Как пальцы в воде

После моего возвращения домой я еще не виделся с ним. Тодескини жил в Лондоне и за время нашей совместной деятельности приезжал в Тауэринг-Хилл совсем не часто.

Размышляя о своих планах на сегодняшний день, я вдруг вспомнил, что вчера по телефону разговаривал со своей приятельницей Лорой Кэмпион. И тут меня внезапно осенило: в этом-то и заключались неприятные «крошки» моего утреннего беспокойства. Женщина была явно чем-то расстроена, говорила со мной в какой-то странной, несвойственной ей, манере. Речь Лоры была немного скомканной, и в ее голосе, как мне показалось, прозвучали тревожные нотки, которые она пыталась скрыть. А я, немного перебрав с выпивкой, прозрел на этот счет только сегодня! Хорошо, что хотя бы не забыл о самом факте состоявшейся беседы! Как вообще этот момент мог вылететь у меня из головы? По-видимому, нельзя мне так много отдыхать… или выпивать? А может, мне показалось? Возможно, Лора, почувствовав, что я не один, ощутила неловкость и свернула разговор? Но сделать какие-то выводы я не успел, услышав приятный рингтон своего мобильного телефона – «для друзей».

Даже не посмотрев на экран дисплея, я понял: звонит сам объект моих сиюминутных раздумий. Приветливо поздоровавшись, я даже не сразу узнал голос своей приятельницы. Мои губы автоматически растянулись в радостной улыбке, а в моей голове промелькнула мысль, что Лора, очевидно, научилась читать чужие мысли и позвонила, чтобы внести ясность в мои размытые воспоминания о нашем вчерашнем разговоре. Но через мгновение мое благодушие сменилось недоумением и беспокойством: голос женщины звучал приглушенно и торопливо, будто она боялась чужих ушей. Из трех реплик мисс Кэмпион я сделал три вывода: во-первых, моя интуиция работает также хорошо, как и ранее, во-вторых, мучившее меня тревожное предчувствие касалось Лоры, и, в-третьих, мои планы на завтрашний день нужно пересмотреть по той простой причине, что журналистку хотят убить, так ей, во всяком случае, кажется. А я могу помочь мисс Кэмпион понять, что с ней вообще происходит, и при необходимости предпринять возможные способы предотвращения ее преждевременной смерти.

Честно говоря, я был не очень удивлен услышанным, так как уже слышал похожие стенания этой дамы, но раньше ей удавалось самостоятельно решать различного рода трудности. Дело в том, что свою деятельность в качестве журналистки Лора начинала в аналитическом жанре, специализируясь в сфере театра и кино. Со временем ее рецензии, обзоры, статьи стали достаточно авторитетными в этой области искусства. И журналистка успела приобрести известность как проницательная театральная критикесса, своего рода «предсказательница» будущих звезд в этой, весьма притягательной, сфере. Мисс Кэмпион обладала даром рассмотреть в обычной, казалось бы, артистической «породе» настоящие самородки, поэтому для многих ее рецензии были либо приговором, либо путевкой к славе. Но спустя некоторое время Лора решила стать стрингером, то есть работать в жанре журналистских расследований. Как она сама мне признавалась, этот вид деятельности ей намного интереснее и выгоднее. Конечно же, женщина знала и о возможных опасностях, связанным с этим видом журналистики, но желание подвергнуть свою жизнь риску являлось для нее, вероятно, каким-то дополнительным удовольствием.

С Лорой меня познакомила миссис Старлингтон, когда я удосужился попасть на какую-то театральную премьеру. Обе женщины, как оказалось, нередко совместно проводили время на различного рода гламурных мероприятиях, киношных и театральных тусовках, к тому же Элизабет была давней поклонницей театра и кино. Общих интересов у этих дам было достаточно, дабы со временем стать хорошими приятельницами, но, судя по всему, не подругами. Для миссис Старлингтон – похоже, само понятие женской дружбы – вне сферы ее понимания.

Зато мы с журналисткой стали хорошими друзьями, хотя могли бы стать и любовниками, но я рад, что этого не произошло. До знакомства с Лорой я считал – как, впрочем, большинство людей, – что дружбы между мужчиной и женщиной не может быть априори, особенно если они физически друг другу симпатичны; и уж если между ними пробежала искра – исход дальнейших отношений вполне логичен и предсказуем. Самое любопытное: все эти факторы имели место. Впрочем, нас что-то удержало от такого очевидного, а иногда даже обоюдно желаемого развития событий, хотя и я, и она на тот момент находились в свободном полете. И это «что-то» – вероятно, можно назвать «чутьем». Уверен, мы оба ощутили, что хорошие, дружеские отношения между нами будут более продуктивными для нашего общего, но «параллельного» будущего.

Наше знакомство произошло года два назад. И даже сейчас я не могу объяснить, почему меня к ней потянуло (внешность Лоры весьма далека от того женского образа, который активизирует постыдную необузданность моего воображения). Журналистка обладает несколько пышными формами. Но она относится к тем очаровательным дамам, которым легкая полнота придает женственность и шарм. Эта тридцатисемилетняя женщина выглядела моложе своих лет благодаря открытому, даже несколько наивному взгляду и притягательной, очень искренней улыбке. Несмотря на свою профессию, ей, похоже, хотелось верить в Божий промысел, а именно в то, что человек по своей божественной сущности не способен на зло. И даже позже, когда она осознавала свою ошибку, начинала искать оправдания объекту своего заблуждения, что, надо признать, ей удавалось нередко. Да и саму Лору многие поначалу воспринимают как застенчивую библиотекаршу, способную только на стеснительное порицания нерадивого пользователя за сдачу книги с годичным опозданием. Во всяком случае, так подумал я, когда увидел женщину впервые. Возможно, из-за темных густых волос, заплетенных в нереально длинную аккуратную косу или из-за старомодных очков в грубой оправе. А уж ее мягкая манера общения, тем более не могла ассоциироваться с жесткостью и злой иронией. Но это впечатление оказалось обманчивым. В своей работе Лора могла быть достаточно бескомпромиссной, решительной и желчной. Видимо, при знакомстве с журналисткой, я не сразу обратил внимание на ее твердый, несколько тяжеловатый подбородок и широкую линию лба. В тот момент меня все же пленили достаточно выдающиеся формы женщины, хотя ее жизнерадостная и ослепительная улыбка была не менее притягательна. А Лоре понравилось во мне, как она впоследствии призналась, умение слушать и проявлять искренний интерес к собеседнику. Наше с ней знакомство и последующее общение состоялось легко и непринужденно, к тому же мы быстро поняли, что дружеские отношения принесут нам больше пользы, нежели обычная любовная интрижка. Лора, отличающаяся особой проницательностью, сразу сообразила, что я предпочитаю свободу от каких-либо обязательств и не собираюсь в ближайшие годы искать себе постоянную спутницу жизни. Иногда, размышляя над этим вопросом, я все больше склоняюсь к мысли, что брак, в любой его форме, отнюдь не улучшит мои личностные качества. А кроме того, уж точно не доставит ожидаемого счастья моей потенциальной супруге. Честно говоря, холостяцкий образ жизни для меня более удобен, по крайней мере сейчас. Так что, перефразируя Сартра, могу сказать: я не одинок в своем одиночестве, поэтому компания у меня с самим собой вполне приятная.

А мисс Кэмпион стремилась совершенно к другому; далеко не многие дамы, независимо от своих личных качеств, способны подавлять свои природные инстинкты. Да и зачем? Лора мечтала о семье или хотя бы о ребенке, но пока ее желания оставались в состоянии застывших на неопределенное время фантазий. Конечно же, она никогда не плакалась мне из-за своей личной неустроенности, но ведь, чтобы понять или почувствовать другого человека достаточно пространства между строк. Тем не менее сложившиеся отношения между мной и мисс Кэмпион нас вполне устраивали. Вообще-то, я уверен, сексуально-романтическая связь усложняет общение: начинаются взаимные претензии, выяснения отношений, ссоры, примирения, ревность… Список причин, отравляющих взаимное влечение, можно пополнять ежедневно. О какой дружбе при таких обстоятельствах может идти речь?

…В конце концов я закончил мысленный анализ своих отношений с журналисткой и перешел к проблемам текущего дня. Честно сказать, просьба моей приятельницы все же заставила меня призадуматься, но не о сиюминутных и конкретных шагах предполагаемой помощи (будет подробная информация – будет активность моего мозга), а о планах на завтра.

Мои надежды на завтрашний вечер, далекие от платонического созерцания роскошного тела Дениз (вчера оно уже состоялось) разбились. Не могу сказать, что «говорящая» сексапильность женских форм меня так уж привлекает, скорее наоборот, но иногда я бываю не очень придирчив, по всей видимости, в такие дни мои гормоны настойчиво заставляют меня проявить мнимую близорукость. Хотя Дениз вполне отвечала моим требованиям: в ней гармонично сочетались интеллект и физическая привлекательность. Вчерашнее свидание было очень обещающим. И я уже даже спланировал антураж нашей следующей встречи: отменный ужин в ресторане, отличное шампанское, а затем приятное продолжение вечера у меня дома. В качестве музыкального оформления десерта я выбрал композицию патриарха канадского фольк-рока Леонарда Коэна «Моя тайная жизнь». Этот автор и певец очень нравился Дениз, мне, впрочем тоже. Так что завтрашний день обещал быть очень приятным… Что ж, придется эти планы отложить на будущее, а свое либидо сублимировать в более высшую форму существования сексуальной энергетики – то есть интеллектуальную. Конечно, мне не верилось, что Лоре угрожает серьезная опасность. Женщины, к тому же творческих профессий, склонны преувеличивать реальные факты; тем более, как уже упоминалось, существовало еще одно важное обстоятельство: в прошлом мисс Кэмпион уже были подобные прецеденты.

Мы не виделись с Лорой более двух месяцев. В конце июля она уехала в Париж, а затем отправилась в круиз. А я почти весь август отдыхал в Италии. За это время мы пару раз созванивались, но ограничивались обычными фразами. Что могло приключиться с этой чрезвычайно любознательной дамой, проявляющей к тому же бульдожью хватку в поиске сенсации, за прошедший период времени? Мое любопытство вдруг ожило, пробудившись от затянувшийся летаргии; встрепенулся от неожиданного и долгожданного триггера адреналин, впавший за время моего отпуска в тоскливо-дремотное состояние; да и азарт предстоящей охоты (сейчас меня могла бы устроить даже видимость оной) взволнованно замер в предвкушении приключений. С такой женщиной, как наша журналистка, это вполне возможно: несмотря на свою внешнюю серьезность и «правильность», она совсем не лишена хорошей порции авантюризма.

Но вдруг в этом, моем радостном, возбуждении появилось неприятное послевкусие… так бывает, когда откусив яблоко, чувствуешь в его сочной и ароматной мякоти мерзкий привкус гнили, затмевающий все гастрономическое удовольствие. И дословно вспомнилась произнесенная Лорой фраза. Она сказала: «Я чувствую, что меня убьют!» Все же наши ощущения, если они искренние, мы выражаем автоматически и конкретным глаголом. Журналистка не сказала: «знаю, что убьют», «думаю…», «предполагаю…», – а именно «чувствую», хотя ее нельзя отнести к категории очень мнительных и суеверных дам. Несомненно, мы далеки от животных, улавливающих, к примеру, землетрясение или другое стихийное бедствие, но я не сбрасываю со счетов и человеческое чутье. А что имела в виду испуганная женщина, применив слово «чувствую», хотя ее достаточно сложно устрашить? По каким-таким приметам можно почувствовать собственную смерть, если, конечно, человек не страдает серьезным заболеванием? Мое шестое чувство угрюмо и тоскливо безмолвствовало, видимо решив, что в этот раз я не стану обращать внимание на любые его предостережения, просто заглушив и залив их адреналиновым потоком гипотетической авантюры… Если бы в тот момент мое предчувствие не стало бы молчать… мое будущее могло быть более приятным. А возможно, интуиция и пыталась что-то сказать, но мой мозг услужливо и вовремя подсуетился и стал нашептывать мне различные рискованные факты из биографии мисс Кэмпион, а память освежила ее проблемы с сердечно-сосудистой системой (известно, что таких больных часто посещает страх близкой смерти). Такой вариант тоже нельзя было исключить, ведь Лора давно мне жаловалась на свои проблемы со здоровьем, но, по-моему, она не очень-то торопилась к врачу. Вероятно, отпуск журналистки был очень бурным, а это обстоятельство никоим образом не способствует укреплению здоровья. Вот и разгадка ее состояния. Облегченно вздохнув, я вдруг осознал, что мое внутреннее чутье совсем не получило удовлетворения и продолжает пребывать в беспокойном состоянии.

…Возможно ли изменить судьбу? Мне кажется, нет. Даже если бы я тогда по-другому расценил известные мне факты, обстоятельства и роль некоторых участников всех последующих событий – сложилось ли бы все иначе? Мы ежедневно, а часто и ежесекундно, своими действиями вольно или невольно влияем на судьбы многих других людей, почти не задумываясь над этим. Вряд ли другой, мною выбранный, путь изменил бы исход всей случившейся впоследствии истории. Разве мы можем соперничать с прерогативой Высшего Разума? Впрочем, если вспомнить Брэдбери, – вполне вероятно, «гром» имел бы шанс состояться.