Качели судьбы

— За этого рыжего?

— Мама, ты же знаешь Славика, он мой старый друг!

— Это ничего, что рыжий, — сказал отец. — Парень очень даже симпатичный. Вот только профессия… Что бы там ни говорила ты, детка, а в этой сфере, торгово-ресторанной, честный человек или уйдёт, или втянется в махинации.

— Но главное, Ларочка! — воскликнула мама. — Разве ты его любишь?

— Он меня любит, а я — полюблю! — отрубила Лариса. — И вообще, папа и мама, завтра утром он придёт просить моей руки. Так что будте готовы. А я пошла спать.

Она не смогла заснуть в эту ночь. Чего только не говорила сама себе, как ни убеждала, что поступает верно… Вспоминала школьные годы и палаточный лагерь: спокойного, всегда готового помочь мальчика. Сравнивала Славку и Альберта — не в пользу последнего. И его жизненная цепкость поразила её, а ведь он совсем мальчишка! Готов всё для неё сделать. А что? — не лучше ли быть любимой, чем любить без особой взаимности?.. Обо всём, обо всём этом и многом другом думала ночью Лариса. А когда светало, расплакалась и призналась себе: нет, не могу! С брезгливостью думала о том, что завтра вновь нужно будет с ним целоваться! Господи, если поцелуи этого человека так ей неприятны, то как же она собирается жить с ним? Всю жизнь! Но ведь дала ему уже слово? Нет, не могу!.. Но ведь обещала… Нет, нет, ни за что!

Когда он стал на пороге, нарядный, с букетом цветов, мелькнула спасительная мысль: «Он ведь школьный товарищ, не должен обидеться. Не так уж всё это серьёзно. Поговорим, посмеёмся, будем вновь друзьями…»

А он пошёл домой и перерезал себе вены…

— Сева, мне и сейчас страшно вспомнить! Говорят, его спасли случайно: мать ждала у себя дома нас, жениха и невесту, потом стала беспокоиться, поехала к нему на квартиру, открыла дверь своим ключом… Ко мне на следующий день Танюша прибежала, а ей кто-то из одноклассников позвонил, сказал, что Славка в больнице. О причине его поступка никто не знал. Он был сдержанный, молчаливый, наши отношения не афишировал. Одна Татьяна, но она не болтушка… Я, знаешь, хотела пойти к нему в больницу, но… что бы я ему сказала? Как бы мы посмотрели друг на друга? Так я его больше и не видела. Пару раз издалека — с девушкой, совсем молоденькой. От ребят слышала, что он женился чуть ли не на школьнице, ребёнок родился. Ну и думала: «Слава Богу, всё у него хорошо». А оно вон как… Неужели я в этом тоже виновата?

Всеволод чуть было не сказал: «Я виноват». Но, если бы начал говорить, пришлось бы рассказывать всё до конца. Но это было невозможно! Рассказать наполовину? Но он ведь никогда и никому не лгал. Даже мальчишкой, даже с родителями он не хитрил, не позволял себе обычное пацанячье полуневинное враньё. И сейчас он сказал правду. Не произнёс: «Я не знаю этого парня» — это было бы неправдой. Нет, он сказал:

— Рыжий в моём подъезде не живёт.

И это было так. Рыжеволосый Славка Ларионов жил в соседнем подъезде.

ГЛАВА 15

Приблизительно на полпути между институтом и общежитием, на тихой улочке располагался скромный магазин канцелярских товаров. Но именно здесь Севе удобнее всего было покупать карандаши, краски, бумагу… Каждый день, проходя мимо, он часто заворачивал в магазин: то вспомнит, что нужны кнопки, по ластик. Продавцы к нему пригляделись, стали здороваться. Он тоже здоровался. А одну из них — самую молоденькую и симпатичную, стройную кудрявую блондиночку, несколько раз встречал во дворе своего дома. Они улыбались друг другу, как старые знакомые.

А потом случилось то, что случилось — в один из тех дней, когда Всеволод ждал, чтобы поэтесса Тополёва, сдав сессию, вернулась на студию и он мог бы познакомиться с ней. Весна стояла в той поре, когда её немудрено принять за лето, и лишь сочно-яркая зелень да особые запахи, бодрящие кровь, выдавали её слишком юный возраст.

Трое парней — Всеволод, Сергей и Саша, шли через свой двор к подъезду общежития. У одного из них, у Саши, был день рождения, и они тащили закупки для вечеринки: бутылки спиртного, колбасу, сыр, консервы. А там, в комнатах, знакомые девчонки готовили горячее. Ребята обогнали длинноногую девушку в короткой юбочке, и Всеволод поздоровался с ней на ходу. Когда они прошли вперёд, Сергей спросил:

— Ты знаком с этой симпатяшкой?

