Как он похож на ангела

– Меня интересует история Калифорнии, – сказал Куинн, – например, откуда взялись названия некоторых городов.

– Ну, это просто, – разочарованно произнесла она. – В конце прошлого века сюда из Кентукки переселился какой-то человек. Он хотел выращивать здесь табак – лучший в мире табак для лучших в мире сигар. Чикото и значит – сигара. Только табак тут не уродился, и фермеры переключились на хлопок – это оказалось прибыльнее. Потом открыли нефть, и сельскому хозяйству в Чикото пришел конец. Видите, я вам все рассказала. – Она улыбнулась, показав ямочку на левой щеке. – Теперь ваша очередь. Откуда вы?

– Из Рино.

– Что вы здесь делаете?

– Изучаю историю Калифорнии, – правдиво ответил Куинн.

– Странное занятие для полицейского.

– Как говорят в Хобокене, chacun a' son gout [5] .

– Наблюдательные люди живут в Хобокене, – пробормотала она, – очень наблюдательные.

Хотя в ее лице ничего не изменилось, у Куинна возникло ощущение, что его дурачат и что если мисс Вильгельмина де Врие поет в церковном хоре или играет в струнном квартете, то она фальшивит – возможно, просто так, из хулиганства.

5

Каждому свое (фр.).

– Ну правда, скажите честно, зачем вы приехали в Чикото? – спросила она.

– Мне нравится местный климат.

– Ужасный.

– Местные жители.

– Пренеприятные.

– Местная кухня.

– Голодная собака не притронется к этой еде! Вы меня вконец заинтриговали. Ставлю доллар против пончика, что вы здесь по делу.

– Я рисковый человек, но пончика предложить не могу.

– Не смейтесь, а скажите лучше, что вы расследуете. – В сине-зеленых глазах за толстыми стеклами очков вспыхнул огонек. – За последнее время ничего интересного здесь не происходило, значит, это что-нибудь старое... Какая-нибудь история, связанная с деньгами, с большими деньгами, да?

На этот вопрос Куинн мог ответить без колебаний.

– Мои истории никогда не бывают связаны с большими деньгами, мисс де Врие. А вы имели в виду что-нибудь конкретное?

– Нет.

– Так вы, стало быть, едете в Лос-Анджелес искать работу?

– Да.

– Где ваш чемодан?

– Чемо... я сдала его в камеру хранения. На автобусной станции. Чтобы не таскать за собой. Он ужасно тяжелый – там все мои платья. И такой большой!

Если бы она просто сказала, что сдала чемодан на хранение, он бы ей, вероятно, поверил – почему бы и нет? Но столь обстоятельное объяснение было подозрительным. Казалось, она и его и себя хотела убедить в существовании чемодана.

Официантка принесла Куинну счет.

– Мне пора, – сказал он, поднимаясь. – Рад был с вами познакомиться, мисс де Врие. Желаю удачи в большом городе.

Расплатившись, Куинн вышел на улицу и пошел через дорогу к мотелю. Дверь одного из гаражей была открыта, и Куинн без колебаний ступил внутрь. Спрятавшись за дверью, он принялся наблюдать за "Эль Бокадо".

Долго ждать ему не пришлось. Мисс Вильгельмина де Врие тоже вышла на улицу и остановилась, опасливо поглядывая по сторонам. Дул сильный теплый ветер, и она старалась одновременно придерживать руками и юбку и тюрбан, что было непросто. В конце концов скромность победила. Мисс де Врие размотала тюрбан, оказавшийся длинным синим шарфом, и затолкала его в сумочку. Под уличным фонарем вспыхнули волосы цвета хурмы. Она прошла полквартала, села в маленький темный седан и уехала.

