Как пальцы в воде

В их огромном доме, Старлингтон-холле, она, конечно, тоже не была предоставлена сама себе, но все же не в такой степени, как в школе. Обустройством ее быта занималась тридцатилетняя Джемма Бартон, незамужняя и вполне обычная девушка, чуть выше среднего роста, нормального телосложения, с заурядным лицом, примечательным лишь россыпью веснушек на курносом носу и ярким естественным румянцем. Джемма была достаточно умна и в меру общительна. Энн в этой девушке нравилось те качества, которые отсутствовали в ней самой: энергичность и жизнерадостность. Свою работу мисс Бартон выполняла четко, качественно и очень быстро, дабы посвятить остальное время своему досугу. Джемме тоже импонировала непритязательная и совсем не капризная воспитанница и, особенно то обстоятельство, что девочка не нуждалась ни в чьем внимании. Энн было приятно вспоминать о Джемме, в их отношениях все было просто и легко: они не мешали друг другу.

Когда девочке исполнилось одиннадцать, в их доме стала жить Линда Доэрти, тринадцатилетняя племянница ее матери. Эта юная особа сразу нашла общий язык со всей прислугой.

И вскоре Энн стала замечать, что Джемма изменилась. Зеленоватые глаза молодой женщины стали часто поблескивать нездоровым, лихорадочным блеском, а яркий румянец на все округлое лицо мисс Бартон стал ее визитной карточкой. Она заметно прибавила в весе и стала похожа на румяную кухарку. Вскоре для многих стало очевидным ее увлечение алкогольными напитками. И юная наследница стала подозревать в такой метаморфозе мисс Бартон свою кузину, впрочем, никаких доказательств у Энн не было.

Как-то девочка услышала разговор своей матери с Джеммой, вернее, его финал.

«Мисс Бартон, я всегда добиваюсь цели, рано или поздно. Если подчиненные не выполняют свою работу качественно, я их заменяю теми, кто выполняет», – говорила Элизабет Старлингтон ровным и равнодушным голосом. В ответ Энн услышала лишь неразборчивое мычание. Ее мать не уволила Джемму, но отнюдь не из чувства жалости, просто ей было недосуг заниматься поиском новой прислуги, тем более что миссис Старлингтон была высокого мнения о своей родной племяннице Линде, успешной и умной девочки, а на собственную дочь уже больше не стоило тратить ни сил, ни времени. Энн этому не удивилась.

Что же касается Джеммы – та нашла в себе силы не злоупотреблять спиртным и сохранила свое рабочее место.

Лет в пятнадцать Энн влюбилась. Что может быть более худшим наказанием для такой, как она? Кроме отвратительного ощущения своей никчемности прибавились еще и страдания неразделенной влюбленности. Но удивительное дело, несмотря на то что это чувство не было взаимными, девушка чуть похудела и стала больше следить за своей внешностью. Это, конечно, не помогло ей измениться в значительной степени, но она хотя бы поняла, что такое потребность чего-то желать. К сожалению, достигнутый успех был так незаметен, что вскоре ее вновь охватило отчаяние. Так что грядущее восемнадцатилетие совершенно не радовало мисс Старлингтон. Какая разница сколько девушке лет, если у нее рыхлое лицо, похожее на старый пудинг, а фигура – на громоздкий комод? Но сегодня что-то в ее сознании изменилось… Легкое облачко приятной энергетики накрыло окунувшуюся в воспоминания девушку, и та заснула.

* * *

Проснулась она поздно, потому что по-настоящему крепкий сон пришел к ней только под утро. Открыв глаза и чуть сощурившись от солнечного света, Энн улыбнулась, хотя причин для радости у нее вроде бы и не было. Но этим утром даже отражение в зеркале уже не очень расстраивало девушку.