— Так, визуально, — ответил Сева. — Она продавщица из канцтоваров.

— Чудесно! Продавщицы — девчонки разбитные. Давай позовём её в компанию?

— Неудобно, Сергей. Я даже не знаю, как её зовут.

Но Сергей уже замедлял шаг.

— Ерунда! Мы же не просто колем первую встречную! Ты с ней знаком, нас представишь — всё интеллигентно. А дальше я беру на себя.

Они остановились, подождали, пока уже девушка нагнала их. Она, к удивлению Севы, согласилась сразу. Весело и просто пошла вместе с ними. Когда же все изрядно выпили, новая знакомая Олечка стала рассказывать о своей неудавшейся личной жизни, расплакалась. Сергей и Сева, между которыми она сидела, слушали и утешали. Она оказалась замужем, дочь трёх лет. Но муж тиран и ревнивец, скандалы, ссоры, бывает и бьёт. Содержит их с дочерью, правда, хорошо, она могла бы и не работать вовсе, только ей самой нравится бывать на людях, дома сидеть скучно. Она-то замуж вышла совсем девчонкой, едва шестнадцать исполнилось. Доучивалась в десятом классе уже беременная. Так что и жизни не видела, и погулять хочется, и повеселиться. А её Славка вечно мрачный! Она знает, что он до неё был влюблён в какую-то свою одноклассницу, жутко влюблён! А потом она ему подвернулась, забеременела… А теперь он на ней злость срывает!

Сева сочувствовал девушке, но потом ушёл с ребятами на кухню курить и забыл о ней. Когда вспомнил, Олечки уже не было. Заметил, что нет и Сергея, и так, мимоходом, подумал: «Может, ушли вместе?..»

Через несколько дней воспоминания о новой знакомой вообще вылетели из головы. Утром он собирался на работу, растираясь полотенцем, вернулся из ванной в комнату. Сосед Саша, пришедший поздно ночью, спал. Приоткрыл один глаз, потянулся.

— Что, Севка, пора?

— Не знаю, как тебе, а мне пора.

Саша вдруг сел на кровати.

— Слушай, вчера эту девчонку, что мы ко мне на день рождения приглашали, муж порезал, едва не до смерти! Может даже и умрёт!

Сева растерялся.

— Да ты что? Откуда?..

— А мне ночью вахтерша рассказала. Выругала, что пришёл поздно, а потом рассказала. Она ведь, Лёлечка эта, в соседнем подъезде с мужем и дочкой живёт, на первом этаже. Тётя Варя говорит: «Гулёна знатная!» Может оно и так, муж её, вроде, тоже не одну застал. Тот шустрый оказался, в окно выпрыгнул, а девчонке досталось.

Сева даже одеваться перестал, так не по себе стало. Вспомнил светлые кудряшки, кокетливую озорную улыбочку, ладную фигурку… «Ей ведь лет двадцать всего! Как Сашка сказал: может и умрет…»

— Слушай, а давай навестим её, — с энтузиазмом предложил Саша. — Ну, не навестим, к ней-то не пустят, а узнаем, как состояние. Жалко ведь девчонку!

— Да, жалко, — сказал Сева. — А где она лежит, ты знаешь?

— Так в неотложной хирургии, наверное. С такими травмами туда возят.

К концу рабочего дня они созвонились, встретились у троллейбуса и подъехали пару остановок к больничному корпусу, называемому «Неотложной хирургией». У входа в отделение реанимации толпились люди. Молодой черноусый доктор в зелёных шапочке и халате, отвечал на вопросы родственников. Ребята послушали немного и им стало не по себе. Почти обо всех доктор говорил жуткие вещи: раздавленная грудная клетка, перелом основания черепа, отёк мозга… Одному мужчине он кивнул:

— Отойдите в сторону, подождите. Минут через пятнадцать всё с вашим братом решится, я выйду скажу. Но должен сразу предупредить — надежд почти нет…

Наконец, набравшись смелости, Саша спросил о состоянии больной Ларионовой — он, оказывается, знал её фамилию. Кроме них никто о ней не спрашивал. К удивлению, доктор бодро ответил:

— С ней всё в порядке. Жизненно-важные органы не задеты. Была потеря крови, шок, но все нормализуется. Завтра переведём её в общее отделение.

Ребята обрадовались и растерялись немного.