Как приручить Обскура

Когда он вышел из дома и за спиной захлопнулась дверь, он вздрогнул. Замер на мгновение с оборвавшимся сердцем — но это была просто дверь, а не разъярённое ревнивое чудовище. Он остановился, чтобы перевести дыхание, переждать накатившую панику. Каждая секунда казалась последней перед взрывом.

Но ничего не случилось. Криденс остался в доме. Грейвз прочесал пальцами волосы, заставляя себя успокоиться, и аппарировал в Лондон.

Талиесин выбрал для встречи ресторан в центре города. Крошечный коттедж в Сент-Джеймсском парке, выходящий окнами на пруд с фонтанами, за которым виднелось великолепное здание Королевской конной гвардии, был превращён в ресторан благодаря заклинанию Незримого расширения. Здесь был полумрак, столики с горящими свечами стояли просторно. Над каждым висело заклятие тишины, так что чужие разговоры не жужжали по залу, слышалась только тихая музыка. Метрдотель проводил Грейвза. Талиесин встал, заметив его. Когда Грейвз приблизился, изменился в лице.

— Я должен извиниться, — сказал Персиваль, протягивая руку для приветствия.

— Не стоит, — серьёзно сказал тот, окинув его беглым взглядом. — Я уже вижу, что у вас была веская причина. Случилось что-то серьёзное?..

Грейвз улыбнулся от неожиданности.

— Это так заметно?..

— Мне заметно, — ответил тот, взяв его руку в обе ладони. Грейвз смог ответить лишь слабым пожатием пальцев. Эйвери нахмурился, глянул на его руку. — С вами всё в порядке?..

— Уже да, — ответил тот, убирая её. — Почти. Благодарю вас. И всё же я хотел извиниться…

— Не надо, — серьёзно повторил тот, садясь за столик. — Я понимаю, что вы предупредили бы меня, если бы могли. Забудьте, не надо ничего объяснять, вы не обязаны…

— Спасибо, — сказал Грейвз, садясь напротив, чтобы не чувствовать внезапную слабость в ногах.

Талиесин помолчал немного, изучая его лицо, потом сказал:

— Я могу чем-то помочь?.. Что-то сделать для вас?..

Грейвз слабо усмехнулся. Не смог выдержать взгляд.

— Ну, раз вы не желаете выслушать объяснения, которые я для вас заготовил… — сказал он, расправляя на коленях салфетку, — то я даже не знаю, что вам сказать.

— Я слышал, в Шотландии несколько дней назад что-то произошло, — сказал тот. — Как раз в тот день, когда мы должны были встретиться. Говорят, то ли банши вырвался из-под холмов, то ли какая-то другая тварь. Разрушил половину города, пострадало много людей, вроде бы даже кто-то погиб. Это и есть ваша причина?

— Слухи несколько преувеличены, — усмехнулся Грейвз. — Никто не погиб. Но… да. Я был там.

— А Смит-Камминг уверял, что он к этому не причастен, — тот хмыкнул. — Старая лиса! Как будто никто не видел, что он говорил с вами, и как будто никто не знает, чем он занимается. Я рад, что вы живы, — Талиесин вскинул глаза. — И если я всё-таки могу что-то сделать для вас…

— Послушайте, — Грейвз чувствовал себя крайне неловко из-за того, что не мог ни подтвердить, ни опровергнуть теории Эйвери, да и вообще от этого внезапного участия. — Вы же меня совершенно не знаете. Мы даже не знакомы толком, я не могу принять от вас…

— Вы хороший человек, — перебил тот, коротко улыбнувшись. — Поверьте, в этом я разбираюсь. И я вижу, что вы пришли, практически встав с больничной койки. Я это ценю.

— Спасибо… — повторил Грейвз, чувствуя, как что-то холодное и спокойное медленно тает в груди. — Всё же есть кое-что, что я хотел бы сказать, помимо извинений… Наш прошлый вечер был прекрасным.

— Согласен, — Талиесин улыбнулся без кокетства, блеснув зубами.

