Кафедра зооцелительства

– Элиза? Вы плачете?

Я резко выдохнула и вытерла глаза. Я же его не приглашала, вот зачем, спрашивается, приходить? Окончательно испортить мое и без того ужасное настроение?

Но возмутиться сразу не получилось. Местор Альдер стоял совершенно растерянный с огромным букетом цветов, очень похожих на те, что росли в оранжерее академии. Наверное, поздно вечером ничего другого уже не нашлось, и завтра смотрители недосчитаются одной клумбы. Сам местор был только что с улицы, с мокрыми и оттого еще сильнее завивающимися волосами, на серой ткани пальто таял снег. 

– Я не думала, что вы придете, - и не одна я. Феникс, заметивший хозяина, принялся спешно доклевывать пирог. Но на него преподаватель внимания не обращал.

– Разве я мог пропустить ваш день рождения?
– искренне удивился завкафедрой.

– Почему нет? Вы же не поздравляете всех своих студентов, правда? Могли бы и не ехать в такую погоду, - я посильнее закуталась в шаль.

– Не мог. Вы же для меня не обычная студентка, - напомнил местор.

– Это точно, обычных студентов вы так не избегаете, - Ноби расправился с пирогом и предпочел вернуться обратно к себе на шкаф, подальше от нас. 

– А разве я вас избегаю?
– нахмурился мужчина.

– А разве нет? Я даже не помню, когда видела вас в последний раз вне занятий.

– Вас явно тяготит мое общество, так зачем мучить вас своим присутствием?
– местор тоже был не железный. Он тут в снег пополам с дождем мчался ко мне, а я вот не смогла оценить. Но и молчать я устала.

– Так зачем сегодня приехали? Решили, что давно не мучили меня своим присутствием? Или, думаете, в академии могут заподозрить неладное?
– удивительно, но даже холод отступил, пылающий внутри гнев его вытеснил, вместе со сдержанностью и разумом. 

– Я могу уехать, - завкафедрой положил букет на стол, разумно воздержавшись от слов поздравлений.

– Уезжайте, - сгоряча разрешила я, с трудом оставаясь на повышенных тонах и не переходя на крик.
– И лучше насовсем. Мы ведь все равно должны расстаться, так зачем ждать выпуска? Никто никого не уволит и не выгонит, не такой у нас ректор. А слухи уж как-нибудь переживем, не впервой.

Меня снова трясло, только теперь не от холода.

– Значит, вы меня бросаете?
– местор сложил руки на груди, взгляд стал острый и холодный, как тогда, в его кабинете при нашем первом разговоре.

– Я вас?!
– я чуть не задохнулась от возмущения.
– Имейте совесть, местор! Разве можно бросать того, кого у тебя никогда и не было? Я просто устала ждать и на что-то надеяться! 

И даже осознание того, что мне никто ничего не обещал и вообще именно я всю эту кашу и заварила, не спасало и не останавливало. Надо было взять себя в руки, но вместо этого я поступила иначе: разом сбросила все эмпатические щиты. Мои эмоции буквально затопили кухню, зато я, наконец, почувствовала облегчение. Это как после целого дня мучений прийти домой и снять узкую и не по размеру обувь.

Вслед за эмоциями снова потекли слезы. Насколько нелегко мне, оказывается, давалась сдержанность. Зато голова немного прояснилась, и я успела ужаснуться сказанному и сделанному, ожидая соответствующей реакции. Но местор Альдер вместо того, чтобы уйти и разозленно хлопнуть дверью, подошел вплотную и коснулся холодными пальцами щеки, стирая катящиеся капли. Я попыталась отвернуться, по крупицам возвращая самообладание и контроль, но этого мне не позволили.

И губы у него тоже были холодные, но поцелуй получился горячий и опьяняюще-сладкий. И хотя ни капли алкоголя я за сегодня не выпила, голова все равно закружилась.

– С днем рождения, Элиза, - местор… нет - Саид улыбнулся.
– И не надо меня бросать. Я ведь дал когда-то одной нерадивой студентке второй шанс и думаю, что вполне могу рассчитывать на то же с ее стороны.

Мужчина был так близко и совершенно открыт. Впервые за все наше общение Саид Альдер не использовал щиты, и я буквально купалась в его эмоциях, не понимая, как разграничить их со своими: такие же чувства и такие же страхи…

Я даже не знаю, сколько мы так стояли: минуту, десять, двадцать? Время текло совершенно по-особому, не поддаваясь никаким законам физики.

– Я твоего феникса сладким пирогом накормила, - почему-то ответила я совершенно невпопад, наверное, надеясь, что сейчас меня за этого ругать не станут. 

– Я видел.

– Это был не первый раз.

– Догадываюсь.

– И вообще я не подарок.

– И это я заметил, - усмехнулся Саид. В темно-карих глазах бегали искры.

– И ты тоже!
– можно подумать, мне с ним было легко!

– Не спорю, - объятия стали крепче.

Спорить со мной сейчас вообще небезопасно. Я два месяца занималась с темными магами и порой пугала сама себя новыми способностями и умениями.

– Надеюсь, третий шанс никому не потребуется?
– в шутку спросила я, забираясь пальцами в мокрые и густые темные пряди.

– Мне хватит одного.

Мне тоже. Одного ужасного преподавателя, нет, замечательного, конечно, но все равно невыносимого. 

И день рождения, определенно, удался. Как и подарок, утром блестевший на моем пальце.

Эпилог

Домой я вернулась поздно, на улице давно стемнело, а мороз к ночи окреп. Снег под ногами весело скрипел и искрился в свете редких фонарей.

– Наконец!
– Саид встретил меня у порога, наверное, отслеживал мое приближение. Вытряхнул из пальто и крепко обнял.
– Ты опять засиделась? Я же просил не возвращаться так поздно или предупреждать, чтобы я тебя встречал.

– Да ладно тебе, - я поцеловала щеку, успевшую за день покрыться щетиной, а потом не удержалась и потянулась к губам. Приветствие немного затянулось.

– Ай!
– Ноби терпеть не мог, когда его долго игнорировали.
– И тебе привет, - я погладила феникса.
– А остальные где?

– Спят, - Саид картинно показал мне время на карманных часах.
– Они честно ждали хозяйку.

Наш зоопарк успел немного разрастись, пополнившись одной химерой. Как хорошо иметь большой и вместительный дом.

– Рассказывай, почему так поздно?
– на кухне меня ждали заботливо помещенные в стазис кастрюли, и я с благодарностью посмотрела на лучшего в мире мужчину.

– Нам утром, то есть как утром, ночью еще, подкинули грифона, детеныша совсем, считай - новорожденного. У него одно крыло все искореженное, а второго вообще нет. Мы его целый день всей лабораторией выхаживали. У него, кроме крыла, куча всего нашлась, вплоть до кишечных инфекций.