Качели судьбы

Иногда, правда, случались и исключения. Как было, например, с маленьким дагестанцем Керимом. Однокурсники позвали Ларису к кому-то из своих на день рождение. Гуляли в общежитии, где жили многие иногородние ребята. В компании оказался и невысокий худощавый кавказец из Махачкалы. Он учился на их факультете, но заочно, приехал сдать задолжности, зашёл к друзьям в общежитие и попал на вечеринку. За столом оказался рядом с Ларисой. А через пятнадцать минут он ей сказал:

— Я такой девушки никогда не встречал! С тобой, как с давним другом, говорить легко и откровенно, и ты, как женщина, прекрасна и загадочна. Если ты позволишь, я буду преклоняться перед тобой и любить тебя!

Лариса изумлённо и весело распахнула глаза:

— А ты, как восточный человек, красноречив и стремителен! Но я не знаю ещё, как тебя зовут?

— У меня имя мужчины! — сверкнув взглядом и улыбкой, ответил тот. — Керим!

Был он на полголовы ниже девушки, но словно и не догадывался об этом. Почти сразу стал говорить о женитьбе. Правда, существовало небольшое препятствие: влюблённый кавказец уже был женат.

— Это чистая формальность! — пылко уверял он Ларису. — Ещё год назад жена взяла дочку и уехала к родственникам в Иран, возвращаться не собирается. Мне развод не нужен был, я и не хлопотал. А теперь, Ларисочка, приеду в Махачкала, свяжусь с ней, она напишет согласие и тут же разведусь. И увезу тебя к себе!

Ларисе было смешно. Она представляла: как нарисованные, горы со снеговыми шапками, большой дом с широкой лестницей на второй этаж и круговой верандой, сад, под деревом-инжиром стол, за столом мужчины, а в стороне — она: скромная, в длинном платье и с покрытой головой. Жена кавказского князя — Керим утверждал, что он из древней княжеской фамилии…

Был отпрыск князей так нежен, пылок и напорист, так влюблён, что Лариса не устояла. Зимняя сессия только закончилась, но она сказала родителям, что экзамены продлили и что ей лучше пожить с друзьями в общежитии, вместе готовиться… Поверили папа и мама или только сделали вид? Впрочем, они относились к дочери, как к взрослому человеку, особенно после того, как большой столичный журнал напечатал её подборку стихов и она получила солидный гонорар.

Две недели не расставалась Лариса с Керимом днём и оставалась ночевать в его гостиничном номере. Князь был человеком денежным, жил в приличных апартаментах один, дежурные на этаже приветливо улыбались ему, торопились услужить, присутствие девушки дружно не замечали.

Граф разбудил в Ларисе женщину, и теперь близость с мужчиной доставляла ей радость. Керим был опытен и, на удивление, чуток к ней, внимателен и нежен. Его руки и губы, казалось, не оставляли на теле девушки ни единого не обласканного местечка, прогоняли стыд и заставляли тело содрогаться, а её саму просить: «Скорее, скорее!» Когда Керим впервые взял её руку, протянул вниз и положил на свою вздымающуюся рывками, налитую силой горячую плоть, Лариса резко отпрянула с испугом и неодолимой брезгливостью. Но парень так искренне огорчился и опечалился, что она пожалела его. Да и возникло в груди, под сердцем, щекочущее, по комариному зудящее любопытство. Её ладонь вновь потянулась вниз, приняла резкий встречный удар, вздрогнула, но осталась на месте. А Керим, лаская губами её грудь, шептал:

— Возьми!.. Сожми пальцы!.. Не бойся…

И она легко сжала ладонь, обхватив упругий, живой стержень…

Завтракать они спускались в гостиничный ресторан, полупустой и уютный по утрам. Здесь Керима тоже знали, обслуживали улыбчиво, быстро, кормили вкусно. Днём Лариса ходила на лекции, забегала к родителям показаться — иногда вместе с Керимом. Но иногда и пропускала занятия, и тогда вдвоём они шли на каток или катались на финских санках с горок в городском лесопарке. Керим очень без неё скучал, отпускал только на лекции и неизменно встречал у институтского крыльца. Вечерами они вновь сидели в ресторане, теперь уже громыхающем электромузыкой, заполненном весёлыми гостями. Они выпивали, очень вкусно закусывали, танцевали. Звали Ларису танцевать и другие мужчины, Керим не запрещал, но так искренне обижался, если она принимала приглашение, что девушка перестала это делать. Да он и сам был хорошим танцором.

Из ресторана они поднимались прямо в номер. И, едва захлопнув дверь, Керим начинал целовать её, гладить сквозь ткань тело, стягивать с себя одежду. А после он долго не засыпал, говорил о том, как они будут жить в «Махачкала», рассказывал о родителях, родственниках, соседях. Ларисе было интересно и смешно одновременно. Конечно, подстрекательская мысль — «А что, взять и выйти замуж!» — временами появлялась. Но она сама знала, что это несерьёзно. Ей нравился этот маленький мужчина, расслабленно обнимающий её, довольный ею, но особенно собой. Но нравился, как экзотический зверёк или ребёнок с живым, но примитивным умом. Он, конечно, не подозревал об этом, рассказывал, вспоминая, большое дагестанское землетрясение, о котором недавно писали все газеты:

— Мы с ребятами выпили хорошо, день рождения у друга отмечали. Я заснул. А проснулся: гляжу, лежу прямо на кровати посреди улицы, рядом дом разрушенный, стена обвалилась. Что оказалось! Когда трясти начало, друзья меня будить стали, а я не просыпаюсь! Так они подхватили кровать и прямо с ней бегом вынесли меня. Как раз вовремя — тут всё и рухнуло! А я проспал всё землетрясение, ничего не чувствовал.

Потом Керим уехал: всё-таки он где-то кем-то работал там, в Махачкале. Сказал ей:

— Как только получу развод, сразу приеду за тобой.

Ларисиного согласия он не спрашивал, не сомневался, что она только и мечтает о замужестве с ним. Ну она и не разочаровывала его. Зачем? Всё равно из этого ничего не выйдет. Лариса оказалась права. Приехал Керим только на летнюю сессию, предстал перед ней с поникшей головой и грустным взглядом. Оказалось, вернулась из Ирана жена с дочкой, вновь живёт в его доме… Лариса утешила его, сказала, что будет помнить. Не удержалась, подколола:

— Раз не могу быть первой женой, второй — не согласна!

А продолжить зимнюю связь — весёлые дни и ночи, отказалась. Он благородно не настаивал.

Еще одного человека запомнила Лариса на всю жизнь, хотя их отношения складывались совсем иначе. Эдильберто был кубинцем. Когда Лариса училась на третьем курсе, он уже готовился к защите диплома. Долгое время они были знакомы, не знакомясь. Просто Лариса постоянно чувствовала взгляд высокого смуглого парня — в институтских коридорах и в скверике перед зданием, в библиотеке и в столовой… Тёмные бархатистые глаза под длинными ресницами, ровные, густые, отливающие чёрным блеском волосы, твёрдые губы, чёткие, но не резкие черты лица. Подружки теребили Ларису: «Он с тебя глаз не сводит, этот кубинец!»

Ей уже всё про него рассказали: и как зовут, и что он очень серьезный парень, учится отлично, предлагают остаться в аспирантуре, но он отказывается, возвращается на родину. Когда они наконец познакомились, Ларисе Эдильберто был уже очень симпатичен. Он же почти сразу предложил ей выйти за него замуж и поехать вместе на Кубу. Лариса не ожидала этого так сразу, растерялась, сказала только:

— Но ведь я ещё учусь… Как же институт?

— Можно перевестись на заочное отделение. Будешь приезжать на сессии.

— С другого конца света…

— Так ты согласна? — обрадовался он.

Да, думала Лариса, как это интересно: самолётом до Испании, а потом, через Атлантический океан, на пароходе… Саргассово море, Бермудский треугольник, Карибские острова, легендарная Куба — гильеновская «зелёная ящерица», пальмы, океанский прибой, апельсины…Смелые барбудос, Фидель Кастро, революционный дух, забытый уже в нашей стране, но живущий на том маленьком острове… Совсем другая жизнь! Ну разве не хотелось ей увидеть другие страны? Вот она, возможность, и очень симпатичный, влюблённый парень смотрит с ожиданием. Но что-то её держит. Что? Лариса сама не знает. Но она не готова.