К югу от мыса Ява

— Может, так, а может, и нет. — Фарнхольм снял карабин с предохранителя. — Не вижу причин, по которым я не мог бы разок пальнуть по нему. Враг он, в конце концов, или нет? — Фарнхольм тяжело дышал. — Одна пуля в двигатель…

— Вы не сделаете этого, Фостер Фарнхольм. — Голос мисс Плендерлейт был холодным, резким и властным. — Вы ведете себя как безответственное дитя. Немедленно положите оружие. — Фарнхольм начал остывать под ее яростным взглядом. — Зачем ворошить осиное гнездо? Вы в него выстрелите, и он — я надеюсь, вы понимаете это — выйдет из себя и отправит половину из нас на небеса. К сожалению, нет никакой гарантии, что вас не окажется среди уцелевшей половины.

Николсон изо всех сил пытался сохранить невозмутимость. Он понятия не имел, сколько может продлиться плавание, пока же бурная антипатия между Фарнхольмом и мисс Плендерлейт обещала массу легкого развлечения: никто еще не слышал их говорящими в корректных тонах.

— Значит так, Констанция, — начал Фарнхольм язвительно-спокойным голосом. — Вы не имеете права…

— Я вам никакая не Констанция, — холодно отрубила она. — Сейчас же уберите оружие. Никто из нас не желает быть жертвой на алтаре вашей запоздалой доблести и совершенно неуместного сейчас боевого духа. — Одарив его спокойным ледяным взглядом, она подчеркнуто отвернулась. Вопрос был закрыт, а Фарнхольм — должным образом повержен.

— Вы и генерал — вы что, давно знакомы? — отважился спросить Николсон.

Она на секунду остановила свой испепеляющий взгляд на старшем помощнике, и он было подумал, что зашел слишком далеко. Но она поджала губы и кивнула:

— Довольно давно. А для меня — невыносимо давно. За много лет до войны у него в Сингапуре был свой полк, однако я сомневаюсь, видел ли он его в глаза. Он, считай, жил в Бенгальском клубе. Пьянствовал, конечно. Беспробудно.

— Клянусь небом, мадам! — вскричал Фарнхольм, устрашающе расширив глаза. — Будь вы мужчиной…

— Ах, да успокойтесь вы, — устало перебила она. — Когда вы постоянно твердите об этом, меня начинает подташнивать.

Фарнхольм пробурчал что-то под нос, но всеобщее внимание уже переключилось на самолет. Он по-прежнему кружил, неуклонно поднимаясь вверх, хотя это давалось ему с видимым трудом. На высоте приблизительно пяти тысяч футов гидроплан выровнялся и зашел на огромный круг четырех-пятимильного диаметра.

— Как вы думаете, зачем он это сделал? — спросил Файндхорн удивительно чистым и сильным при его ранении голосом. — Весьма любопытно, вы не находите, мистер Николсон?

Николсон улыбнулся ему.

— Я-то думал, вы спите, сэр. Как вы теперь себя чувствуете?

— Голодным и умирающим от жажды, Ах, благодарю вас, мисс Плендерлейт. — Он потянулся за кружкой, сморщился от внезапно пронзившей его боли и снова посмотрел на Николсона. — Вы не ответили на мой вопрос.

— Прошу прощения, сэр. Трудно сказать. Подозреваю, что он собирается познакомить нас со своими друзьями и решил скорректировать высоту, используя нас, возможно, в качестве маяка. Но это только предположение.

— Ваши предположения обладают печальным свойством оказываться чертовски правильными. — Файндхорн умолк и впился зубами в бутерброд с солониной. Прошло полчаса, и по-прежнему самолет-разведчик держался на том же почтительном расстоянии. Напряжение едва ли спало, но теперь по крайней мере стало очевидно, что у самолета относительно них нет прямых враждебных намерений.

Минуло еще полчаса, и кроваво-красное солнце быстро заскользило вертикально вниз, по направлению к кайме зеркально-гладкого моря, темнеющего у мглистого восточного горизонта. На западе море не было совершенно ровным — один или два крошечных островка, вкрапленные в сверкающую поверхность воды, выступали черными бугорками в мягких солнечных лучах. И слева от шлюпки, может быть, в четырех милях к зюйд-зюйд-весту, над безмятежной гладью начинал едва заметно вырастать еще один, приземистый и больший по размерам остров.

