Кабинет фей

Когда наступил обеденный час, Бурдюк съел превосходное свежее яйцо, которое снесла единственная курица, а сестре бросил скорлупу.

— Держи, — сказал он ей, — мне больше нечего тебе предложить. Если тебя не устраивает скорлупа, иди налови себе лягушек, они водятся на ближайшем болоте.

Фортуната ничего не ответила. Да и что ей было возразить? Она лишь подняла глаза к небу и, вновь заплакав, удалилась к себе. Войдя в спальню, она почувствовала, что тесная комнатка наполнена чудесным благоуханием. Ни капли не сомневаясь, что так пахнут ее гвоздики, Фортуната наклонилась к цветам и промолвила:

— Прекрасные гвоздики, ваше многоцветье несказанно радует мой взор, нежным ароматом вы придаете силы моему страдающему сердцу, не бойтесь, что я оставлю вас без воды, что сорву вас жестокой рукой. Я буду заботиться о вас, ибо вы моя единственная отрада.

Произнеся такие слова, Фортуната проверила, не нужно ли полить цветы — почва показалась ей очень сухой. Девушка схватила кувшин и при свете луны поспешила к ручью, протекавшему довольно далеко от хижины.

Она устала от быстрой ходьбы и хотела было отдохнуть на берегу, но не успела и присесть, как увидела, что ей навстречу идет дама, а величественность ее вида дополняла многочисленная свита: шесть фрейлин несли полы ее мантии, а две другие поддерживали незнакомку под руки, перед нею же шествовали стражники, одетые в роскошный малиновый бархат, расшитый жемчугами. Они несли обитое золотым сукном кресло, в которое она опустилась, и после этого над ним тотчас натянули легкий навес. Тут же накрыли стол, разложив на нем золотые приборы и расставив бокалы из хрусталя. Даме подали великолепный ужин на берегу ручья, чье нежное журчание гармонично вплеталось в хор голосов, певший такие слова:

Здесь веточки в лесах колышутся Зефиром [166] , Здесь Флора [167] блещет на брегах, В тени, в смарагдовых листах, Тут птички песенки поют всем миром. Прислушайтесь, их песнь не ложна. Коль сердцу хочется любить, Найдется и предмет, способный вас пленить, Ему с почетом сдаться можно!

Фортуната притаилась в зарослях у ручья, не смея пошевелиться, пораженная происходящим у нее на глазах. Вдруг величественная королева обратилась к своему пажу:

166

Зефир — в древнегреческой мифологии западный ветер; считался весенним ветром и изображался в виде крылатого юноши, несущего цветы и нередко украшенного ими. См. также примеч. 5 к «Острову Отрады».

167

Флора. — См. примеч. 2 к «Синей птице».

— Я, кажется, вижу пастушку за тем кустарником, пусть она подойдет.

Фортуната тотчас приблизилась и, преодолев природную застенчивость, склонилась перед королевой в глубоком реверансе, да так грациозно, что все кругом были весьма удивлены. Девушка поцеловала подол королевского платья и поднялась, скромно потупив взор. Щеки ее залил пунцовый румянец, подчеркнувший белизну кожи, манеры Фортунаты свидетельствовали о тех непосредственности и кротости, что придают неповторимое очарование юным особам.

— Что вы здесь делаете одна, прелестное дитя? — спросила королева. — Неужели вы совсем не боитесь грабителей?

— Ах, госпожа, — откликнулась Фортуната. — У меня ничего нет, кроме холщового платья, что им взять с такой нищей пастушки?

— Так вы не богаты? — улыбнулась королева.

— Я очень бедна, — сказала Фортуната, — всё, что мне досталось в наследство от отца, — это лишь горшок с гвоздиками и серебряное кольцо.

— Однако у вас есть доброе сердце, — промолвила королева. — Вы бы отдали его, если бы кто-нибудь захотел его взять?

— Я не понимаю, что означает отдать сердце, госпожа, — ответила девушка. — Я слышала только, что без сердца невозможно жить и, если оно ранено, это приведет к неминуемой смерти. Однако, невзирая на бедность, я не сетую на жизнь.

— Вам всегда придется беречь свое сердце, прелестное дитя. Но скажите мне, — продолжала королева, — хорошо ли вы поужинали?

— Нет, госпожа, — призналась Фортуната, — мой брат ничего мне не оставил.

Королева распорядилась, чтобы Фортунате принесли прибор, посадили ее за стол и подали самые лучшие яства. Юная пастушка была так изумлена и очарована добротой королевы, что не смогла проглотить ни кусочка.

— Интересно, что вы делали у ручья в столь поздний час? — спросила королева.

— Я пришла за водой для своих гвоздик, госпожа, — ответила Фортуната. — А вот и мой кувшин.

С этими словами она наклонилась, чтобы поднять кувшин, стоявший у ее ног, и показать его королеве, но с большим удивлением заметила, что он сделался золотым, украшен крупными алмазами и до краев наполнен восхитительно благоухающей водой. Фортуната не решалась взять его. Она боялась, что это не ее кувшин.

— Я вам его дарю, Фортуната, — промолвила королева. — Ступайте, полейте из него цветы, о которых вы так заботитесь, и помните, что Лесная королева хочет быть вашим другом.

Услышав эти слова, пастушка бросилась к ее ногам.

— Покорнейше благодарю вас, госпожа, за оказанную мне честь, — взволнованно сказала она. — Простите мою дерзость, но не соблаговолите ли вы подождать здесь немного: я хочу отдать вам половину моего наследства — горшок с гвоздиками, ему не найти хозяйки лучше вас.

— Хорошо, Фортуната, — ответила королева, нежно коснувшись щеки девушки, — я согласна остаться здесь до вашего возвращения.

Фортуната взяла золотой кувшин и поспешила домой, но, пока ее не было, Бурдюк зашел в комнатку сестры, забрал горшок с гвоздиками, а на его место положил большой кочан капусты. Фортунату при виде злополучной капусты охватило такое отчаяние, что ноги у нее совсем подкосились; она никак не могла решить, возвращаться ли ей к ручью. Наконец она все-таки вернулась к королеве и упала перед ней на колени.

— Госпожа, — дрожащим голосом сказала она, — Бурдюк похитил мой горшок с гвоздиками, теперь у меня ничего нет, кроме этого кольца. Молю вас, примите его в знак моей благодарности.

— Если я возьму ваше кольцо, прекрасная пастушка, — промолвила королева, — у вас не останется ничего, не так ли?

— Ах, госпожа! — пылко воскликнула Фортуната. — Мне хватит и вашего доброго расположения.

Королева взяла у Фортунаты кольцо и надела его на палец. Затем она села в украшенную изумрудами коралловую карету, запряженную шестью белоснежными лошадьми, которые красотой превосходили даже коней, влекущих солнечную колесницу [168] . Фортуната смотрела ей вслед, пока экипаж не растворился в прихотливых узорах листвы. Она вернулась домой к Бурдюку, переполненная впечатлениями, и, войдя к себе, первым делом выбросила в окно кочан капусты. Тут она с удивлением услышала, как кто-то закричал:

168

…коней, влекущих солнечную колесницу. — В древнегреческой мифологии бог солнца Гелиос объезжает небо на колеснице. В эллинистическую эпоху этот солнечный бог стал отождествляться с Аполлоном и стал также упоминаться под именем Феб. Во французской придворной культуре с солнцем отождествляется Людовик XIV, «король-Солнце», см. примеч. 18 к сказке «Принц-Дух». В 1668–1671 гг. в Версале, резиденции Людовика XIV, был построен Бассейн Аполлона со скульптурным изображением солнечного бога на колеснице («Фонтан Аполлона»), выполненным Жан-Батистом Тюби по эскизам Шарля Лебрена.

— Ах, я погиб!

Она не придала значения этому жалобному возгласу, ведь капустные кочаны обычно не умеют разговаривать. Едва рассвело, Фортуната, тревожившаяся о горшке с гвоздиками, отправилась на его поиски. Первым, что она нашла, был тот самый злополучный кочан; она пнула его со словами:

— Что тебе здесь надо и как ты посмел занять место моих любимых гвоздик?

— Если бы меня туда не принесли, — ответил кочан, — я бы и не вздумал никогда явиться к вам.

Фортуната вздрогнула от неожиданности и испуга, а кочан тем временем продолжил:

— Будьте так добры — отнесите меня к моим собратьям, а гвоздики ваши, не стану скрывать, спрятаны в тюфяке у Бурдюка.

Фортуната, в отчаянии, не могла придумать, как ей вернуть цветы. Но все-таки любезно водрузила кочан капусты на место. Затем поймала любимую курицу брата и сказала ей:

— Гадкая птица, ты заплатишь за все мучения, что мне приходится терпеть от Бурдюка.

— Погоди, пастушка! — взмолилась курица. — Не убивай меня! Ведь я — от природы болтунья и сейчас поведаю тебе о вещах необычайных. Ты думаешь, что ты — дочь землепашца, который тебя вырастил, но это не так. Нет, прекрасная Фортуната, он не был твоим отцом. У твоей настоящей матери — королевы — уже было шесть дочерей, когда она вновь понесла. Муж и свекор пригрозили заколоть ее, если она не подарит им наследника — как будто от нее зависело родить именно мальчика. Они заточили королеву в замок, приставив к ней стражников, а точнее говоря, палачей, которым приказали убить ее, если вновь родится девочка. Из-за нависшей над ней угрозы несчастная не могла ни есть, ни спать. У нее была сестра, фея, и королева написала ей о своих справедливых опасениях. Фея тоже ждала ребенка и точно знала, что у нее появится мальчик. Разрешившись от бремени, она вручила теплым ветрам корзину, где надежно спрятала сына, и приказала им отнести маленького принца в спальню королевы, а там уже заменить им девочку, которая родится у ее подруги. Однако эта предосторожность оказалась бесполезной: так и не дождавшись весточки от сестры, королева воспользовалась добрым расположением одного из стражников; он сжалился над ней и помог сбежать по веревочной лестнице.