Каена

Она почувствовала, как проникает под кожу холод. Как медленно осколками впивается он в кожу, уничтожая в Шэрре все намёки на жизнь. Ей навилось, впрочем, чувствовать себя убирающей. Умирают ведь только живые, а она была мёртвой столько времени, что уже позабыла обо всём. В иллюзии себя чувствуешь, словно в неснимаемой обёртке. В ней душно, отвратительно, после неё сам себя теряешь. Роларэн в своей проходил больше двух лет - и она смутно могла себе представить, как мужчина вообще столько выдержал.

Всё перед глазами плыло. У неё теперь не было своей реальности. Отысать этот клочок снега на побелевшей карте... И утонуть в нём на века. Но эльфы не умирают, эльфы растворяются в пустоте. И после вечности у них нет второй жизни - благодать. И после короткого отрезка тоже её нет - что за проклятье?

Давным-давно эльфы были Вечными повсюду. Но вот уж сколько лет только за границами Златого Леса они могли вкусить бесконечность и бессмертие. И никто почти за последние годы не мог сюда вырваться. И только Роларэн, последний, обладал даром прошлого в полной мере. Шэрре даже как-то приятно было от мысли, что умирать она будет рядом с ним. В конце концов, смириться, когда рядом Вечный. а не Королева Каена, в разы проще.

Деревья закрутились в бесконечном круговороте. Она смотрела, как мелькали белые верхушки, вспоминала, как практически превратилась в того самого Рэ. Теперь, рядом с Роларэном, она была дома больше, чем когда-либо ещё. Диво-дивное - даже не подозревала прежде, что так сильно скучала по кому-то с острыми ухами.

– Как ты выжил?

– Каена думала, что у неё получится, - хрипло рассмеялся он.
– Что я подчинюсь и пойду играть по её правилам. Но пытки - это не то, чем можно испугать эльфа, прожившего все годы её правления в Златом Лесу. Я не первый раз отправлялся к людям; она не смогла даже толком отрубить мне кончики ушей - остались одни лишь шрамы.

Холод оживлял. Она чувствовала, что из неё вытекали посление капельки жизни - но разве не в том была всего этого прелесть? Если есть чему вытекать, значит, она всё ещё жива. И Шэрра не могла надышаться свободой и собственным удивительным счастьем. В ней, оказывается, было ещё столько силы поддерживать всё это.

Роларэн на снегу как-то отыскал её ладонь - пальцы против их воли переплелись, и они теперь тяжело дышали, будто бы пытаясь всё-таки уцепиться за тот самый кусочек прошлого, потерянный давным-давно в пустоте. В Шэрре было что-то для него родное; он думал, что отыскал это в своей покойной жене, но ведь она просто воровала чужое имя.

Не было в Златом Лесу никакого Шэрриэля. И не будет, если не вернуться.

– Она полагала, что теперь-то проявит волю. Она сама открыла мне границу, когда исчерпалась фантазия. Сказала, чтобы я не возвращался, пока не приведу тебя. Что без тебя мне закрыты все входы и выходы. И я хочу вернуться, - его пальцы сильнее сжали её ладонь, но Шэрра просто молча слушала. Она знала, что побег ничего не даст. Роларэн поймает её в любом уголке вселенной - благо, на то у него сил хватит. И времени. Не спрятаться от Вечного и не скрыться - эльфы бессмертны за границей Златого Леса. Он бессмертен всюду.

– Хочешь вернуться, чтобы сдаться ей? Она ведь об этом мечтает, - прошептала Шэрра. Она замерзала - она оживала от этого бесконечного снега. И знала, что не может умереть. Эльфы холодны, эльфы давно уже мертвы изнутри - и она сама тоже была мертва давным-давно. А теперь, увидев его, почувствовав жар чужих губ, на миг - хотя и не стоило, - подумала о большем. О том, что могло бы быть, родись она в другое время.

– Я хочу вернуться, - рассмеялся Роларэн, и его смех звоном перерезал метель, - только потому, чтобы вновь ступить в Златой Лес. Я должен отправиться к Каене. Теперь у меня есть силы. Теперь я знаю...