Приняв душ и надев новый халат, она зашла в свою гостиную и обнаружила лежащие на кофейном столике сиреневые розы. Взглянув на визитку, Энн нашла в себе силы иронично улыбнуться: если сегодня она не отравится их ароматом – сделает вывод, что ее организм уже вполне привык к яду «любимой» кузины. Ее мать тоже соблюдала приличия, хотя и не любит лицемерия, поэтому вечером ограничиться сухим, формальным поздравлением. Подумав о своих близких родственниках, девушка невольно посмотрела на свое отражение в зеркале – и ужаснулась: такое злобное лицо, пылающее гневом и ненавистью, ей приходилось видеть разве что в фильмах-ужасах. Растерявшись, Энн вяло опустилась на вращающийся стул у туалетного столика. Неужели она действительно ненавидит весь мир, в том числе и себя? «Может быть, если я смогу полюбить себя, изменится и мое отношение к окружающим? И люди станут относится ко мне по-другому? Я же могу ошибаться в своем мироощущении. Почему бы не попробовать? Что терять, если терять нечего и некого? Возможно, если бы я сразу не восприняла Линду враждебно, мы могли бы действительно с ней подружиться? – размышляла она. – Но я ведь не без причины ее невзлюбила, так что нечего оправдывать эту интриганку!»

Окрыленная своим вчерашним решением и многочасовыми занятиями по изучению человеческого метаболизма, Энн почувствовала приятное возбуждение и готовность начать жизнь с чистого листа, тем более что для этого были и другие причины. В какой-то момент, вероятно неслучайно совпавший с гормональной перестройкой ее организма, депрессивное состояние стало реже беспокоить девушку; даже к учебе появился интерес. Не исключено, что некоторые болезни проходят с возрастом. Во всяком случае, в последние несколько лет она стала наблюдать оптимистические тенденции в отношении своих умственных способностей.

Неожиданно Энн вновь почувствовала радость и даже легкую эйфорию. Никогда еще раньше она не чувствовала себя так хорошо: хотелось жить интересно и ярко, иметь цели, желания и надежды. Подумав об этом, она вдруг четко вспомнила облик своего отца. Сколько раз девушка пыталась вырвать его образ из своей памяти, прочно окутанной перманентной амнезией! Фотографии, видеозаписи – это не то! Она хотела вспомнить его и себя в какой-то конкретной ситуации, выражение его глаз, улыбку, слова, обращенные к ней… И наконец ей это удалось! Уже один этот факт можно считать бесценным подарком судьбы! Ее отец погиб в автомобильной катастрофе, когда девочке исполнилось пять с половиной лет. Возможно, что врачи, обследовавшие Энн, были правы, и ее болезнь – посттравматический шок, вызванный этой трагедией? Прошло немало времени, быть может, ее сознание уже в состоянии воспроизвести забытое?

Девушка села в кресло и закрыла глаза, и в ее голове ожил эпизод из далекого детства.

Они с отцом гуляют по парку. Вечер. Уже появились звезды. И отец стал рассказывать о созвездиях и мифах, связанных с ними. Ей было интересно, но важнее было чувствовать тепло его рук, внимательный взгляд потемневших в сумерках глаз отца и свою абсолютную защищенность перед незнакомым, интересным, но, возможно, и небезопасным миром. Ей было тогда так легко и радостно, как ни с кем другим. И никогда более Энн не испытывала подобных ощущений. Наверное, то чувство и являлось любовью?

Открыв глаза, девушка некоторое время сидела неподвижно, испытывая грусть и сожаление. Но затем в голове Энн, не слишком загруженной такого рода информацией, стали возникать различные варианты развития возможных событий, если бы ее отец был жив. Не заставили себя ждать и вопросы, появившиеся в результате этих размышлений, главных из которых был несчастный случай, произошедший с Генри Старлингтоном. Из-за чего погиб ее отец, единственный человек, которому она, похоже, была нужна?

Почувствовав лихорадочное возбуждение, она резко поднялась и подошла к окну своей гостиной. Энн попыталась успокоится, но ее разбуженное сознание вкупе с взбудораженной психикой не подчинялось мысленным приказам. Возникший интерес к смерти отца был продиктован, несомненно, далеко не обывательским любопытством. Если бы он был жив – наверняка, жизнь его дочери была бы не столь безрадостной. Но сейчас у нее появилась хотя бы надежда изменить ее к лучшему. «Во всяком случае, если мои мозги постепенно смогут очиститься от очагов беспамятства и тупости – я, пожалуй, смогу понять многие странности, произошедшие со мной в прошлой жизни, – оптимистично подумала Энн. Оказывается, день рождение не самый плохой праздник, даже удовольствие, если только настроить свое внутреннее состояние на его получение. Зачем же терять целый день, проживая его без смысла и радости? Может, начать хотя бы с легкого макияжа?»

Пару лет назад мать ей подарила большой косметический набор, но она им ни разу еще не воспользовалась. Отойдя от окна, Энн прошла в спальню и, открыв нижний ящик туалетного столика, стала по очереди вынимать оттуда разнообразные баночки, тюбики, коробочки, футляры, пузырьки и прочие средства, жизненно необходимые для многих особей обоих полов. Наступило и ее время примкнуть к этому огромному миру людей, озабоченных как красотой вообще, так и своей собственной в частности.

Почти все, извлеченное на свет божий, после тщательного изучения на предмет пригодности было выброшено в мусорную корзину, но кое-что можно было использовать еще какое-то время. Девушка протянула руку к темно-зеленой упаковке с флаконом «Пуазон». Это было единственное обонятельное средство обольщения, имеющееся в ее арсенале и вызывающее у Энн тупую головную боль. Кто мог подарить ей этот «яд»? Конечно же, Линда. Обычное и даже не очень завуалированное издевательство, кстати, совсем не дешевое. «Почему я его сразу не выбросила? – недоумевала она. Где я и где этот одурманивающий и сексуально притягательный эффект?» – усмехнувшись, Энн стала читать описание букета этого известного парфюма от Кристиана Диора: «…нарастающая сила композиции вскипает, рвется на свободу, взрываясь накалом страстей… чувственная энергия ароматного взрыва… В магической пляске показывают свои экзотические лики жасмин, роза и флердоранж, гвоздика и цейлонская корица. Солируют насыщенно-притягательные, бархатистые смолы опопанакса и ладана. Шлейфом рунических завитков расстилается финальная композиция, которая медленно оседая, очищает «ядовитый» эликсир, превращая его в звонкую и влекущую ароматную сущность». Получив почти смертельную дозу садисткой насмешки, Энн чуть было не швырнула пузатый флакон с таким «магнитом для зазевавшихся самцов» в зеркало туалетного столика, но в последний момент что-то удержало девушку от такого безрассудного поступка, последствия которого могли бы действительно надолго отравить атмосферу в ее апартаментах.

Опомнившись и минутку подумав, она аккуратно положила подарок кузины в мусорный контейнер, а затем облегченно рассмеялась, но, взглянув на часы, удивленно умолкла: на утренние размышления, ревизию всех косметических средств и уборку гардеробной комнаты ушло несколько часов… За делом она даже забыла о завтраке, а с учетом ее позднего подъема, можно было уже и подумать о более серьезной трапезе.

Энн тщательно оделась, выбрав новый костюм цвета фиалки, и слегка уложила волосы. Потом последовала попытка подкрасить лицо. Шанс стать красивой при помощи набора голубых теней для век был использован, и эффект «чудесной» метаморфозы был ошеломительным, но совершенно не таким, как хотелось бы мисс Старлингтон. Взгляд больших глаз девушки, в обрамлении темно-голубых теней и черной туши, мог бы ассоциироваться разве что с видом испуганной панды, но не как с обликом гламурной красавицы. Но этот факт совсем не ухудшил ее настроение. Смыв синеватые разводы, она надела красивые солнцезащитные очки с серо-голубыми стеклами, что было вполне уместно: погода стояла солнечная и ясная. Посмотрев на себя в зеркало еще раз, Энн пришла к выводу, что кого-нибудь сильно испугать она пока не сможет, а это уже первый шаг к победе. Всего-то нужно: сбросить фунтов двадцать, а лучше – тридцать. Но ведь нет ничего невозможного, если есть цель, которая хоть и появилась неожиданно и немного запоздало, однако оказалась такой желанной, что у Энн даже возник вопрос: как же она жила раньше без этого ощущения, да и жила ли она? Может, это и есть счастье, о котором девушка ранее не подозревала и не смела даже мечтать?