Как обольстить вдову

– Мама, скажи ему, чтобы он перестал! – еще в коридоре Селия услышала голос Молли и заторопилась.

В комнате для школьных занятий царил хаос. На рисунки и принадлежности для рисования Молли, лежавшие на столе, была, видимо, опрокинута ваза с цветами. Вода стекала со стола, и на полу образовались цветные лужицы. Ханна стояла в углу с испуганным крохой Эдвардом на руках. Томас дергал ее за юбку и громко вопил. Молли стояла по другую сторону стола, прижимая к груди альбом с рисунками.

– Молли, он еще маленький, – сказала Ханна, передав младенца няне и наклонившись к Томасу, который бросился к ней на шею и спрятал лицо у нее на плече. – Извини…

– Но он опять испортил мой рисунок! – Чуть не плача произнесла Молли. – Почему я должна рисовать в комнате? Почему мне нельзя пойти в сад?

– Молли, ты сама знаешь почему. Пожалуйста, пойми.

– Из-за Томми одни неприятности, а я козел отпущения. – Две крупные слезинки покатились у нее по щекам. – Это несправедливо!

– Несправедливо, – со вздохом согласилась мать. – Извини, Моли, но, пока у нас живут гости, тебе нельзя разгуливать по усадьбе, как раньше.

Селия решила принять главный удар на себя.

– Я как раз собиралась пойти погулять. И пришла, чтобы спросить: нельзя ли Молли пропустить сегодня школьные занятия и отправиться со мной на прогулку?

У Молли загорелись глаза. Она с надеждой посмотрела на мать.

– Разумеется, можно, – сказала Ханна. – Оставь свои вещи, Молли, и принеси шляпку. – Молли стремглав выбежала из комнаты.

Селия вошла и огляделась. Вокруг царил беспорядок.

– Молли сейчас не по себе, – объяснила Ханна. – Обычно ей разрешают свободно гулять по усадьбе, но я не хочу, чтобы она мешала нашим гостям.

Селия улыбнулась:

– Мне хорошо знакомо это чувство. Я росла с двумя старшими братьями. Из-за этого мне приходилось часто сидеть в детской, пока они занимались чем-то, что, по мнению мамы, мне не полагалось видеть.

Ханна снова улыбнулась. Томас перестал плакать и тихо всхлипывал в ее объятиях. Ханна поставила Томми на пол и, наклонившись над ним, строго сказала:

– Томас, не трогай вещи сестры.

Мальчик обиженно выпятил нижнюю губу.

– Но, мама, Молли любит красивые цветочки! Я принес ей еще!

– Да, но после этого пролил воду на ее рисунки. – Ханна положила руки ему на плечи. – Молли очень огорчилась. Не надо ей мешать, когда она занята. Даже если у тебя добрые намерения. Это невежливо.

– Молли огорчилась?

– Да.

Мальчик приуныл.

– Если ты будешь ей досаждать, она не захочет с тобой водиться. Ты же любишь играть с Молли, правда?

Томми немного подумал, а затем кивнул.

– Тогда попроси у нее прощения.

Молли вернулась в комнату.

– Извини меня, Молли, – сказал Томми.

Молли немного смягчилась.

– Хорошо, Томас.

Ханна с облегчением вздохнула.

– Я готова, тетя Селия, – сказала Молли.

– Тогда пошли.

Молли летела как на крыльях. Спустившись с лестницы, они вышли из дома.

– Спасибо, что пригласили меня на прогулку, тетя Селия. Мне так хотелось вырваться из дома!

Селия улыбнулась:

– Я это заметила.

– Томас не дает мне житья. – Она надула губы. – Мама говорит, что, когда Эдвард подрастет, Томми будет играть с ним и оставит меня в покое. Но до этого еще так далеко.

– Разумеется, – сказала Селия. – Мои старшие братья не только не желали иметь со мной дела, им позволяли многое, чего не позволяли мне. А ты будешь главной среди братьев. Говорят, ты уже отлично ездишь верхом.

У Молли загорелись глаза.

– Это все благодаря мистеру Бичему. Я так рада, что он на этот раз поехал в Кент вместе с нами. Теперь мы сможем продолжить уроки верховой езды. Он замечательный тренер, тетя Селия. Может заставить лошадь выполнять любую его команду. – Молли огляделась и, понизив голос, сказала: – Давайте, если можно, во время прогулки остановимся ненадолго возле конюшни. Я покажу вам моего пони.

– Разумеется.

Они повернули на тропинку, которая проходила мимо конюшни. Когда Молли была совсем маленькой, она часто забредала на конюшню, где наблюдала за тем, как ухаживают за лошадьми. Молли подвела Селию к стойлу, где жевал сено серый в яблоках пони.

– Ее зовут Люсинда. – Молли буквально распирало от гордости.

Узнав голос Молли, лошадь затрясла головой и, подойдя ближе, ткнулась мордой девочке в ладонь.

– Она настоящая красавица.

– Да. – Молли что-то ласково бормотала Люсинде. – Мистер Бичем говорит, что никогда раньше не видел такого красивого пони. – Молли оглянулась. – А вот и он. Так хочется, чтобы у меня сегодня был урок.

Селия знала, что мистер Бичем, младший брат Вивиан, тощий молодой человек, ей ровесник. Селия не успела с ним как следует познакомиться, потому что Дэвид женился на Вивиан всего за несколько месяцев до замужества Селии и ее отъезда в Камберленд. Тогда он был тихим, скромным парнем, сейчас держался более уверенно. Насвистывая, он чистил высокую гнедую кобылу.

– Какой красивый конь, – сказала Молли, подойдя к тренеру.

– Да. – сказал Саймон. Бросив взгляд на Селию, он кивнул. – Добрый день, леди Бертрам.

– Добрый день, мистер Бичем.

– Это лошадь дядюшки Риса? – спросила Молли, разглядывая коня.

– Нет, любопытная барышня, это кобыла мистера Хэмилтона. Самая лучшая из лошадей, которые когда-либо были у вашего дяди. Предвижу ваш следующий вопрос и заранее говорю «нет». Я не позволю вам угостить ее яблоком. Мой долгий, упорный труд не должен пойти насмарку: я не позволю вам избаловать лошадь. – Бичем подмигнул Молли. – Если будете здесь стоять, я засажу вас за работу: заставлю причесывать ей хвост.

Лошадь мистера Хэмилтона… Селия удивилась. У Энтони – кобыла. Берти садился верхом только на горячих жеребцов, даже если с ними трудно было справиться. Берти нравилось рисковать. Это щекотало ему нервы. Видимо, у мистера Хэмилтона в жизни другие ценности. Селия никогда раньше не видела столь хорошо выдрессированную лошадь, как эта. Хотя Молли крутилась вокруг нее, кобыла стояла совершенно спокойно.

Через некоторое время они с Молли продолжили прогулку. Они ушли далеко в лес, шагая по тем лесным тропинкам, которые в детстве исследовала и Селия. В конце прогулки Селия была в курсе всего, что происходило в жизни Молли, – она в подробностях узнала обо всех радостях и горестях девятилетней девочки. Селия с улыбкой вспоминала себя в этом возрасте, все, против чего восставал ее свободолюбивый нрав, о чем она мечтала и что обожала. В чем-то Селия осталась такой же, а в чем-то изменилась.