У Куинна не было возможности последовать за ней. К тому времени, когда он вывел бы из гаража свою машину, она уже могла быть дома, или на автобусной станции, или в каком-то другом месте, куда молодые особы вроде мисс де Врие удаляются после неудачных попыток добыть сведения у незнакомцев. В такого рода делах она определенно была новичком, и тюрбан был грубой маскировкой, хотя Куинн не понимал, зачем ей вообще понадобилась маскировка, ведь он ее не знал. И вдруг он вспомнил, как, сидя в кабинете Ронды, разглядывал через стеклянную загородку три макушки. Одну из них покрывали волосы цвета хурмы.

"Ну, допустим, она была там", – подумал Куинн. У Ронды громкий, отчетливый голос, а стеклянная стенка кабинета не доходит до потолка. Значит, мисс де Врие услышала нечто настолько для нее важное, что намотала на голову тюрбан и подвергла его допросу в "Эль Бокадо". Но что именно она услышала? Они с Рондой говорили только об истории с О'Горманом, а в Чикото ее и так знали во всех деталях.

К тому же мисс де Врие сделала предположение, которое подходило к делу О'Гормана – "значит, это что-нибудь старое", но практически свела его на нет следующей фразой: "Какая-нибудь история, связанная с большими деньгами?" В деле О'Гормана фигурировали только те два доллара, которые были у него с собой, когда он выехал в последний раз из дома.

Единственное, о чем упомянул Ронда вне связи с О'Горманом, это о кассирше, по локоть запустившей руку в кассу банка. "Интересно, что стало с кассиршей и деньгами и кто еще в это дело был замешан", – подумал Куинн.

Он вошел в контору мотеля за ключами. Дежурный – старик с распухшими от артрита пальцами – оторвался от киножурнала.

– Слушаю вас, сэр.

– Ключ от семнадцатого номера, пожалуйста.

– От семнадцатого? Одну минуту, сэр. – Он принялся шарить по стойке. – У Ингрид так же ничего не выйдет с Ларсом, как у Дебби – с Гари [6] . Даю вам руку на отсечение.

6

Старик, вероятно, имеет в виду кинозвезд 40 – 50-х годов: Ингрид Бергман, Ларса Хансена, Дебби Рейнольдс и Гари Купера.

– Не надо, очень страшно, – отозвался Куинн.

– Какой, вы сказали, номер?

– Семнадцатый.

– Вашего ключа нет. – Старик взглянул на Куинна поверх бифокальных очков. – Стойте! Да я же вам его отдал час назад. Вы сказали свое имя и номер машины – все, как в книге записано.

– Час назад меня здесь не было.

– Ну как же! Я дал вам ключ. На вас еще был плащ и серая шляпа. Может, вы выпили лишнего и не помните? Спиртное иной раз напрочь отшибает память. Говорят, Дин [7] путает слова на съемках, когда много пьет.

7

Вероятно, Дин Мартин, звезда кино и эстрады.

– В девять часов, – устало сказал Куинн, – я отдал ключ девушке, которая сидела тут вместо вас.

– Моей внучке.

– Очень хорошо, вашей внучке. Потом я ушел и вернулся только сейчас. Если не возражаете, я хотел бы пройти к себе в номер. Я очень устал.

– Кутили небось?

– Исключительно чтобы забыть об Ингрид и Дебби. Берите запасной ключ, и пошли.

Старик, бормоча, шел впереди, Куинн за ним. Воздух был по-прежнему сухим и жарким. Теплый ветер не мог развеять висевшего над городком запаха нефти.

– Жарковато для плаща и шляпы, вам не кажется? – спросил Куинн.

– Я их надевать не собираюсь.

– А человек, которому вы отдали мой ключ, почему-то надел.

– Вам спиртное отшибло память.

Тут они подошли к двери семнадцатого номера, и старик торжествующе воскликнул:

– Ну, что я говорил?! Вот он ваш ключ, в замке, где вы его сами и оставили. Что теперь скажете?

– Пожалуй, ничего.

– Вы бы меньше пили – лучше в помнили.

Возражать было бесполезно. Куинн пожелал старику спокойной ночи и заперся в номере.