Кабинет доктора Ленга

– Хорошо, послушайте меня. Мы с вами старые друзья и много лет были напарниками. Мы сражались с амазонскими монстрами, зомби и безмозглыми тварями, живущими в миле под этим городом. Нас арестовывали, хотели начинить пулями, пытались зарезать, запирали в итальянском замке. Мы крались за безумцем по пылающей лечебнице. И каждый раз мы обманывали смерть. Все это осталось между нами. Надеюсь, вы знаете, что мне можно доверять. Будь оно все проклято, да я горы сверну, чтобы помочь вам. Поэтому не нужно говорить со мной как с ребенком. Расскажите, что происходит… и чем я могу помочь.

Пендергаст медленно перевел взгляд на д’Агосту.

– Приношу извинения за свою болтливость, Винсент. Я глубоко ценю ваши чувства. Если бы вы могли хоть как-то помочь, я бы непременно попросил вас об этом. По правде говоря, сейчас я нахожусь, за неимением лучшего определения, на перепутье, откуда нет дороги назад. Я сам должен понять, куда идти… Но я словно парализован и не способен действовать. – Он умолк на мгновение. – Я искренне рад тому, что мы с вами сидим здесь, в библиотеке, и буду рад до тех пор, пока мы говорим или вспоминаем о чем-нибудь другом – хорошем или плохом. – Он опять потянулся за абсентом. – Как ни странно, даже зомби, которых вы упомянули, кажутся мне сейчас ностальгической интерлюдией. Но сначала я попрошу вас рассказать подробнее о замерзшем хранителе.

23

25 мая, четверг

– Ну что ж, – сказал агент Полонья, вернувшись в номер отеля с отчетом баллистической экспертизы. – Думаю, на этом точка. Пуля и гильза – от винтовки Раннинга. Он виновен, а мы можем возвращаться в Денвер.

Колдмун ни о чем не мечтал так, как о возвращении в Денвер. Две ночи в мотеле «Белое перо» вместе с Полоньей – это слишком много. Но он ничего не ответил, лишь бросил распечатку на свою койку.

Полонья посмотрел на часы:

– Готов спорить: если мы прямо сейчас возьмем его и передадим полиции, то к полудню сможем выехать отсюда, а в шесть вечера будем уже в Денвере.

Колдмун кивнул:

– Хорошо, идем.

Это была легкая утренняя прогулка. Они подъехали к дому Раннинга в Пармели вместе с Лапойнтом, Уилкокс и двумя полицейскими из местного отделения. Колдмун и Полонья остались в машине, чтобы не производить лишнего шума. Четверо полицейских постучались в дверь и арестовали Раннинга. Поначалу он вяло протестовал, но потом, оказавшись в наручниках, быстро затих. Пока его тащили к машине, миссис Раннинг стояла в дверях и крыла их последними словами на языке лакота.

– Ты понял, что кричала эта старая карга? – спросил Полонья, когда они двинулись следом за полицейским фургоном.

– Она говорила, что бог, создавая этих полицейских, был сильно пьян и потому приделал им кое-какие органы, предназначенные для жабы, саламандры и комара.

Полонья едва не согнулся пополам от хохота.

– Здорово!

В полицейском участке Миссии оформили задержание Раннинга и посадили в камеру в ожидании слушаний о залоге. Колдмун и Полонья заполнили документы и в половине двенадцатого вышли из участка.

– Теперь в мотель, забираем свое дерьмо и валим отсюда, – сказал Полонья.

Оба сели в машину. Сперва они ехали молча, потом Колдмун спросил:

– Ты уверен, что мы взяли того, кого надо?

Полонья недоуменно покосился на него:

– Что ты хочешь сказать?

– Не знаю.

– Не знаешь?

Колдмун засомневался: не лучше ли заткнуться и забыть об этом деле? Но он ощущал беспокойство и понимал: лучше рассказать о том, что его заботит.

– Все как-то слишком… гладко.

– Как это?

– Ну, во-первых, винтовка.

– А что не так с винтовкой?

– Мы уже говорили об этом перед обыском. Раннинг должен был понимать, что мы вернемся с ордером и будем искать именно винтовку. Почему он спрятал ее во дворе? И ты сам заметил, что он сделал это хитроумно.

– Многие преступники не блещут умом. Сам знаешь.

– Мне он не показался дураком.

– А вся эта чушь собачья насчет того, что винтовку у него украли, а он не сообщил? Ты в нее поверил?

– Нет.

Разумеется, история была надуманной и свидетельствовала против Раннинга.

– Хорошо, а гильза на месте стрельбы?

– А с ней-то что?

– Просто лежала там, у всех на виду.

«Даже у тебя», – мысленно добавил Колдмун.

– Почему он не подобрал ее? Все остальное проделано очень аккуратно, не осталось никаких улик. Отпечатков на гильзе не нашли, – должно быть, он заряжал винтовку в перчатках. К чему такие предосторожности, если гильзу потом выбрасываешь?

– Трудно сохранять ясность мысли, когда ты только что убил человека.

– В баллистическом отчете сказано, что винтовка и патроны тоже чисто вытерты.

– Он вытер их перед тем, как спрятал оружие.

– На собственном дворе. В самом дурацком месте.

Полонья посмотрел на Колдмуна:

– Ты ведь не всерьез, да? Или считаешь, что винтовку подбросили?

– Я уже сказал, что все слишком гладко.

– Гладко, потому что так и было.

Дальше они ехали молча, пока у дороги не показался силуэт ветхого мотеля. Колдмун остановился на парковке, сделал глубокий вдох и сказал:

– Я позвоню Дудеку и попрошу дать нам еще пару дней.

Полонья рассмеялся:

– Это ведь шутка, правда? Хочешь провести еще пару дней в этой дыре? Я даже не уверен, что нам разрешат продолжить расследование, потому что в резервации распоряжается роузбадская полиция и она уже закрыла дело.

– Дело не закроют, пока не предъявлено обвинение.

Полонья покачал головой:

– Господи, сумасшествие какое-то!

Колдмун не любил козырять званием старшего, но этот момент наступил. Он постарался высказаться как можно мягче:

– Я не удовлетворен результатом и как старший агент обязан прислушаться к своей интуиции. Обвинение предъявят через два дня.

Полонья все качал головой без единого слова. Колдмун взял телефон и позвонил Дудеку.

– Поздравляю, – сказал ответственный агент, прежде чем Колдмун успел открыть рот. – Только что пришло сообщение. Отличная и быстрая работа.

Колдмун прочистил горло.

– Сэр, у меня тут не сходится пара концов, и я хотел бы все выяснить.

Он вкратце рассказал о винтовке, гильзе и других своих сомнениях. Когда он замолчал, Дудек спросил: