая, 34-я запись тоже, по-видимому, относится к тому же самому событию.

34. Эпиктет говорил, что, лаская дитя, нужно про себя приговаривать: «Завтра, быть может, ты умрешь». – «Это дурные слова». – «Ничуть не дурные, – сказал он, – но обозначающие определенное действие природы. Или и сжинать хлебные колосья тоже дурно?»

35. Виноград зеленый, зрелый, сушеный – все это превращения не в небытие, а в сейчас-не-бытие.

36. «Свободную волю не похитит никто». Изречение Эпиктета. [203]

37. «Следует, – говорил Эпиктет, – установить правила, определяющие, когда нужно давать свое согласие [204] , а в области устремлений сохранять сдержанность, чтобы они не были безоговорочными, чтобы были направлены на общую пользу, чтобы согласовывались с ценностью вещей. А от страстного желания надо совсем воздерживаться, от того же, что не в нашей власти, – уклоняться» [205] .

203

«Беседы» I,22.28.

204

Стоический термин. См. № 88.

205

Эпиктет, «Руководство» 7.

38. «Итак, борьба идет не за пустяк, а за то, чтобы сходить с ума или нет.» [206]

39. Сократ говорил: «Чего хотите? Иметь разумные души или неразумные?» – «Разумные». – «Какие разумные? Здоровые или нездоровые?» – «Здоровые». – «Что ж не стремитесь к этому?» – «Потому что уже имеем». – «Тогда что же ссоритесь и расходитесь во мнениях?» [207]

Книга XII

1. Все то, к чему ты желаешь со временем прийти, ты можешь достичь уже сейчас, если не будешь зложелательным по отношению к себе самому. Это значит: если оставишь прошедшее, а будущее поручишь провидению и направишь к благочестию и справедливости только свое настоящее. Благочестие – в том, чтобы любить свой удел, ведь природа дала его тебе, а тебя – ему. Справедливость же – в том, чтобы говорить правду свободно и без путаницы и поступать по закону и в соответствии с ценностью вещей. И пусть не помешает тебе ни чужая порочность, ни твое восприятие, ни молва, ни ощущение наросшего вокруг тебя мяса: ведь его страдания – это его дело. Поэтому если ты, независимо от того, когда тебе уходить из мира, оставив все остальное, будешь чтить только свое руководящее начало и то, что в тебе есть божественного, и опасаться не того, что когда-нибудь прекратится жизнь, а того, что никогда не начнешь жить согласно природе, ты станешь человеком, достойным породившего тебя мира и перестанешь быть чужим в своем отечестве, удивляющимся, как какой-то неожиданности, тому, что происходит в нем каждодневно, и зависимым то от того, то от этого.

206

Эпиктет, «Беседы» I,22.28.

207

В дошедших до нашего времени источниках этот разговор не упоминается.

2. Бог видит все руководящие начала без их материальных вместилищ, оболочек и нечистоты. Ибо он соприкасается только своей мыслительной частью только с тем, что из него самого излилось в эти руководящие начала и рассредоточилось в них. Если и ты привыкнешь так делать, избавишься от многих своих терзаний. Потому что тот, кто не обращает внимания на облегающее его мясо, вряд ли станет тратить время на рассматривание одежды, жилища, славы и тому подобных покровов и театральных приспособлений.

3. Есть три части, из которых ты состоишь: тело, дыхание, ум. Из них первые два – твои постольку, поскольку нужно о них заботиться, и лишь третье – собственно твое. Поэтому, если ты отделишь от себя самого, то есть от разумения, все то, что делают и говорят другие, или все то, что ты сам сделал когда-то или сказал, и все то, что смущает тебя как грядущее, и все то, что связано помимо твоей воли с облегающим тебя телом и тесно связанным с ним дыханием, и все то, что катит обтекающий тебя извне круговорот [событий], так что твоя чистая мыслительная сила, освободившись из-под власти судьбы, станет жить независимо своей собственной жизнью, совершая справедливые поступки, одобрительно относясь к тому, что происходит, и говоря правду; повторяю, если отделишь ты от руководящего начала то, что соединилось с ним по страстному тяготению, а из времени устранишь будущее или прошедшее и сделаешь себя таким, как эмпедоклов «Сферос, шару подобный, гордясь, что единствен и замкнут» [208] , и будешь заботиться только о той жизни, которой живешь, то есть о протекающей в настоящем времени, то ты сможешь по крайней мере оставшееся до смерти время прожить мирно, безмятежно и в ладу со своим демоном.

208

Эмпедокл, фрагм. 28 в переводе Якубаниса.