Как и когда стать себе лучшим врачом? Основы активизации естественных сил организма

Я была уверена, что должен быть лучший способ борьбы с такими заболеваниями, но я понятия не имела, каков этот способ и как его найти. В университетской библиотеке не было литературы по альтернативной медицине, и никто в медицинской школе даже не намекал на её существование, за исключением отдельных случаев хиропрактики. Так как никто не разделял моего мнения о ситуации, я начала думать, что, возможно, неправильно выбрала профессию.

Кроме того, меня беспокоило отношение к пациентам не как к людям, а как к «случаю» или к «болезни». Я часто получала выговоры за трату времени на разговоры с пациентами, попытки познакомиться. Единственным местом, где такие контакты приветствовались, было психиатрическое отделение, так что я старалась попадать туда чаще, и решила, что хотела бы сделать психиатрию и психологию своей специальностью.

К тому времени, как я окончила школу медсестёр, стало ясно, что работа в клинике – не для меня. Особенно мне не нравилась жёсткая иерархическая система, где всё замыкалось на врачах. С самой первой недели в школе нас учили, что при входе в лифт нужно убедиться, что первым вошёл врач, затем интерн, за ним старшая медсестра отделения. Далее в порядке убывания статуса: медсестра выпускного курса, медсестра третьего курса, медсестра второго курса, медсестра первого курса, санитар, служащий опеки, и в последнюю очередь, уборщики. Независимо от того, что сказал врач, медсестра должна была сделать это немедленно и без вопросов – как в военной организации.

В целом, школа медсестёр была неплохой. Я научилась заботиться о людях с самыми разными болезнями. Я доказала самой себе, что простой уход может поддерживать борьбу с болезнью. Но врачи-«боги», как правило, пытаются принизить и очернить труд медсестры, и это неудивительно, поскольку он заключается в неприятных обязанностях: ваннах, клизмах, и прочих естественных физических отправлениях организма.

Я также изучила современную науку в части всевозможных заболеваний, их симптомов и лечения. В университетской клинике медсёстры были обязаны проходить те же базовые курсы, что и врачи – в том числе анатомию, физиологию, биохимию и фармакологию. Я считаю, это необходимо для целителя – сначала укрепить свои знания в области фундаментального изучения физиологических систем организма. В медицинских текстах также есть много ценной информации о пищеварении, усвоении и выведении. Чтобы до конца понять болезнь, практик альтернативной медицины должен полностью знать правильное функционирование сердечно-сосудистой, дыхательной, нервной, эндокринной систем, а также механику и подробную детализацию скелета, мышц, сухожилий и связок. Также полезно знать обычные медицинские модели для лечения различных заболеваний, так как они довольно результативны для некоторых людей, и не должны полностью игнорироваться на основании только лишь философских или религиозных убеждений.

В противном случае многие практикующие целители, которым не хватает нужной теоретической базы, выражают своё видение человеческого тела в ненаучных, метафизических терминах, которые могут показаться абсурдными образованным людям. Я не отрицаю, что любая болезнь имеет духовный аспект, и существуют потоки энергии внутри и вокруг тела, которые могут повлиять на физиологические функции. Я лишь предполагаю, что говорить о болезнях, не зная теории – всё равно, что называть себя художником-абстракционистом, не будучи способным даже сделать простой, точный рисунок человеческой фигуры.

К тому моменту, как я окончила сестринскую школу, жизнь в клинике уже стала тяготить меня. Я была молодой и бедной, и мне пришлось немало потрудиться, чтобы накопить достаточно денег для получения степени магистра клинической психологии в университете. Тогда я стала работать в клинике в Ванкувере, где занималась диагностическим тестированием и групповой терапией, в основном с людьми с психическими отклонениями. В результате у меня была возможность три года наблюдать результаты традиционного психиатрического лечения.

