Как пальцы в воде. Часть 2
Шрифт:
– Ну, сейчас ты слишком критичен к себе. Подумай, сколько всего произошло… и какой-то давний разговор о смысле жизни! Никому и в голову не придет связывать эти события. Тем более что ты можешь ошибаться.
– Нет уж, – вспыхнул я, впрочем не очень уверенно. Радостное возбуждение от недавнего открытия вдруг сменилось сомнениями, и мой оптимизм мгновенно испарился. Теперь я уже не торопился звонить. Тодескини заметил мою неуверенность. Он молча взял мой пустой бокал и прошел в дом, несомненно, к барной стойке. Вскоре мой гость, взяв на себя мои функции, принес мне для бодрости виски с содовой, хотя я ожидал пиво.
– Марк, позвони. Даже если ты ошибаешься… иногда отрицательный результат предпочтительнее положительного.
– Ты прав, но только не в этом случае. –
– Добрый вечер, Марк. У вас что-то изменилось в отношении завтрашнего дня?
– Нет, нет, отец Коварт. У меня к вам только один вопрос. Только, пожалуйста, ответьте односложно. Это важно.
– Хорошо.
– Предстоящая наша встреча произойдет не по вашей инициативе, а по просьбе другого человека?
– Да.
– Спасибо, отец Коварт. Спокойной ночи и до скорого.
– Спокойной ночи и вам, Марк. Жду вас завтра к чаю. Вам удобно к четырем часам?
– Да. Спасибо. Мы обязательно будем.
Я нажал кнопку «отбоя», ощущая, как радостное возбуждение разливается по моему телу. Пытаясь сдержать свое ликование, я закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Наконец-то! Я почти потерял веру в чудо, но ничего не проходит бесполезно. Немалое количество моих душевных стенаний, бесконечного анализа, тяжелый раздумий перешло в качественный результат. Как можно было думать, что закон философии сделал для меня отступление? Давно пора запомнить: законы не имеют исключений!
Тодескини не стал спрашивать меня ни о чем: было и так понятно, что мой «фокус «получился.
Не успел я расслабиться, как мой взгляд остановился на часах: скоро девять, а самый важный звонок мною не сделан! Посмотрев на Фрэнка, я довольно улыбнулся: теперь меня не очень-то страшил предстоящий разговор с Минервой. Тодескини тоже, похоже, теперь поверил, что моя догадка верна и более того: она, очевидно, сыграет немало важную роль в нашем дальнейшем расследовании. Он весело развлекался с Клео, время от времени лукаво поглядывая на меня и хитро улыбаясь.
Миссис Старлингтон ответила мне почти сразу, в ее голосе я услышал металл, наверно, впервые за все время нашего с ней знакомства. Игнорируя любые формы вежливых прелюдий, она сразу перешла к делу:
– Вы закончили расследование, мистер Лоутон?
– К сожалению, нет. И я бы не хотел об этом говорить по телефону.
– Но если у вас нет результатов – какой смысл в разговоре?
– Я не сказал, что результатов нет.
– Но у вас есть надежда, что вы когда-нибудь назовете мне имя убийцы мисс Кэмпион?
– Надежда есть, улик нет, и их появление в скором времени кажется мне весьма проблематичным. – Некоторое, правда, недолгое время я слушал тишину. Затем услышал голос женщины, соответствующий более «мягкому» металлу, что-то вроде олова.
– Хорошо, Марк. Давайте сделаем так. В субботу вы с мистером Тодескини приглашены на официальный прием по случаю юбилея нашей компании. Приглашения вы получите завтра. А в воскресенье на нашей яхте будет организовано неформальное продолжение праздника для всех желающих сотрудников фирмы, членов их семей и их друзей. Так что, пожалуй, там, на яхте, мы сможем все обсудить. До свидания, мистер Лоутон.
Да, весьма конструктивный монолог…
Фрэнк слышал мои ответы, по которым несложно было воссоздать весь разговор, впрочем о некоторых моментах он просто не мог догадаться, и я ему о них рассказал, в частности об уик-энде, который для нас уже организовала миссис Старлингтон.
– Марк, ну почему у нас нет ни одной улики! Только косвенные, да и то… такие размытые, – огорченно вздохнул он.
И я ему печально вторил.
– Фрэнк, приходиться признать, что в реальности торжество справедливости отнюдь не правило. Это только в книгах, фильмах детектив находит какую-нибудь неоспоримую улику и становится героем. Для нас, к сожалению, такой вариант исключен, но будем искать другой выход.