– Силы для чего?
– спросила как-то очарованно Шэрра.
– Согласиться на то, что она просит? Простить ей смерть своей дочери?

– Простить...
– прошептал Роларэн.
– Вернуть её, может быть, - он повернул голову набок.
– Если ты вернёшься со мной, возможно, не выживешь. Если откажешься - я не стану тебя ловить. Но тогда вряд ли меня пропустит Златой Лес.

– Если ты вернёшься - что будет? Кроме моей предполагаемой смерти?
– Шэрра приподнялась на локтях. Она устала от человеческого мёртвого мира. Она почти что не могла за него хвататься. Словно овца на заклание, она пришла в эту Академию в чужом обличии, чтобы прижиться - и не смогла. И за Роларэном пойдёт на смерть, если найдёт достойную причину. Не желание покориться Каене и прислужиться ей в этой жизни.

– Однажды я видел в ней двоих. Милое испуганное дитя из прошлого и тирана из этой жизни. Я не боялся и страшился её одновременно. Теперь та часть, которая её ненавидит, больше её не боится. А та, которая любила, хочет её спасти. Но ты ведь знаешь. Каену может спасти только одно от дальнейшего её падения, - Рэн провёл второй, свободной рукой по снегу.
– Её собственная смерть. Я хочу закончить всё это. Замкнуть круг. Она заслуживает на что-то большее, чем просто трон. И срок её жизни давно уже закончился.

– Каену? Убить?
– рассмеялась Шэрра.
– Разве это возможно?

– А разве возможно - держать в руках чужую палицу?
– тихо спросил Роларэн.

– Это её, верно?

– Да, - кивнул Роларэн.
– Часть Каениэля. То, что осталось от неё... настоящего. Истинного. А всё остальное - просто фальшь и подделка.

– Подлинник убивает фальшь, - голос Шэрры прозвучал хрипло.
– Это её убьёт? Что же. Я согласна.

Она повернулась к нему - волосы рассыпались вихрем по снегу. Роларэн смотрел куда-то в небеса, в пустоту, а она всё ещё чувствовала жар его дыхания, мёртвого - и такого в тот же момент живого. Она тогда не знала, что он прячется за ликом Мастера. А он - знал о том, кто она такая. И ответа на вопрос, зачем вообще был нужен этот поцелуй, она тоже не ведала - боялась, что никогда и не услышит в своей жизни. Ответ ускользнул от неё в пустоту давным-давно, оставив по себе одну только боль.

– Зачем всё то было? Этот глупый поцелуй?
– прошептала она.
– Это потому, что я напоминаю тебе твою жену?

– Если бы ты была моей женой, - прошептал он, - и родила бы ребёнка слишком больного, чтобы спасти его можно было только вечной кровью, что бы ты сделала?

– Нашла бы для ребёнка эту вечную кровь, - прошептала она.
– Сделала бы всё, что могу. Что ещё мать может сделать ради своего ребёнка, кроме спасти его?

– Убить. Презирать. Сломать, - хмыкнул Роларэн.
– Ты можешь остаться. Быть счастливой. В конце концов, жить, пока живётся.

– Могу, - согласилась Шэрра.
– Но только с кем? Это не любовь, Рэн. Это долг. Но лучше долг перед Вечным, чем любовь со смертным, - смех её звучал горько и перешёл в тихий плач. А после она притихла - и умолкла, засыпая на снегу.

Глава четырнадцатая

Год 120 правления Каены Первой

Холод отступил ещё во сне. Перед глазами было белым-бело - а после внезапно вспыхнуло жаром, словно кто-то вспомнил о ней и об обещанной заботе - впрочем, кто? Шэрра так и не заставила себя проснуться; может быть, она просто отдала земле уже последние капельки своего тепла и в награду получила-таки быструю смерть? Всяко лучше, чем Каена, к которой она по собственной глупости согласилась идти и не в силах теперь сменить решение и отказаться.