Как мы росли

— Что сами знаете, тому и учите, — отвечал Чапурной. — А учить надо.

— Совершенно верно, учить надо. Я так полагаю, — сказал Пётр Петрович, — что детей нужно знакомить с такими истинами, которые будут стоять во всех новых программах, как бы их ни передумывали. Я полагаю следующим образом: родина у нас есть? Есть. Расскажем про родину. Земной шар существует? Существует. Надо дать понятие о мире. Пушкин у нас есть? Есть. Будем читать Пушкина. Это необходимо для всех возрастов, во все времена. Я так полагаю.

— А как же о пролетарской революции? Тоже им необходимо разъяснить, как по-вашему? — спросил Чапурной.

— На их счастье, уважаемый Михаил Алексеевич, они современники революции, и, я полагаю, мы будем отвечать на все их вопросы.

Учительница музыки Мария Ивановна — «Пиковая дама» (это прозвище за ней осталось с институтских времён) — сидела всё время молча, но, когда совет кончился, разволновалась:

— А как же, господа, моего предмета не будет?

— Почему же? После классных занятий их можно занять музыкой, рассказать о русских композиторах — например, о Чайковском, — предложил кто-то.

— Играть я, конечно, могу, но рассказывать — нет. — Мария Ивановна категорически подчеркнула: — Нет, рассказывать я не буду.

— Почему же это, позвольте узнать? — спросил Пётр Петрович.

— Я не знаю, что рассказывать, а кроме того, я лучше говорю на французском языке, — ответила Мария Ивановна.

— Ну как же это, голубушка… — Пётр Петрович даже руками развёл, — как же это — по-французски? Это, пожалуй, я полагаю, ни к чему. Они по-французски не поймут.

Выручила Оксана Григорьевна:

— Я расскажу о Чайковском, а вы будете играть, Мария Ивановна.

Так и решили.

Чапурной сидел и завидовал: и всё-то они, учёные, знают! А вот он всю жизнь хотел учиться, а было невозможно. Он был рад, что ребята начнут заниматься.

Большую столовую натопить было трудно, о классах и говорить нечего — этот этаж совсем промёрз. Обедали ребята в бывшей буфетной, около кухни, в две смены, там же и занимались. В буфетной было тепло. По стенам развешаны рисунки. На окнах в баночках прорастал горох.

Чапурной редко отказывался от соблазна — заглянуть через стеклянную дверь на занятия. Подходил к двери и слушал. Ребята сидели тихо. Раздавался только голос Петра Петровича.

Высоко подняв над головой большой голубой глобус, Пётр Петрович крутил его вокруг оси и сам в то же время ходил вокруг маленького столика.

— Вот так она и вертится, — повторял он, — так и вертится…

Чёрная крылатка развевалась за его плечами, и казалось, что Пётр Петрович, держа в руках земной шар, витает в пространстве Вселенной.

— А как же мы на этой Земле держимся? — удивлялась Клавка. — Этак с неё слететь можно.

Пётр Петрович радовался вопросу и начинал объяснять ребятам, почему Клавка не улетает с Земли. Чапурной слушал объяснения Петра Петровича и понимал, что Клавка задаёт совершенно резонные вопросы.

Бывали и шумные уроки. Оксана Григорьевна знакомила ребят с творениями великого Пушкина — и весь класс читал вместе с ней «Сказку о царе Салтане». Стихи уже почти все знали наизусть, читали их в лицах.

Михаил Алексеевич во время этих уроков боялся, что на кухне будет неладно с обедом: дядя Егор торчал у стеклянных дверей буфетной, а ребята, увидев его, старались вовсю:

В синем небе звёзды блещут, В синем море волны хлещут. Туча по небу идёт, Бочка по морю плывёт…

Музыкант

Однажды вечером к Чапурному прибежал Федя Перов:

— Михаил Алексеевич, там какой-то доктор вас спрашивает!

Чапурной поспешил в вестибюль. За последнее время в детский дом приходилось приглашать врачей: ребята болели корью, и корь давала осложнения.

Чапурной, торопясь, сбежал с лестницы.

В вестибюле прохаживался, заложив руки за спину, высокий, худой старик в тяжёлой, меховой шубе.

— Пожалуйста, доктор, пожалуйста! — Чапурной шёл приехавшему навстречу.

— Я не доктор. — Старик держал в руках шляпу и палку. — Вы директор детского дома?

— Да.

— Тогда поговорим.

Чапурной предложил сесть.

Приехавший назвал свою фамилию — это был известный музыкант, но Чапурной его не знал.

— Я хочу познакомиться с детьми, — сказал старик, — и прошу, если это возможно, приготовить инструмент и комнату. Я оставлю вам свой адрес. Вы меня известите, когда я могу приехать. — И он протянул Чапурному маленький гладкий кусок белого картона, на котором были написаны его адрес и фамилия.

Старик откланялся и пошёл к выходу.

Чапурной проводил его и с удивлением увидел, что у подъезда стоит автомобиль с кремлёвским номером.

— Михаил Алексеевич, как же это вы меня не позвали! — досадовала Оксана Григорьевна. — Это знаете кто? Знаменитый музыкант — профессор консерватории. Обязательно нужно, чтобы он приехал, обязательно!

Рояль приготовили, натопили маленький зал.

А вечером на другой день в детском доме был концерт. Музыкант играл и рассказывал ребятам:

— Вы слышите, дети: это шумит лес. Скоро взойдёт солнце. Просыпаются птицы. Слышите? Первые лучи тронули маковки деревьев — наступило утро.

Ребята сидели на полу в тёмной комнате, слушали музыку и видели всё, о чём он им говорил, только каждый по-своему.

Эти концерты повторялись не раз. Ребята ждали их, слушали, как сказку.

Когда музыкант кончал играть, он молча надевал свою шубу и на прощание говорил не «до свиданья», а «благодарю».

Однажды Михаил Алексеевич услыхал, что кто-то робко перебирает клавиши рояля. Заглянув, он увидел Федю Перова. Мальчик неумело брал аккорды, но складывалась мелодия.

Увидав Чапурного, Федя захлопнул крышку рояля.