Кабинет фей

Старик прекрасно видел, что Розетта дама знатная, ибо одеяла ее вышиты золотом и серебром, а подушка — из атласа; он спросил у девушки, что с нею приключилось, пообещав, что никому ничего не скажет. Она поведала ему все от начала до конца, обливаясь слезами, ибо все еще думала, что это король павлинов приказал ее утопить.

— Что же нам делать, девочка моя? — ответил ей старик. — Вы такая великая принцесса, привыкшая есть лакомые кусочки, а у меня лишь черный хлеб да репа; у вас будет скудный стол; но коли угодно на меня положиться, я пойду к королю павлинов и скажу ему, что вы здесь: несомненно, взгляни он только на вас, как тотчас и предложит вам быть его королевою.

— Ах, он злой, — возразила Розетта, — он приказал меня убить; но вот вам и дело — найдите маленькую корзинку да повесьте на шею моего пса — пусть принесет поесть, а не то случится большая беда.

Старик принес корзину, принцесса повесила ее на шею Непоседе и сказала ему:

— Ступай в город, найди там самый лучший котелок и принеси мне то, что в нем варится.

Непоседа побежал в город, где лучшим котелком был королевский; забежал он на придворную кухню, открыл его, проворно взял все, что было внутри, и вернулся домой. Тогда Розетта сказала ему:

— Теперь сбегай туда же в кладовую и набери там самого лучшего.

Непоседа вернулся и принес белого хлеба, мускатного вина, всевозможных фруктов и варенья; он так нагрузился, что больше унести был не в силах.

Тут король павлинов захотел отобедать, а ни в котелке, ни в кладовой ничего нет; все растерянно переглядывались, а его охватил ужасный гнев.

— Так и быть, — сказал он, — придется обойтись без обеда, только уж к вечеру извольте зажарить мясо на вертеле, потому что хочу я хорошего жаркого.

Вечером принцесса сказала Непоседе:

— Ступай в город, зайди на лучшую кухню и принеси мне хорошего жаркого.

Непоседа сделал то, что приказала хозяйка; а раз лучшей кухней была королевская, он и вошел туда без шума; пока повара стояли к нему спиной, он снял с вертела все аппетитнейшее жаркое и принес принцессе полную корзину, а она тут же послала его в кладовую, откуда Непоседа доставил еще и фруктовые закуски вместе с королевскими конфетами. Король, оставшийся без обеда и мучимый голодом, хотел пораньше перекусить, но ничего опять не нашлось; он был страшно разгневан и лег спать, не поужинав. На другой день — то же самое и в обед, и в ужин: три дня король не пил и не ел, ибо стоило ему лишь сесть за стол, как тут же докладывали, что все припасы кто-то стащил. Тогда его советник, опасаясь уже и за жизнь его, спрятался в углу кухни, не спуская глаз с кипящего котла; каково же было его удивление, когда увидел он потихоньку открывшую его маленькую зеленую собачку с одним-единственным ухом; вынув мясо, она положила его в корзинку и вышла. Он последовал за ней до самых городских ворот и пришел к хижине старика. Вернувшись, тотчас же рассказал он королю, что все его вареные и жареные яства утром и вечером уходят к бедному крестьянину.

Король был очень удивлен и велел послать за несчастным. Советник, желая ему услужить, отправился туда сам с отрядом лучников. Старик с принцессой в это время как раз обедали жарким с королевской кухни; по приказу советника их схватили и связали толстыми веревками, вместе с Непоседой.

Доставили их во дворец. А король промолвил:

— Завтра истекают семь дней, которые я дал этим обманщикам, — казню их вместе с похитителями моего обеда.

И он вошел в зал правосудия. Старик пал на колени и сказал, что все расскажет. Король же увидел, как горько плачет прекрасная принцесса, и очень ее жалел; тут старик возьми да и скажи, что зовут ее принцессой Розеттой и что оставили ее одну в открытом море; как ни ослаб король, оставаясь так долго без еды, — он сию же минуту трижды подпрыгнул и бросился обнять принцессу и освободить от пут, повторяя, что любит ее всем сердцем.

Тут послали за принцами, которые подумали, что их ведут на казнь, и брели понурив головы; привели и кормилицу с дочкою. Злодейки же, едва окинув взглядом собравшихся, сразу во всем сознались. Розетта кинулась на шею братьям; кормилица с дочкой и лодочником бросились на колени, моля о пощаде. Радость была столь велика, что король и принцесса их простили, а доброго старика щедро вознаградили — он навсегда остался во дворце.

Наконец повелитель павлинов попросил прощения у короля и у его брата, сожалея, что жестоко с ними обошелся; кормилица вернула Розетте красивые одежды и мешок с золотыми экю, и свадьба длилась две недели. Все были довольны, а больше всех Непоседа — ведь отныне он ел лишь крылышки куропаток.

* * *

За всеми нами Небо наблюдает, И, коль беда невинному грозит, Оно тотчас же на защиту встанет И за обиду гневно отомстит. Когда мы видим, что плывет Розетта Как Алкион [76] , качаясь по волнам, Изменчивому повинуясь ветру, Ее в душе, конечно, жалко нам. Уж как бы не нашла она конец Средь волн морских, суровых и холодных, Как бы она не стала, наконец, Добычей легкою китов голодных. Но Небо не дало ей умереть. Помог ей и зеленый Непоседа Не стать для языков морских обедом, Смог милую хозяйку накормить. Когда коснется пропитанья дело, Его попробуй кто остановить. На псов таких ты полагайся смело! Итак, Розетта наша уцелела, Обидчиков смогла она простить. Вы, кто обижен словом или делом И за нее желает отомстить, Сумейте даровать врагам прощенье, Поверженным, упавшим в ноги к вам, Пусть милость станет праведным отмщеньем. Людовик в том примером служит нам [77] .

