Как принято во Франции

– Меняется в том направлении. Мы можем пообедать вместе. Втроем. Он очень милый человек. Он тебе понравится.

– В мой первый вечер в Париже никакой мужчина понравиться мне не может, - отрезал Беддоуз.

Они посидели в молчании. Беддоуз вспоминал, как Кристина, после его неожиданного звонка, всегда говорила ему: "Это, конечно, грех, но я его бортану. Встретимся в восемь". И он не мог заставить себя поверить ее последним словам, потому что смотрела она на него, как и раньше, прикасалась к его руке точно так же, как и раньше.

– Две месяца - долгий срок, - не так ли?

– спросил Беддоуз.
– Особенно в Париже?

– Нет, - ответила Кристина.
– Недолгий. Ни в Париже, ни гделибо еще.

* * *

– Привет, Кристина, - к их столику подошел высокий, крепко сложенный, светловолосый, улыбающийся молодой мужчина, со шляпой в руке. Наклонился, поцеловал ее в лоб.
– Кафе я нашел без труда.

Беддоуз поднялся.

– Джек, это Уолтер Беддоуз, - представила его Кристина.
– Джон Хайслип. Доктор Хайслип.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Он хирург, - пояснила Кристина, когда Хайслип отдал шляпу и пальто подошедшему гардеробщику и сел рядом с ней.
– В прошлом году его фотографию едва не опубликовали в "Лайфе". Чтото он такое проделал с почками. Через тридцать лет он будет безумно знаменитым.

Хайслип рассмеялся. Крупный, спокойный, уверенный в себе, похоже, в молодости спортсмен, выглядевший моложе своих лет. И Беддоузу хватило одного взгляда, чтобы понять, что Хайслип по уши влюблен в Кристину. Да тот и не пытался скрывать своих чувств.

– Что вы будете пить, доктор?
– спросил Беддоуз.

– Пожалуйста, лимонад.

– Un citron presse[2], - бросил Беддоуз официанту, и с любопытством посмотрел на Кристину, но на и бровью не повела.

– Джек не пьет. Говорит, это печальная участь тех, кто зарабатывает на жизнь, разрезая других людей.

– Когда я выйду на пенсию, - радостно воскликнул Хайслип, - я буду пить, как извозчик, а руки у меня будут дрожать, как лист на ветру, - он повернулся к Беддоузу. Несомненно, ему с большим трудом удалось оторвать взгляд от Кристины.
– Вы хорошо провели время в Египте?

– Так вам известно о моей поездке?
– удивился Беддоуз.

– Мне сказала Кристина.

– Я дал клятву по возвращению в Париж месяц не говорить о Египте.

Хайслип рассмеялся. Смех непринужденный, лицо дружелюбное.

– Я вас понимаю. То же самое мне иной раз хочется сказать о больнице.

– И где эта больница?
– полюбопытствовал Беддоуз.

– В Сиэтле, - ввернула Кристина.

– Давно вы здесь?
– спросил Беддоуз, не обращая внимания на брошенный на него взгляд Кристины.

– Три недели, - Хайслип повернулся к Кристине. Его глаза светились любовью.
– За три недели многое может произойти. Господи!
– он похлопал Кристину по руке и опять рассмеялся.
– Еще неделя, и снова в больницу.

– Вы приехали отдохнуть или по делу?
– задал Беддоуз стандартный вопрос, без которого не обходился разговор двух американцев, встретившихся за границей.

– И так, и эдак. Меня попросили выступить на одном конгрессе, а заодно я решил побывать в нескольких больницах.

– И что вы думаете о французской медицине, раз уж получили возможность познакомиться с ней напрямую?

– профессиональный навык сработал автоматически.

– Ну...
– Хайслипу и на этот раз удалось оторваться от Кристины, - они работают не так, как мы. Больше доверяют интуиции. У них нет нашего оборудования, денег на исследования, вот им и приходится полагаться на метод проб и ошибок, - он улыбнулся.
– Если вы вдруг заболеете, мистер Беддоуз, без колебания обращайтесь к ним за помощью. Здесь лечат ничуть не хуже, чем за океаном.

– Пока я на здоровье не жалуюсь, - вырвалось у Беддоуза, и он сразу понял, что сморозил глупость. И вообще, разговор этот ему определенно не нравился. Не изза содержания, а потому, что хирург очень уж откровенно смотрел на Кристину. Пауза затягивалась, и Беддоуз вдруг понял, что в молчании они могут просидеть до скончания века.
– Вы осмотрели здешние достопримечательности?

– Не в той мере, как хотелось бы. Только Париж. Мне бы очень хотелось в это время года поехать на юг. В то местечко, о котором постоянно говорит Кристина. СенПоль де Венс. Как я понимаю, это полная противоположность Сиэтлу, но при этом там есть водопровод и пристойное питание. Вы там бывали, не так ли, мистер Беддоуз?

– Бывал.

– Кристина мне говорила. О, благодарю вас, - он кивнул официанту, который поставил перед ним стакан лимонада.

Беддоуз смотрел на Кристину. Они провели там неделю, ранней осенью. Оставалось только гадать, что именно она рассказала доктору.

– Мы заглянем туда в следующий приезд.

– Понятно, - Беддоуз отметил "мы", но не понял, о ком идет речь.
– Вы собираетесь в ближайшее время снова приехать во Францию?

– Через три года, - Хайслип осторожно достал из лимонада кубик льда и положил на блюдце.
– Я думаю, каждые три года мне удастся вырываться из больницы на шесть летних недель. Летом люди меньше болеют, - он встал. Извините, но мне надо позвонить.

– Вниз и направо, - пояснила Кристина.
– Женщина тебя соединит. Она понимает поанглийски.

Хайслип рассмеялся.

– Кристина не доверяет моему французскому. Говорит, что с моим акцентом во Франции делать нечего, - уже двинулся к двери, остановился.
– Я очень надеюсь, что вы пообедаете с нами, мистер Беддоуз.

– Дело в том, что у меня назначена одна встреча, - ответил тот.
– Но я попытаюсь чтонибудь сделать.

– Хорошо, - Хайслип легонько коснулся плеча Кристины и твердым шагом покинул террасу.

* * *

Беддоуз наблюдал за ним, а в голове вертелась злобная мыслишка: "Внешнето я куда интереснее, чем он". Потом повернулся к Кристине. Она рассеянно помешивала ложечкой остатки чая, разглядывая кружащиеся чаинки.

– Вот почему волосы стали длинными и естественного цвета.

– Вот почему, - Кристина не отрывала глаз от чаинок.

– И лак для ногтей.

– И лак для ногтей.

– И чай.

– И чай.

– И что ты рассказала ему о СенПоль де Венсе?