Каинова печать

Марк кончиками пальцев погладил ее нежные веки. Что он такого сделал? Почему эта женщина смотрит на него как на полоумного?

— Я забыла, что ты теперь зрячий... — Она отвернулась, и рука Марка опустилась. Он больше не видел ее лица, скрытого шелковыми кудрями. — Все твои слова и поступки говорят, что я больше не знаю тебя. Ты не выносил слезы и всегда злился, когда кто-то плачет.

— Значит, я был последним подонком.

— Что? — Карла задохнулась от неожиданности.

— Все когда-нибудь плачут.

У нее вырвался короткий дрожащий смешок.

— Ты — никогда.

— Неправда. Я тоже человек. — Однако в данный момент он этого не чувствовал.

Пытаясь разрядить напряжение, Марк попросил рассказать, как она провела день, и от души позабавился, когда Карла изобразила в лицах визажистов.

— Это было здорово. — Она зевнула. — Вроде бы ничего не делала, а устала ужасно... Ну а теперь ты расскажи про свои процедуры.

— Стоит ли? — За притворной неохотой скрывалось облегчение — он едва не оттолкнул ее, но все же сумел вернуть.

— Стоит, — твердо сказала Карла. — До мельчайших подробностей.

Он припомнил мучительную ноющую боль в восстанавливающихся мышцах и оглушительную, слишком быстро наваливающуюся усталость. Однако все это было чепухой по сравнению с радостью видеть.

— Самая хорошая новость — это слова физиотерапевта, что дела у меня идут на лад. — Марк умолчал о том, что сеансы физиотерапии требовали от него предельного — а иногда и запредельного — напряжения. Однако им двигала решимость поскорее выйти отсюда, разоблачить обман и наконец обрести собственное имя; этого было достаточно, чтобы преодолеть любые препятствия.

— Нам нужно составить план. — Карла снова уперлась локтем в кровать и подавила зевок. —Куда ехать, когда тебя выпишут.

— А куда бы тебе хотелось? — Это не имело значения. В первый же вечер вне больницы Карла узнает правду. Он снова заживет своей жизнью.

— Мне? Да куда угодно: в лес, к водопадам, на побережье... — Она задумалась. — Словом, все равно. Но я знаю, что тебе ближе город и ночная жизнь. Решай сам.

— Леса? Водопады? — Губы Марка тронула задумчивая улыбка. — Так ты против отдыха в большой компании?

— Мы уже целую вечность торчим у всех на виду, как золотые рыбки в аквариуме. Самым большим удовольствием для меня будет возможность весь день валяться в постели и есть и пить то, что нравится.

— По-моему, в постели можно заниматься кое-чем поинтереснее. — Эти слова вырвались у Марка сами собой, когда бедро Карлы коснулось его руки.

На ее лице расцвела улыбка.

— Вот как? Может, покажешь? — Его вновь охватило желание, которое тут же угасло, когда Карла коснулась его губ и прошептала: — Кларк...

— Может быть. — Черт побери! Нельзя позволять Карле думать, что он тот человек, которого она любит.

— Понятно... — ответила она, разочарованная тем, что барьер, почти исчезнувший под натиском эмоций, был восстановлен с помощью одной сухой короткой фразы.

— Я загляну к тебе утром, перед тем как поеду за контактными линзами, хорошо? А к обеду тебя придет навестить Сьюзен. — Она быстро чмокнула его в губы, пошла к двери и на пороге еле слышно произнесла: — Постарайся не слишком грубить ей после своих занятий...

— Я никогда не грублю! — намеренно резко ответил он.

Тихий, но веселый смешок Карлы заставил его успокоиться. Она прислонилась к дверному косяку.

— Уайтхед, медовый месяц мы можем провести в любой точке земного шара! — Ее лицо озарила очаровательная дерзкая усмешка.

— Вот как?

— Да. Поскольку теперь деньги для нас не проблема.

— Деньги? — Марк готов был нахмуриться, но тут же улыбнулся. — Твои деньги, верно? — Неужели он приблизился к разгадке того, почему Кларк решил жениться на Карле?

— Нет... — Она потрясла головой так, что локоны рассыпались по плечам. — Что, опять не помнишь?

— Нет.

— Это было за день до аварии. — Она вернулась в палату и снова села на кровать. Карла мало что смыслила в финансовых вопросах и поэтому импровизировала, стараясь оживить память мужа словами, которые слышала от него же: — Изрядный куш... Мы сорвали его. — Она замешкалась. —Большой? Так было, да?

— Сорвали? — Марк ощутил острое беспокойство. Значит, Кларк снова взялся за свое? Иногда он выигрывал, но чаще было наоборот.

— И где эти деньги?

— На моем счете в банке. Мы их туда положили.

— В банке? — Не может быть! Кларк никогда не клал свои выигрыши в банк. Деньги у него не залеживались. Неужели он и впрямь остепенился? Нет. Не до такой степени.

— Да. Сумма очень приличная. Ты умница. Умница? У Марка заныл живот. Что-то здесь не так.

— Сколько?

Карла назвала ему пятизначную цифру и добавила:

— Управляющий решил, что я продала дом. — Она рассмеялась, но Марк не поддержал ее. Что еще сказать, чтобы освежить его память?

Марк с трудом поддерживал равнодушный тон.

— Могу себе представить... — Откуда у Кларка такие деньги? Он их не заработал.

— На моем счете они в безопасности. Я надеялась, что ты вспомнишь подробности.

— Ты должна помочь мне вспомнить подробности, — как можно непринужденнее ответил Марк, хотя все внутри кипело от возмущения. «Мы сорвали его...» — эхом звучало в голове. Что там говорил инспектор Крэг? «Это не был несчастный случай... только для вашего сведения... покушение на убийство...» В какую отвратительную историю ввязался Кларк?

— Я уверена, что ты вспомнишь сам. — Тут Карла ему помочь не могла. Конечно, ее объяснение скорей всего далеко от действительности, но она не хочет знать ничего другого. Синдром страуса. Если деньги получены неправедным путем, она поверит в это только тогда, когда Кларк признается сам. Вот тогда она и будет думать, а теперь это бессмысленно. — Увидимся завтра. — Карла легонько поцеловала его, и Марк на мгновение вновь поддался очарованию ее близости. — Обещаешь подумать о том, где мы проведем медовый месяц?