Кабахи

И про этого воришку не следует забывать. Интересно, откуда он взялся — так вдруг, нежданно-негаданно? Но перенесенные передряги оставили-таки свой след: без костылей ему уже никуда ни шагу… А может, он давно вернулся — только не показывался у себя во дворе? Сдается мне, что к нему, а не к старухе наведывался наш доктор. Пошли какие-то толки в деревне, народ перешептывается. Надо повидаться с врачом, потолковать… Известно ли милиции о нежданном госте? А? Известно или нет? Может, он попросту ушел из тех мест, откуда по своей воле уходить не положено?

Взорван гараж.

Вычерпано вино.

Сведена и зарезана корова.

Неужели все это дело рук Реваза — одного лишь Реваза? Сомнительно… Чую, есть тут какая-то связь с появлением этого калеки. Надо сегодня же пойти в милицию и проверить, что там известно о нем. Милиция обязана защищать честных тружеников…»

Вот и контора. Нико вошел во двор, и сердце у него екнуло.

Под большой липой толпилось множество народу. Слышались смех, одобрительные восклицания, кто-то радостно хлопал в ладоши.

Нико сразу догадался, в чем дело: в рамке, прибитой к стволу липы, красовался новый номер комсомольской стенгазеты.

Остановившись позади собравшихся, председатель вытащил из кармана очки, протер их и вздел на нос.

Прежде всего он стал рассматривать карикатуры.

И сразу узнал на одной из них себя: его изобразили сидящим за письменным столом и изумленно взирающим на необычного посетителя — волка с перевязанной ногой, опирающегося на костыли. Волк робко, со слезами на глазах протягивал ему исписанный листок.

Под рисунком было написано:

«Дядя Нико. Что это?

Волк. Заявление.

Дядя Нико. О чем?

Волк. На овцеводческой ферме пропал сепаратор. Боюсь, как бы Набия опять не свалил на меня».

Дальше шли пословицы:

«Председателев выговор смоет доброе ркацители».

«Рука руку моет, а обе вместе зерносушилку подметают».

«Не было соломы, так колхозный скот сам стал на солому смахивать».

Ниже был помещен «Словарь»:

«Бухгалтер — см. Председатель.

Председатель — см. Бухгалтер».

Рядом был другой рисунок.

Ночь. Ущербная луна грустно смотрит на землю. К забору старого, полуразрушенного свинарника прислонилась, встав на задние ноги, тощая, дрожащая от холода свинья. В копыте у нее длинный нож — она собирается всадить его себе в сердце. Рыло свиньи задрано к небу, взгляд полон отчаяния.

Под рисунком написано:

«Скажите, помянув меня: любила корыто полное и теплый хлев».

Дальше следовал стишок об агрономе:

Затряслась земля под нами — Агроном наш запропал. Мы обшарили Верховье — Крепость с башнями и вал. Полетел гонец в Телави, Алазани обыскал. К горным пастбищам поднялся, Рыскал среди голых скал. Семь одежд добротных дайте, Приведите семь коней, Я берусь вернуть колхозу Ту волшебницу полей — Чтоб марани не пустели И амбар не тосковал. А тогда сыграем свадьбу И устроим карнавал. Что стыдиться, вот так смех! Замуж выйти ведь не грех!

«И агронома не пощадили», — подумал Нико. Тут он разглядел сбоку на рисунке огромную кепку Вахтанга, стоящего за прилавком…

У него сразу испортилось настроение.

Лишь одна карикатура вызвала у председателя кривую улыбку.

Тедо Нартиашвили в его пустом кабинете, боязливо оглядываясь на дверь, ощупывал сиденье стула перед председательским столом: мягко или нет…

Вдруг Нико заметил, что вокруг стало тихо — смех и шутки смолкли, и колхозники стали понемногу расходиться.

Молча, не глядя ни на кого, Нико поднялся по лестнице в контору. Войдя в кабинет, он запер изнутри дверь, сел за письменный стол и снял очки.