76

Алкион (греч. 'o) — зимородок, птица, обитающая в море и на болотах. Здесь — аллюзия на мифологическую Алкиону, дочь бога ветров Эола и жену фессалийского царя Кейка, утонувшего во время морского путешествия за советом к оракулу. Обезумевшая от горя Алкиона бросилась в море, после чего благодаря милосердию богов они оба были превращены в зимородков (Овидий. Метаморфозы. XI. 270–748).

77

Людовик в том примерам служит нам. — Речь идет, разумеется, о Людовике XIV.

Пер. Е. Ю. Шибановой

Золотая Ветвь [78]

ил да был король, чей суровый и мрачный нрав внушал скорее страх, нежели любовь. Он редко появлялся перед народом и, по самым невинным слухам, частенько казнил своих подданных. Его звали король Хмурен, потому что он все время хмурил брови. А королевский сын был на отца совсем непохож. Его ум, обходительность, щедрость не знали себе равных, но у него были ноги колесом, огромный горб, косоглазие, кривой рот — иными словами, он выглядел как настоящее чудище, и никогда еще столь уродливое тело не являлось вместилищем такой прекрасной души. Однако причудливая судьба распорядилась так, что те, кому он хотел угодить, восхищались им; до того он превосходил всех, что, внимая ему, невозможно было его не полюбить.

78

У данной сказки нет ни явных литературных источников, ни точных соответствий с каким-либо фольклорным сказочным типом. Средневековый антураж (старая рукопись в донжоне, древние фолианты, витражи и т. п.) сочетается здесь с пасторальной тематикой.

Королева-мать пожелала, чтобы его назвали Кривобок: то ли ей нравилось это имя, то ли она сочла, что оно подойдет принцу лучше всего, раз уж он был так несуразен телом. Король Хмурен, который больше думал о своем величии, нежели о благополучии сына, положил глаз на дочь одного соседнего короля, чьи владения были столь обширны, что, присоединив их к своим, Хмурен стал бы самым грозным владыкой на земле. Он рассудил, что эта принцесса прекрасно подойдет его отпрыску, ибо не сможет попрекнуть Кривобока некрасивой и уродливой внешностью, будучи и сама столь же безобразна и уродлива. Ее всегда возили в кресле-колымаге, потому что у нее были переломаны ноги. Звали ее Кочерыжица. Во всем мире было не сыскать столь любезного и утонченного существа — казалось, этим Небеса решили ее вознаградить за ту жестокость, какую проявила к ней природа.

Король заказал портрет Кочерыжицы и, получив его, приказал повесить под балдахином в парадной зале, затем послал за принцем Кривобоком и велел ему взирать на портрет с нежностью, ибо изображенная на нем принцесса предназначена ему в жены. Кривобок взглянул на портрет и тут же отвернулся с презрением, оскорбившим его отца.

— Разве вы недовольны? — сказал тот язвительно и сердито.

— Нет, повелитель, женитьба на калеке меня не прельщает.

— Уж кому, как не вам, — заметил король, — попрекать принцессу ее недостатками, — вы ведь и сами изрядно уродливы!

— Именно поэтому, — возразил принц, — я и не хочу соединять свою жизнь с таким же чудищем; мне достаточно своего горя: что же будет, случись у меня такая же жена?

— А! Вы боитесь произвести на свет новых уродов, — ответил король, желая оскорбить принца, — да это все пустые страхи: вы все равно женитесь на ней. Мне достаточно только приказать.

Кривобок ничего не ответил; он поклонился королю и покинул залу.

Король совершенно не привык даже к слабому сопротивлению. Упорство сына привело его в неописуемый гнев. Он приказал запереть его в башне, которую построили когда-то специально для строптивых принцев, но вот уже двести лет как она пустовала, так что внутри обветшала совершенно. От всего ее убранства веяло глубокой древностью. Принц любил читать. Он попросил принести книг, и ему позволили взять их в библиотеке, располагавшейся в башне. Поначалу он обрадовался. Обратившись же к чтению, ничего не смог понять: столь старинный язык оказался ему недоступен. Он откладывал книги в сторону, а затем снова брался за них, стараясь понять хоть что-нибудь или по меньшей мере занять себя. Король Хмурен, уверенный, что принцу скоро наскучит сидеть в заточении, поступил так, как если бы тот уже согласился жениться на Кочерыжице: он отправил послов к соседу, пригласив его дочь, которой посулил безоблачное счастье. Отцу Кочерыжицы это было приятно: ведь пойди-ка найди мужа-принца для калеки. Он принял предложение Хмурена, хотя, по правде говоря, портрет принца Кривобока не вызвал у него большого умиления. Он приказал повесить его в великолепной галерее своей башни; туда привезли принцессу Кочерыжицу. Увидев портрет, она опустила взор и залилась слезами. Ее отец, возмущенный выказанным ею отвращением, поднес к ее лицу зеркало и сказал: