Кабинет доктора Ленга

Констанс наклонила голову:

– Вы так любезны. На этот вечер у меня не назначено никаких встреч. Я с радостью приму ваше приглашение.

Хозяйка особняка сложила ладони, сверкнув разноцветными камнями на пальцах.

– Превосходно! Превосходно! – Она приняла чуть более расслабленную позу. – Так я попрошу Генриетту налить вам еще чаю.

– Сделайте одолжение.

Герцогиня Иглабронз в последний раз изящно пригубила из чашки и поставила ее на фарфоровое блюдце.

Горничная бросилась заново наполнять чашку, а Констанс с тайным удовлетворением подумала о переменах, произошедших за последние дни. Сначала она обрядила беднягу Мёрфи в пышную кучерскую ливрею и велела сделать так, чтобы они едва не столкнулись с экипажем пожилой женщины прямо на Пятой авеню. Возможно, это был грубоватый способ знакомства, но Констанс не сомневалась в успехе. Стоит только почтенной матроне понять, что Констанс – загадочная аристократка, о которой внезапно заговорил весь город, и эта женщина станет мягкой, податливой игрушкой в ее руках. Так и вышло. Сначала обмен визитными карточками с записками, а затем и приглашение на утренний чай в исполинском, по-мещански безвкусном donjon [76] на той же Пятой авеню, несколькими кварталами дальше.

76

Донжон (фр.).

– Я так обрадована, – продолжила хозяйка. – Я хотела сказать, что вы, несомненно, женщина со вкусом, несмотря на свой нежный возраст, а кроме того… Не подумайте, будто я собираюсь вас расспрашивать, но, насколько я понимаю, вы недавно поселились в Нью-Йорке, и ваш титул – европейского происхождения.

Что за смешная, недалекая женщина! Очевидно, она как раз и собиралась расспрашивать. И откуда еще мог происходить титул, если не из Европы? Может быть, ее здесь принимают за герцогиню Питтсбургскую? Но Констанс в ответ лишь наклонила голову с должной многозначительностью, оставив свои мысли при себе.

Еще один искрящийся всплеск руками.

– Это истинный подарок небес! Видите ли, ваша светлость, наш бальный зал – один из самых больших на всей авеню, и он идеально подходит для бала, назначенного на следующую субботу.

– Прелестное и весьма впечатляющее помещение.

Зал и в самом деле впечатлял. Его площади позавидовал бы сам Линкольн-центр. А вот прелестью он не отличался. Как и весь особняк, зал был отделан в эклектичном стиле и привлекал скорее размерами и пышностью, чем хорошим вкусом.

Прежде чем принять приглашение на чай, Констанс навела справки о Карлотте Кэбот-Флинт и ее супруге, промышленнике Вандемеере Флинте. С самим Флинтом Констанс еще предстояло познакомиться. Он был типичным бароном-разбойником [77] в худшем смысле слова. Флинт сколотил состояние благодаря литейным заводам, разбросанным по всей Западной Пенсильвании. Двадцать лет назад он ловко получил монополию, действовавшую в пределах всех Соединенных Штатов, на новую английскую технологию тигельной разливки, позволявшую механизировать выплавку стали. Новшества привели к увольнениям и забастовкам, которые Флинт подавил быстро и жестоко. Происхождение его было окутано тайной, но Констанс подозревала, что отец Флинта работал простым шахтером. Так или иначе, парочка теперь обустроилась на Пятой авеню и, как все выскочки подобного рода, намеревалась утопить в деньгах память о том, что они обычные нувориши.

77

Бароны-разбойники – собирательное название предпринимателей США конца XIX века.

– Так вот, я подумала, что вы можете оказать мне большую услугу, если соблаговолите поделиться своими соображениями.

И она снова опасно наклонилась вперед.

– Как я могу услужить вам? – спросила Констанс, вежливым взмахом руки отказавшись от предложенной Генриеттой булочки к чаю.

– Дело в том… – неуверенно начала Кэбот-Флинт, – месяц назад Кэролайн давала большой бал – в самом начале сезона, еще до вашего приезда.

Констанс кивнула. Имя «Кэролайн» могло принадлежать только миссис Кэролайн Астор, властительнице «Четырех сотен» – верхушки нью-йоркского общества; как говорили, именно столько гостей с комфортом вмещал бальный зал Асторов.

– Не знаю, откуда взялась у нее эта идея, – продолжила хозяйка. – Вряд ли она додумалась сама, но это был тематический бал, на основе сказок братьев Гримм и оперы Оффенбаха. Вы, конечно, знаете, о чем я говорю? Премьера состоится только в следующем году, но уже ясно, что это будет главное событие восемьдесят первого года.

Констанс поняла, о чем идет речь.

– «Сказки Гофмана» [78] , – сказала она. – Я слышала, что месье Жак возвращался к работе над этой оперой.

78

«Сказки Гофмана» – незаконченная опера Жака Оффенбаха, умершего в 1880 году.

У миссис Кэбот-Флинт округлились глаза от слов «месье Жак».

– Возможно ли, чтобы вы были знакомы с композитором?

– Он гостил в замке моих родителей. Сразу после окончания Франко-прусской войны. Я была еще совсем маленькой, но он думал о Les contes d’Hoffmann уже тогда. – Она помолчала. – В детстве это была моя любимая книга сказок.

– Еще лучше! – с восторгом воскликнула миссис Кэбот-Флинт. – Видите ли, моя дорогая… Если вы позволите мне такую вольность, я бы очень хотела устроить бал, похожий на тот, что открывал сезон, только более… масштабный. Со времени того бала в моду вошло outre и macabre [79] . Я уже разослала приглашенным просьбу прийти в масках или карнавальных костюмах, но само по себе это assez de [80] . Вы, конечно, понимаете меня?

79

Утрированный, преувеличенный; жуткий, мрачный (фр.).

80

Довольно, достаточно (фр.).

– Несомненно.

Несмотря на ужасный французский, мечты пожилой леди были предельно ясны: она хотела превзойти соперницу, переиграть миссис Астор в ее же собственной игре.

– Я уже выбрала тему: «Красный бал». Понимаете, по рассказу того самого писателя, который сочинил «Ворона». Как же его зовут… По. Я пролистала его книгу – о, моя дорогая! – мне посчастливилось отыскать рассказ, описывающий бал [81] . Там упоминаются только маски, но я бы предложила еще и костюмы.

81

Имеется в виду рассказ «Маска Красной смерти».

Констанс сжала руку пожилой женщины:

– Блестящая идея! Не только au courant [82] , но и намного остроумнее нововведения на вечере у миссис Астор.

– Я так вам благодарна. Но дело в том, что… Хорошо, между нами не может быть тайн, поэтому я могу вам довериться. Мне не хватает… скажем так, подробностей, чтобы сделать этот вечер уникальным. И я подумала: нет ли у вас идей на этот счет?

Констанс надеялась, что именно к этому и придет разговор.

82

Здесь: в моде (фр.).

– Многие балы проваливаются из-за декораций. Нельзя просто задрапировать стены. Если вы хотите устроить по-настоящему незабываемое событие, декорации должны соответствовать теме. А ваша тема – «Красный бал», тщетность человеческих надежд, готическая одержимость руинами и смертью – со вкусом заимствованная из классиков, разумеется.

Констанс на миг умолкла.

– Прошу прощения за то, что беру на себя слишком много. В конце концов, это же ваш званый вечер.

– Вовсе нет! Вовсе нет!

– Крайне любезно с вашей стороны. В таком случае нельзя ограничиваться поверхностными штрихами. Чтобы создать нужное настроение, я буду рада одолжить вам уцелевшие предметы из моей коллекции, недавно прибывшей из Трансильвании. Я распоряжусь, чтобы мои люди доставили их сюда.

– Вы очень добры, ваша светлость, очень добры… Ой, что случилось?

Констанс выпустила руку пожилой женщины и с задумчивым видом откинулась на спинку стула.

– Вот только…

– Продолжайте.

– Доведись мне оказаться хозяйкой такого вечера, я бы… Не стану уверять, будто это моя идея, так давно заведено в европейском высшем обществе, но я бы добавила как можно больше реалистичных эффектов.