«Итак, наступление началось. Это уже настоящая атака. В чем дело?.. Предвыборная кампания? Интересно, кого намечают мне в преемники? Разумеется, не Тедо. Неужели Реваза? Едва ли. Не получится, дорогие друзья. Никак не выйдет. Реваз — исключенный из партии мошенник, заклейменный вор. Так кого же еще? Нет, чутье не обманывает меня — конечно, Реваза. Недаром приезжал позавчера Теймураз. Что-то он готовит, что-то налаживает — хочет реабилитировать парня. Прямо он ничего не говорил, но обмануть дядю Нико не так просто… Бегуру опять допрашивали. Бедняга всегда был простофилей. Забитый, жалкий — чего от него ждать? Доложил: Реваза не было дома, я оставил водку старухе, хотя она ни за что не хотела брать… Опасная кандидатура. Если он станет председателем… Что тогда? Тогда, пожалуй, придется нам с ним обменяться ролями».

Лицо дяди Нико омрачилось, кустистые брови низко нависли над щелками-глазами.

«Не бывать этому! Нельзя это допустить. А не то придется мне переселяться куда-нибудь, удирать из Чалиспири… Хитер рыжий шакал, — мы с ним хоть и не по доброй воле, но союзники. Другие претенденты мне не опасны. Маркоз обманулся в своих надеждах. Теперь он будет бороться против Тедо… Может, мне надо бояться Надувного? Эге!.. Вот тут что-то есть! Он составил бригаду и сам стал ее бригадиром. Когда Эрмана переместился в сельсовет, Шакрию выбрали секретарем комсомольской организации. Работает он как черт и других заставляет убиваться на работе. В районе его уже заметили, Медико в восторге и явно покровительствует ему. А все эти парни, эти лоботрясы, подчиняются ему беспрекословно, верят во всем! Удивительных дел они наделали, что там ни говори. Одно только осушение болота чего стоит. А теперь еще фруктовый сад у старой крепости на горе. Вот только откуда они добудут деньги на водокачку? Кажется, надеются на доходы с арбузов, что уродятся на осушенном болоте. Глупости! Пока арбузы поспеют и будут реализованы, все их саженцы засохнут. Там, у подножия крепости и на склоне Чахриалы, почва совсем без влаги. Слышал я краем уха, будто уже договорились с Лексо, чтобы он возил туда утром и вечером с Берхевы бочками воду. Горючим будут обеспечивать его сами. Смешно! И как они не понимают, что это чистейший вздор? Неужели на целый сад хватит нескольких бочек воды? Да еще, глупые головы, рассчитывают, что я позволю Лексо гонять машину на Берхеву! Как будто это игрушка! И так у нас транспорта не хватает, водители не управляются с перевозками… Нет, Надувной зелен еще, не созрел. Еще лет десять между мной и им будет мир…

Шавлего, видно, надоело забавляться, и он забросил колхозные дела. И так немало времени потерял зря! Понял все же наконец, что, копаясь на болоте и растабарывая с деревенскими молокососами, диссертации не напишешь. Правда, поговаривают, будто бы он вообще подвизался в колхозе ради прекрасных глаз нашего агронома. И еще много разных разностей говорят… А вот Закро под счастливой звездой, видно, родился — какую жену заполучил! И даже, кажется, не потратив никаких усилий: сама к нему, как спелая груша, прямо в рот свалилась. Ох эти женщины! Поди разберись в них — ничего не поймешь, хоть лопни! Впрочем, кажется, я кое о чем догадываюсь. Исчезла, не показывается — медовый месяц. А между тем пора привезти со станции ядохимикаты и минеральные удобрения, и так затянулось дело. Осенние всходы, выходит, оставлены на бригадиров и агротехников. На многих участках надо бы произвести добавочную подкормку, а без Русудан не решаются. И теплица для виноградных кустов еще не устроена. Агротехник никак не удосужится даже опилки привезти. Надо сегодня же послать за ней Котэ, пусть придет, присмотрит за всем своим хозяйством. Дело прежде всего! Если весной не постучишься, осенью отзыва не будет».

Председатель нажал на кнопку звонка, в дверь заглянула девушка-счетовод.

— Бухгалтер здесь?

— Здесь. Позвать его?

— Позови.

Девушка вышла.

— Видал? — спросил Нцко бухгалтера, как только тот вошел.

— Видал.

— Как понравилось тебе объяснение первых двух слов их «Словаря»?

— А что тут такого? Бухгалтер и председатель всюду — две главные фигуры. Одна без другой немыслима. Это они правильно подметили.

Нико прищурился.

Невозмутимое, равнодушное лицо бухгалтера не выражало ничего.