Вскоре после того, как показался этот клочок суши, самолет, теряя высоту, начал уходить на восток по длинной пологой дуге. Вэньер с надеждой посмотрел на Николсона.

— У нашего сторожевого пса отбой, сэр? Похоже, отправился домой, в теплую постель.

— Боюсь, что нет, четвертый. — Николсон кивнул в сторону исчезавшего самолета. — В этом направлении нет ничего, кроме моря на сотни миль, затем — Борнео, — а этот остров отнюдь не дом для нашего часового. Ставлю сто к одному, что он заметил своих. — Николсон взглянул на капитана. — Как вы считаете, сэр?

— Вероятно, вы снова правы, черт вас раздери. — Улыбка Файндхорна скрасила грубость его слов и, словно бы выполнив свою миссию, исчезла. Вскоре, когда самолет принял горизонтальное положение на высоте около тысячи футов и вновь стал заходить на круг, глаза капитана посуровели. — Вы угадали, мистер Николсон, — тихо проговорил он, тяжело изогнувшись на своем месте и глядя вперед. — Сколько бы миль вы отмерили до того острова?

— Две с половиной, сэр. Возможно, три.

— Скорее всего три. — Файндхорн повернулся к Уиллоуби и кивнул на двигатель. — Можете вы выжать еще сколько-нибудь из этой тарахтелки, второй?

— Еще узел, сэр, если повезет. — Уиллоуби положил руку на буксирный трос, тянувшийся к шлюпке Сайрена. — Или два, если обрезать это.

— Не искушайте меня, второй. Прибавьте еще, не жалея двигателя. — Он кивком головы подозвал Николсона, и тот, передав румпель Вэньеру, подошел. — Ваши соображения, Джонни?

— Касательно чего, сэр? Вида приближающегося судна или наших перспектив?

— И того, и другого.

— По поводу первого ничего сказать не могу — миноносец, эсминец, рыболовное судно, — все что угодно. Относительно же второго — что ж, теперь ясно: им нужны мы, а не наша кровь, — скривился Николсон. — Кровь будет потом. Пока же они возьмут нас в плен — со старой доброй пыткой молодым быстрорастущим бамбуком, вырыванием зубов и ногтей, водными процедурами, навозными ямами и прочими тонкостями. — Рот Николсона превратился в белую щель, глаза неотрывно смотрели на игравших на корме и смеющихся в полной беззаботности мисс Драхман и Питера. Файндхорн проследил за его взглядом и медленно кивнул:

— Мне тоже больно смотреть на этих двоих. По-моему, им здорово вместе. — Он задумчиво потер поросший седой щетиной подбородок. — Представляете, какая будет пробка, пройдись она по Пикадилли?

Николсон улыбнулся в ответ и посерьезнел:

— Проклятые скоты. Вся эта японская братия. Господи, неужели все так просто и закончится?

Файндхорн медленно кивнул.

— Может быть… м-м… отсрочим наше пленение? Пусть пыточные тиски поржавеют еще немного? Эта идея имеет свои привлекательные стороны, Джонни. — Немного помолчав, он добавил: — По-моему, я что-то вижу.

Николсон тут же поднес к глазам бинокль и заметил на горизонте силуэт судна, мерцавший в лучах садившегося солнца. Он передал бинокль Фарнхольму, плотно прижавшему его к глазам и вскоре возвратившему обратно старшему помощнику.

— Кажется, Фортуна оставила нас окончательно, правда? — нарушил молчание капитан. — Будьте добры, проинформируйте людей. Мне не перекричать этот чертов двигатель.

Николсон кивнул и обернулся.

— Прошу прощения, но… в общем, боюсь, нас ждут неприятности. Японская подводная лодка нагоняет нас так, будто мы стоим на месте. Появись она на пятнадцать минут позже, мы бы успели дойти до того островка. — Николсон кивнул в юго-западном направлении. — Судя по всему, она настигнет нас на полпути.