Первое, что я заметила – так называемый эффект «вращающейся двери». Люди уходили, но потом возвращались снова, демонстрируя неэффективность стандартного лечения – медикаментов, электрошока и групповой терапии. Более того, такое лечение зачастую было опасным, давало долгосрочные побочные эффекты, которые оказывались более разрушительными, чем сама болезнь. Это напоминало мне сестринскую школу; в глубине души я знала, что должен существовать более эффективный способ помочь людям восстановить их душевное здоровье. Чувствуя себя посторонней, я начала исследовать углы и закоулки клиники. К своему удивлению, на заднем дворе, скрытом от посторонних глаз, я заметила несколько человек с фиолетовым цветом кожи.

Я пыталась расспросить сотрудников об этом, но психиатры отрицали существование таких пациентов. Такая демонстративная и согласованная ложь только подстегнула моё любопытство, и после изучения множества журналов в больничной библиотеке я нашла статью о психотропных препаратах, нарушающих выработку меланина (тёмного пигмента кожи). Торазин, широко используемый в то время психотропный препарат, также был способен на такой побочный эффект. В конце концов, избыток меланина накапливался в жизненно важных органах, таких как сердце и печень, вызывая смертельный исход.

Особенно меня расстраивало лечение пациентов электрошоком. Эти насильственные травматические действия в самом деле могли устранить функциональные расстройства мышления, такие как суицидальные импульсы, но в результате пострадавший не мог вспомнить какую-то часть своей жизни, а иногда даже забывал, кем он был. Как и многие другие опасные медицинские препараты, электрошок мог спасти жизнь, но мог и отнять её путём уничтожения личности больного.

Клятва Гиппократа говорит о том, что первым критерием лечения должно быть стремление не нанести вреда. Я снова оказалась в ловушке системы, что подняло во мне чувство протеста. Ни один из этих специалистов и профессоров, ни одна научная библиотека не имели никакой информации об альтернативной терапии. Хуже того, ни один из этих «врачевателей душ» даже не думал о лучших методах лечения.

Несмотря на неприятные впечатления и глубокое разочарование, мой опыт работы в психиатрии, как и сестринская школа, оказался очень ценным. Я не только научилась диагностировать и оценивать степень тяжести психических заболеваний и опасности психических больных, но ещё и начала понимать их, чувствовать себя комфортно с ними, и поняла, что я никогда их не боялась. В данном случае отсутствие боязни – огромное преимущество, ведь психически больные очень остро чувствуют страх у других. Если они понимают, что Вы их боитесь, они часто этим пользуются. Когда человек знает, что Вы чувствуете себя спокойно в его обществе, понимаете многое из того, что он испытывает, можете и намерены его контролировать – он испытывает огромное облегчение. Мне всегда удавалось убедить психически больных людей рассказать мне, что на самом деле происходит в их головах, когда никто другой не мог заставить их общаться.

Несколько лет спустя я вышла замуж и стала координатором центра психического здоровья. Через мои руки проходили все судебные разбирательства округа, касающиеся психически больных людей. Я контролировала их возвращение в общество после лечения в государственной клинике, и некоторые наблюдения ещё раз подтвердили мои выводы о том, что в большинстве случаев больным не помогает традиционное лечение. Многие из них вскоре после выписки снова становились обузой для общества. Казалось, содержание больных в психиатрических клиниках было скорее этической задачей – временным освобождением для семьи и общества от психически больного человека.

Я видела и тех, кто выздоравливал в условиях традиционной системы лечения. Почти все из них были молодыми и с неопределённым психическим статусом. Скорее, им было удобнее находиться в клинике, потому что там они чувствовали себя в безопасности. Госпитализация для них означала кров, еду и постель, а зачастую и возможность вести половую жизнь – многие женщины-пациентки очень неразборчивы в связях. Многие из таких заключённых были уголовниками, для которых клиника была намного лучшим вариантом, чем тюрьма. Многие хронические больные также привычно манипулировали системой: будучи бездомными, они приходили в клинику с наступлением зимы и «чудесным» образом выздоравливали, как только возвращалась хорошая погода.