Как холодно в земле

— Что, взъерошила она тебе перышки? Долли может. Врать ее и под дулом пистолета не заставишь. Не буду спрашивать, о чем вы говорили. Сейчас она нам заваривает чай и режет толстенными ломтями фруктовый кекс.

Мередит вскочила.

— Я пойду помогу ей! Я все ждала, что она сейчас принесет хлеб, и мы будем жарить его в камине. Вот, подержи пока!

Маркби взял протянутый трезубец, но другой рукой придержал ее за плечо. Он взглянул на дверь и, понизив голос, сказал:

— Возможно, мы скоро узнаем, верна ли твоя догадка.

— Догадка? Какая догадка? — удивилась она.

— Что он иностранец. Я настоял, чтобы его описание и отпечатки пальцев были разосланы в соответствующие службы на континенте. Если он правда оттуда и у полиции есть на него что-либо, мы скоро об этом узнаем.

— Понимаю. — Мередит поколебалась. — У меня появилась еще парочка идей — не знаю, насколько они удачны. Но, конечно, я не пытаюсь делать за тебя твою работу.

— А ты попытайся. Я давно уже приглядываю чудака, который согласился бы на это.

— Ну хорошо, Алан Маркби, я тебе вообще ничего говорить не буду!

— Нет, все же скажи. Интересы следствия превыше всего.

— Ага, как же! Ну ладно. Расспроси миссис Кармоди про торговца антиквариатом, старинной сельскохозяйственной утварью. Он появлялся тут что-то около полугода назад.

— Ясно. А вторая идея? — спросил он.

— Ну, мне кажется, она еще менее удачная…

Маркби издал тягостный стон.

— Миссис Кармоди рассказала мне о «серых людях» — странной религиозной секте, существовавшей в этих местах в восемнадцатом веке. Их молитвенный дом располагался на земле Серой фермы. Оттуда и пошло ее название.

— Я этого не знал! Я думал, оно имеет отношение к овцам. Продолжай.

— Где-то в середине восемнадцатого века на эту секту начались гонения, инициированные бамфордским приходским священником и городской управой. В 1840-х годах их молитвенный дом сгорел, но его развалины не исчезли и по сей день. Как думаешь, может быть, мне написать про «серых людей» статью? Я буду проводить исследования, задавать множество вопросов, в том числе и на фермах. К примеру, я могла бы, помимо прочего, заниматься поисками их исчезнувшего кладбища, которое предположительно находилось как раз на том участке, где сейчас идет строительство.

— То есть там, где было обнаружено тело?

— По странному совпадению — да. Еще сто лет назад пахари находили в земле человеческие кости. Не исключено, что и строители, которые там сейчас работают, что-то находят — просто они никому об этом не сообщают, думая, что эти вещи не имеют ни научной, ни материальной ценности. Если ты, копая канаву, обнаруживаешь какой-то предмет, который, по твоему мнению, ни черта не стоит, ты просто отбрасываешь его в сторону и продолжаешь копать. Так полиция может недосчитываться каких-нибудь ценных улик, — съязвила Мередит.

— Вполне вероятно. А ты можешь себе представить, — Маркби направил в ее сторону бронзовый трезубец, — что от слов «историческая ценность» и «исторический памятник» у строителей сердце останавливается?

— Ну, ничего страшного! Я же не ученый и не официальное лицо. Я, скажем так, историк-любитель. Они могут рассказать мне то, что никогда не скажут тебе и уж тем более не сообщат городскому музею. Господи боже мой, я же собираюсь искать кладбище помешанных на Библии лавочников, которому всего-то двести лет, а не второй Саттон-Ху!

— Но они-то об этом не знают! Почему они должны тебе верить? Они вряд ли сочтут твои объяснения достаточными для того, чтобы копаться с тобой в грязи и отвечать на дурацкие вопросы.

— А нам есть что терять?

Маркби беспокойно заерзал, и кошка, которая явно была не прочь использовать его в качестве живой лежанки, спрыгнула на пол и направилась в кухню, всем своим видом демонстрируя недовольство. Собака, мирно посапывая, лежала на брюхе у самого огня. Было удивительно, как она не подпалит себе шерсть.

— Я против! — вдруг твердо сказал Маркби и в подтверждение своего решения взмахнул вилкой, словно Нептун трезубцем. — Кроме всего прочего, на том участке идет полицейское расследование…

— Поэтому я и прошу в первую очередь твоего разрешения.

— Еще тебя там могут встретить такими ругательствами, что у тебя уши в трубочку свернутся. Джерри Герси, прораб на участке, и не посмотрит на то, что ты женщина. Мы с ним бились целую неделю — никакого проку, одно расстройство. А ты вообще заявишься к нему как частное лицо. Он с тобой церемониться не будет. Вышвырнет со стройки, и все.

— Мне приходилось иметь дело с трудными в общении людьми. Ругательства меня тоже не особенно пугают.

Он покачал головой.

— Они заявят, что присутствие на стройке посторонних является нарушением техники безопасности, и попросят тебя покинуть территорию. Поверь мне, Джерри Герси — очень неприятный тип. Если ты не подчинишься, он может пойти на более жесткие меры. Возможно, даже попытается припугнуть. Ну, ты знаешь, как делаются такие вещи: сверху вдруг падает кирпич, который едва не попадает тебе в голову, или проезжающая мимо ручная тачка чуть не раздавливает тебе ногу.

— Хватит меня запугивать! — прервала она его. — Хуже метро в час пик ничего быть не может, а я им пользуюсь дважды в день!

Однако Маркби не так просто было сбить.

— И еще. Даже если ты преодолеешь все препятствия и получишь разрешение находиться на участке — а зная тебя, рискну предположить, что рано или поздно это все же случится, — Герси все равно заподозрит тебя в шпионаже, как только ты начнешь задавать вопросы.

— Да забудь ты об этом Герси! Давай я сначала попробую поставить его на место, а потом уже рассуждай! — Она была слегка обижена тем, что он так в ней не уверен.

— Я не хочу, чтобы мое расследование пошло псу под хвост!

— Да ни под какой хвост твое расследование не пойдет! Алан, ну почему ты полностью отказываешь мне в уме, такте и дипломатических навыках? Я что, настолько прямолинейна и неуклюжа?

Он устало вздохнул.

— Я понимаю, что ты хочешь помочь, Мередит, и благодарен тебе за это. Я сам тебя в это втянул, попросив поговорить с Долли…

— И с Уинтропами. Долли говорит, Уинтропы будут рады показать мне развалины молитвенного дома. Они находятся совсем рядом с их фермой. — Она замолчала. — Алан, ну что, скажи, я могу тут напортить? Я не стану задавать вопросы про убийство. Я буду спрашивать про религиозную общину, о которой с середины девятнадцатого века и слыхом никто не слыхивал.