— Но после того, что случилось, я серьёзно задумался о том, что отношения со мной могут подвергать… всегда подвергали опасности жизнь близких мне людей, — сказал Грейвз. — Я терял и друзей, и тех, кого я любил, — негромко добавил он, вдруг понимая, что говорит чистую правду. — Мне будет тяжело пережить новую потерю. Поэтому я хотел поблагодарить вас… за то, что было. И сказать, что я не хочу это повторять. Я сохраню это воспоминание, но я не могу позволить себе что-то большее.

— Я понимаю вас, — негромко сказал тот. — Мне очень жаль, что вы так решили… но я понимаю.

Грейвз поднял глаза. Талиесин смотрел на него с печалью и сожалением, но в его лице не было ни тени обиды.

Грейвз смотрел в ответ и думал: что за ирония?.. Почему так?..

Вот он — молодой, красивый, полностью в его вкусе. Они одного круга, одних взглядов. У них даже образование, наверное, чем-то схоже. Он чуткий, внимательный, умный. Даже их сексуальные пристрастия полностью дополняют друг друга. Они подходят друг другу во всём, за что ни возьмись. Ведь с ним действительно можно было бы… попробовать. Что-то постоянное. Сначала — просто регулярные встречи. Да, изумительный секс, но помимо него — узнавать друг друга, постепенно, медленно. Делиться своими вкусами, открываться. Разговаривать на одном языке. Потом — может быть, через год или через два, а может быть, через пять, ведь никто никуда не торопится — подумать о будущем. О совместном будущем. Со стороны они идеальная пара. Талиесин — в точности такой человек, какого Грейвз хотел бы видеть рядом с собой через год, через два, через пять лет…

Так почему — не хочется?.. Почему ничего к нему не горит? Где ты там, сердце — ты его видишь?.. Почему ты молчишь?..

Что такое видится в Криденсе, что с первой минуты от него нельзя было отвести взгляд?

И сердце молчало, и внутренний голос молчал.

— Давайте не будем грустить об этом, — предложил Эйвери, поднимая бокал с вином. В нём не было сейчас ни тени той сладострастной томности, с которой он вился за Грейвзом на прошлых встречах. Никакого флирта даже в глазах — хотя влечение там всё ещё было, Грейвз видел ясно. Но Талиесин прекрасно умел держать себя в руках. — Я могу называть вас Персиваль?..

— Можете, — тот улыбнулся в ответ. — Знаете… давайте просто поболтаем о чём-нибудь, — попросил он. — О какой-нибудь ерунде. Это лучшее, что вы можете для меня сделать.

— Нет, лучшее, что я могу для вас сделать, — тот рассмеялся, — это порекомендовать вам петуха в вине — здесь его готовят умопомрачительно, лучше, чем в Бургундии.

— Вы шутите, — сказал Грейвз, легко улыбаясь. — Лучше, чем в Бургундии, его готовят только в Эльзасе.

— Сначала попробуйте, а потом судите, — с достоинством отозвался тот.

С ним было легко. Так легко, как не было уже очень давно… Может быть, много лет. Грейвз не помнил, когда в последний раз он столько смеялся. Они говорили о ерунде, о пустяках, о самых незначительных вещах, о квиддиче — Эйвери оказался рьяным болельщиком, — о театре, не вспоминая о том, что за стенами собирается гроза, которая может накрыть не только всю Европу, но и весь мир. Талиесин, словно бард, в честь которого его назвали, умел говорить смешно и просто, но так увлекательно, что время летело, будто кто-то подправлял пальцем стрелки часов.

— Кстати, моё приглашение всё ещё в силе, — сказал Эйвери, когда они шли по тёмным дорожкам к воротам парка. Он поправил белую лайковую перчатку и взял Грейвза под руку. — Малфои не ходят в театр, они вообще не разделяют моего увлечения маггловской музыкой. Только не думайте, что это приглашение с каким-то намёком, — уточнил он. — Я просто хочу иметь удовольствие общаться с вами. По-приятельски.

— Знаете… я соглашусь, — сказал Грейвз. — Мне будет очень приятно. Спасибо вам за этот вечер. Последние несколько недель были у меня непростыми.