– А ты его уже придумал? – встрепенулся Тодескини.
– Нет,
но у нас еще несколько дней впереди. И потом, у меня возникло чувство, что еще будут сюрпризы, и боюсь, не очень приятные.– Марк, я не верю, что ты вот так сидел-сидел, и на тебя снизошло… озарение… – не скрывая сарказма, заметил приятель.
– А ты помнишь, когда мы с тобой точно также сидели в ресторане, а я в незнакомой женщине сразу смог разглядеть мадам Оливию! – громко парировал я. – Интуиция, Фрэнк, интуиция! И до этого момента, знаешь, сколько времени я «варил» свой мозг! В конце концов, по-видимому, боясь дальнейших репрессий с моей стороны, он выдал результат, который-теперь я знаю! – нам поможет.
– Что ж, это не может не радовать, – Фрэнк радостно улыбнулся, блеснув зубами. – Но мне что-то не хочется сегодня себя напрягать, хочется расслабиться.
– Каким образом?
Закрыв глаза и мечтательно вздохнув, Фрэнк, очевидно, погрузился в мир своих желаний или, быть может, каких-либо фантазий. Спустя пару минут мне пришлось убедиться в своей правоте.
Широко распахнув руки и потянувшись, Тодескини посмотрел на меня и, прищурив глаза, спросил:
– Может, нам пойти в паб-часик потусоваться?
– Почему бы и нет? – ответил я, раздумывая о конкретном варианте. Но телефонный звонок оторвал меня от размышлений. Недовольно взглянув на дисплей и увидев на нем имя звонившего, я даже не удивился: о чем-то подобном мне нашептывала интуиция. Похоже, пришло время собирать камни, а в моем понимании-пора помочь торжеству справедливости (но, пожалуй, не правосудию).
Поначалу голос Слэйтера звучал немного взволнованно и даже напряженно, но когда я ответил ботанику, что рад появившейся у него возможности заняться моим садом, мужчина успокоился. Я понял, что у Ларса произошло нечто важное, и предложил ему приехать ко мне сейчас, не откладывая. Судя по радостному ответу садовника, можно было сделать вывод, что, по-видимому, будущая работа над дизайном моего сада-смысл всей его жизни и вожделенная вершина его мечтаний.
Ботаник приехал минут через двадцать. Выглядел он на этот раз не так элегантно, как обычно, и имел вид биржевого брокера, чуть было не потерявшего миллион своего клиента. Хотя глаза его лихорадочно поблескивали: то ли от накануне выпитого алкоголя, то ли от предвкушения выпивки.
После приветствия мы прошли на террасу, и уже там Ларс спросил меня о возможной прослушки, услышав отрицательный ответ, он заметно успокоился и достаточно кратко, но точно и вполне аргументировано рассказал нам о тяжелой судьбе садовника, совмещающего свою творческую работу по облагораживанию местного ландшафта с не менее творческой деятельностью шпиона и шантажиста, которая на поверку оказалась далекой от его благородных устремлений и, кроме того, опасной для жизни! Об угрозе для своей жизни Слэйтер вещал нам особенно возбужденно и красноречиво, впрочем виски, по-видимому, немало поспособствовали его словоохотливости. Выслушав нашего испуганного гостя, мне пришлось сделать ему весьма сомнительный комплимент о высокой степени наивности естествоиспытателей вообще и дизайнеров в частности. Не стал я скрывать, что решение задачи по спасению драгоценной жизни художника ландшафтов не представляется мне легким, во всяком случае, в ближайшее время. Что же касается работ по улучшению моей скромной усадьбы – ее мы решили отложить до лучших времен… в том случае, конечно, если Ларс будет в состоянии в недалеком будущем заниматься этой мирной и созидательной деятельностью. По моей просьбе ботаник расшифровал свою переписку с Ниагарой, и мне было лестно услышать частичное подтверждение своих догадок. Действительно, дизайнер переписывался с Жюльетт Домье. Лилия мертвой лошади-это мадам Виар, лживые часы-убийство Мишель, петух-Серж, лягушка-Адель, земляные черви-амбиции в отношении компании «Старлингтон энд Парк», трюфеля-дневник профессора, мышеловка-Полин, лев-Стюарт, он же-смердящий рог осьминога, Эйфелева башня-Элизабет, лягушатник-ее компания, зарянка-Джулия, Кейт-свинья, мутинус собачий-мэр города, кукольные глазки-Энн, гидрона-Линда. И тогда их переписка выглядит более-менее понятной: