Как не прибить и не влюбиться

– Да, дети чаще всего берут пример со своих родителей, – улыбнувшись, посмотрела на меня тетя. – Вот ты их копия, только папе не говори, – раздалось у меня в голове.

Я скептично и чуть слышно хмыкнула, и продолжила ковыряться в чувствах принцессы. Как говорит мама, настало время причинять добро. Поэтому к шерпу все блоки и обиды, пусть Беатрис, наконец, отпустит вожжи лелеяния приключившихся с ней несправедливостей и откроет сердце для мужа и детей. Может, хоть немного счастья войдет в их семью.

– Ох, я бы хотела, чтобы мои дети увидели Карвахаль, а может даже поучились там, и сама я тоже соскучилась по Брейнвуду, – как-то неловко вздохнула она.

– Двери академии открыты для всех, – подбодрила я ее. – Думаю, лорд Мельгар сможет договориться с вашем мужем о культурном обмене, и кто-то из родителей обязательно должен сопровождать их в первом путешествии.

– Какая чудная идея, – вдруг подхватилась она. – Надо бы это обсудить… Леди Мельгар, леди ди Фиоренци, увидимся позже! – принцесса развернулась на каблуках и направилась куда-то с неотвратимостью приливной волны.

А за ней потянулись разочарованные женщины, ведь никого из них она так и не представила, а значит, пообщаться со мной у них не выйдет.

– Мистер Харгрейв? – около Орма возник слуга. – Вас зовет консул Мельгар, прошу следовать за мной, – старпом ушел за пареньком, оставляя нас вчетвером. И тут же несколько мужчин не спеша направились в нашу сторону.

– Фи, – голос брата заставил меня дернуться, – послушай.

– Шеймус, как у вас с танцами? – посмотрела я на магистра, понимая, что мне нужно уединиться, уйти нельзя, а танцуя с кем-то, придется разговаривать и сконцентрироваться на подслушивании не выйдет.

– Простите, леди Фиона, давно я этим не занимался, тем более ваши танцы от наших отличаются. Возьмите в партнеры Райана, он все же должен быть более подготовлен к этой роли.

– Райан? – повернулась я к темноглазому своему наказанию.

– Прошу, – мне показалось или он скрипнул зубами, подавая мне ладонь.

– Ведите меня Райан, и не задавайте вопросов. И не отвлекайте, молю стихиями, – прошептала я, и, почувствовав его руки у себя на талии, менталом ушла в слух и зрение брата

Музыка продолжала играть, но вместо сосредоточенного лица мистера Аякса я увидела строгого, облаченного в спокойный синий костюм с серебряным шитьем и круглую шапочку с небольшой кисточкой, мужчину.

– Это Яшар Менди, глава всей данжармерии империи, – пояснил мне брат. – Именно с ним договаривались о передаче обраксаских подданных под нашу ответственность. А это император, – он перевел взгляд.

Внушительная фигура правителя Олана была облачена в тяжелое, расшитое камнями, платье, и видимо, даже сидеть в этом облачении было трудно, потому что он возлежал на диване. А может просто ему так удобнее. Хотя не представляю, каково это, разговаривать с человеком, когда лежишь. Он перебирал четки и внимательно смотрел на каждого представшего перед ним, поджимая при этом пухлые губы.

К Менди подбежал вездесущий Махетди, низко поклонившись императору, он что-то затараторил на ухо своему начальнику. Тот выслушал, кивнул и склонился к правителю. Тот пожевал щеками и посмотрел прямо мне в глаза. На секунду, мне показалось, что он увидел меня в брате, хотя это просто не возможно.

– Ты много позволяешь своей сестре, мальчик, – наконец выдал император. – Как женщина могла присвоить себе боевой трофей, если воевал мужчина?

– Я своей сестре лишь брат, совесть и разум у нее свои, – спокойно ответил Фил. – А воевали мужчины, находящиеся под нашим покровительством. Вы, Великий Император Олана, без сомнений мудрый правитель и знаете, что все трофеи отдаются старшему в иерархии, чтобы он уже после разделил их или вознаградил отличившихся. Она сделала то, что положено, и то, чего требовали обстоятельства.

– Хм… Каков мальчишка, да консул? – император повернулся к дяде и хихикнул. – И оказал мне уважение и тут же ткнул носом в очевидное. Смена тебе растет.

– К счастью или к сожалению, он не имеет интереса к политике. Придется мне искать другого приемника, – дядя с улыбкой развел руками.

– Что же ты, бейсейши Филипп, так подводишь дядю?

– Дядя нашел на кого оставить свое герцогство, о Великий Император. Мне такой возможности не предоставлено, а Фиоренци не может без своего герцога.

– Наслышан-наслышан я про твой край великих чародеев. И про отца твоего. Прославленный на весь мир генерал осел и пестует будущие поколения. Достойное занятие в мирное время.

– Мы всеми силами поддерживаем мир и спокойствие и на своих землях, и в отношениях с соседями. И с ближними, и с дальними. Уверенность людей в будущем залог процветания земли, – дипломатично закончил брат.

– И потому вы так боретесь за спасенных вами людей? – прищурился император, потянулся за виноградом и уронил несколько ягод, Махетди тут же бросился поднимать и отложил их в отдельное блюдо. Брат мысленно передернулся от омерзения, ему глава тадриханской данжармерии тоже был неприятен.

– Каждая жизнь ценна, кроме той, что обесценивает другую. Такое мое мнение, – сумел он отвлечься от странной сцены.

– Бойся этого пути, мальчик, если каждый простолюдин будет считать, что он не менее ценен, чем король, то королевство падет, – с этими словами из его рук выскользнуло еще несколько ягод. А у меня возник вопрос, он реально такой неуклюжий или он специально так делает?

– Я учту ваше мнение. Но пока люди, живущие на моей земле, знают, что я ценю каждого и каждого буду защищать, они продолжают жить, трудиться и развивать то место, в котором живут.

– Но там люди не только живущие на твоей земле, мальчик. Да и не только в твоем королевстве. Люди, навлекшие на себя беду однажды, в следующий раз потянут в нее соседа, – император посмотрел куда-то в сторону и хлопнул по дивану рукой. – Мне тут доложили о результатах допроса бывших владельцев корабля. И рассказ их несколько отличается от того, что записано с ваших слов и со слов капитана, почившего на дне «Ветреного».

– И у вас ест причина верить трусливому преступнику, похитившему в основном женщин и детей, то есть тех, кто слабее его, или лорду, с земель которого он этих людей похитил? – брат намекнул императору о теме, которую они только что обсуждали. – Тот, кто ценен больше, и веса в словах больше имеет.

– Да… Мальчишке в политику нельзя, – расхохотался император. – Но он прав, что мне до оправдательных речей этой грязи, казнить и забыть.

– Позвольте повременить с казнью, – вставил дядя, а два жандарма подтянулись. – Мы тоже хотели участвовать в допросе. Как пострадавшая сторона. Но раз такой возможности не представилось ранее, то было бы прекрасно, если бы вы позволили нам навестить заключенных, чтобы посмотреть им в их бессовестные глаза, прежде, чем те навсегда закроются.

– Достойное желание. Один пойдешь? Или мальчишка тоже хочет? – император повернулся к брату и вновь посмотрел так, что я чуть не выпала из ментала, взгляд пробирал до костей.