Каинова печать

Он представил себе Лотту, днями и ночами сидящую у его постели, как это делала Карла, шепотом возвращающую его к жизни, заставляющую вернуться с того света...

— Дорогой, я приду, когда тебе станет легче... Понимаешь, люди ждут! Предстоит компания по рекламе косметики, и мне нужно обсудить с агентом маршрут поездок...

Марк повернулся на скрип двери и увидел незнакомку.

— Ну, теперь вы как картинка! — улыбнулся доктор Бартон, прикреплявший к спинке кровати график состояния больного. — Удачный был день?

— Спасибо, просто чудесный. Но я не могла дождаться вечера, чтобы поглядеть на этого парня! — Любимый нежный голос обволакивал его, звучал совсем рядом... Она присела на кровать и слегка обернулась к Марку. — Вот только я потеряла очки...

— Честно говоря, Карла, я бы не узнал вас. Карла? Карла?

Он рванулся вперед; кровать заскрипела, пальцы стиснули простыню. Когда его потрясенный разум сумел связать воедино родной голос с внешностью сидевшей рядом женщины, Марк с трудом проглотил комок в горле.

Карла?!

— А тем временем наш Кларк перешел от повязки к темным очкам. Дорогая, на время вам придется с ними примириться. Еще неделя — максимум десять дней — физиотерапии, и ваш муж сможет выписаться, чтобы начать свой медовый месяц...

Так эта женщина и есть Карла... Она не имеет ничего общего с его воспоминанием. Ее фигура может заставить плакать любого мужчину. Под небесно-голубой хлопчатобумажной майкой виднелись такие округлости, что оставалось только мечтать трогать их, ласкать руками и языком, ощущать их нежное прикосновение к собственной мускулистой груди.

— Карла, я оставлю вас, но сначала покажу кое-какие данные. — Доктор Бартон жестом указал на график. — Посмотрите, как быстро продвигается лечение.

Когда Карла остановилась в изножье кровати, Марк не дыша уставился на ее обтянутые джинсами бедра и стройные голени.

Не подводят ли его глаза? Может, во всем виноваты темные очки?

Он отчаянно заморгал, потер лоб и снова посмотрел на женщину. Никакого обмана зрения. Это действительно она.

Черт его знает... Наверное, у него очень давно не было женщины, если от этого туманного видения по телу Марка тут же побежали любовные мурашки.

— О'кей, я вас оставляю. — Доктор Бартон поднял руку. — Ким поведет вас на физиотерапию в девять тридцать, так что выспаться успеете.

— Ничего себе! — В низком голосе Марка звучала насмешливая нотка. — Я в первый раз вижу жену, а вы считаете, что мне следует спать?

— Совершенно верно. — Доктор коротко хохотнул. — Так или иначе, мистер Уайтхед, но сегодня крепкий сон вам обеспечен. — Дверь тихо закрылась, и они остались наедине.

— Рад видеть тебя. — Марк не кривил душой: он любовался ее блестящими волосами, в которых светлые пряди чередовались с темными, ее застенчивой улыбкой и изгибами тела, за которые можно было отдать жизнь.

— Хотела бы я сказать то же самое, — ответила Карла, ставя локти на кровать и опираясь подбородком на ладони. — Я потеряла очки. Надеюсь, когда-нибудь мы все же сможем одновременно разглядеть друг друга. — Тон был печальный, но в ее глазах цвета морской волны плясали озорные искорки. Легкий аромат ее духов сводил с ума.

Марк инстинктивно притянул к себе голову Карлы, крепко обнял ее и прижался губами к губам... Это ощущение было не только потрясающе чувственным, но и совершенно новым... Ошеломленная Карла отодвинулась и провела пальцем по его влажной нижней губе.

— Ты все еще хочешь дождаться выписки? Губы Марка тронула усмешка.

— Может быть, я ошибаюсь, — сказал он, прекрасно зная, что правда на его стороне, — но так будет лучше.

А потом все пошло наперекосяк. Он не знал, сколько времени целовал ее, гладил восхитительные упругие выпуклости; лишь когда разум был готов окончательно помутиться от желания, Уайтхед понял, что они движутся той же дорогой. Карла — женщина Кларка, Марк не имеет права прикасаться к ней. Нужно сейчас же остановиться!

Он напрягся изо всех сил, стараясь восстановить контроль над своим телом и не замечать, как Карла в священном страхе трогает свои губы.

— Уайтхед, — прошептала она, — это было невероятно...

— Похоже, — не мог не признаться Марк. Он набрал в грудь побольше воздуха, пытаясь заставить работать мозги, содержимое которых напоминало гоголь-моголь. Чтобы справиться с собственным телом, потребовалось несколько глубоких вдохов и сотня мыслей, действовавших как холодный душ.

Карла улыбнулась и заправила локон за ухо. При этом на ее щеках проступили соблазнительные ямочки.

Марку пришлось сунуть руки под голову и сплести пальцы, чтобы не поддаться искушению снова прижать ее к себе. Какого черта он целовал ее, когда надо было держаться как можно дальше?

— Карла, не могу вспомнить. — Видно, от жара желания его мозги сварились вкрутую, иначе он ни за что не задал бы такого вопроса... — Ты девушка?

Карла отпрянула и попыталась сквозь темные стекла рассмотреть его глаза. Он что, шутит? Но света было мало, и она ничего не увидела.

— Мое прошлое запятнано парой эпизодов... — Она нахмурилась. — А что? Раньше тебя это не заботило.

— Я... — На самом деле Марка заботила ее женская прелесть, но он не мог признаться в этом. — Я не знаю.

Карла выпрямилась и отодвинулась, смущенная силой собственного возбуждения и странным вопросом, который заставил ее опомниться.

— Если ты передумал, скажи сейчас. Расстанемся, пока я не успела привязаться к тебе.

Она не узнала собственного голоса, в котором звучало нетерпение, почти никогда не вырывавшееся наружу. Виной тому был страх, от которого волосы вставали дыбом.

— Я не хочу, чтобы ты уходила. — Это была чистая правда.

— Ты знал это давным-давно.

У Марка не было выбора. Пусть остается при своем заблуждении.

— Карла, я давно умер бы, если бы не ты.

— Я ничего не понимаю! Ты любил меня, хотел, чтобы мы поженились, но, как только это случилось, повел себя странно. Как будто мы чужие. — У нее дрогнул голос. — Почему ты не веришь, что я люблю тебя? Уайтхед, за что ты меня мучаешь?

В ее голосе звучали гнев и печаль. Темные стекла не мешали Марку видеть ее глаза, блестящие от непролитых слез.