Как приручить Обскура

— Я знаю, на что ты злился, — прошептал Грейвз, оглаживая его бёдра и притискивая мальчишку к себе, — я всё знаю. Но ты не можешь встать против меня. Ты ничего не можешь со мной сделать. Будь послушным… и я буду с тобой.

— Пожалуйста, сэр, — вздохнул Криденс. Кажется, у него осталось одно-единственное слово. — Пожалуйста…

Каждый удар толкал его ближе, он тёрся о гладкие брюки Грейвза и всхлипывал тихо, покорно, больше не вздрагивая. Персиваль знал эту особую, сладкую, глубокую покорность — он часто искал её в других, но находил редко. Она была похожа на забытьё или странный сон, когда лицо у другого человека становилось светлым и отрешённым, разглаживалось, и он подчинялся не просто приказу — взгляду и жесту.

— Расстегни брюки, — приказал ему Грейвз.

Криденс отстранился. Да, у него было именно это лицо. Он смотрел на Грейвза, не отрываясь, будто во всём мире для него больше ничто не существовало, кроме ответного взгляда, и даже он сам потерялся, оставшись только намёком на улыбку на губах.

— Тебе нравится делать вместе со мной то, что стыдно, — сказал Грейвз, погладив его по щеке.

— Да, сэр, — легко выдохнул Криденс, уронив свои брюки к коленям. Член торчал у него под рубашкой, покачиваясь от биения крови. Он опустил руки и смотрел Грейвзу в глаза, открыто и жадно.

— Покажи, — сказал тот, привлекая его обратно к себе. — Покажи, чтобы я поверил, что тебе нравится. Покажи, что тебе очень стыдно.

Криденс вспыхнул мгновенно и ярко, прильнул к выставленному бедру, потёрся со стоном. Голый член скользнул по чёрной ткани вверх и вниз, Криденс коленями сжал его ногу. Грейвз опустил обе руки ему на задницу — та горела от ударов — погладил, провёл пальцами между ягодиц. Криденс тихо вскрикнул от неожиданности, Грейвз шлёпнул его:

— Покажи.

По голой коже удары были звонкими, точными. Криденс стонал в голос от опьяняющей смеси боли, стыда и удовольствия. Персиваль знал — мальчишка бы не посмел, если бы ему не приказывали — но Грейвз приказывал, а Криденс всем собой хотел быть послушным. Даже если это означало откровенно получать удовольствие от наказания. Даже если это означало быть неправильным, испорченным и бесстыжим.

Грейвз подгонял его короткими, быстрыми шлепками. Криденс наваливался на него всем весом, дрожал, елозил по бедру членом. У него полились слёзы — от страха, от предчувствия искупления. Грейвз схватил его за волосы, прижал головой к плечу.

— Ты хочешь испортить мне брюки, Криденс, — прошептал он.

— Да, сэр!.. — в голос взмолился тот, всхлипывая от ужаса перед собственными желаниями.

— Хочешь оставить на мне свой след… свой запах.

— Да, сэр!.. — Криденс цеплялся за его плечи, мучительно кривясь от подступающего оргазма.

— Не смей делать это без разрешения, — шепотом приказал Грейвз.

— Нет, сэр!.. — Криденс тёрся об него часто и мелко, уткнувшись в шею, кусая воротничок рубашки. — Пожалуйста, сэр… пожалуйста… пожалуйста…

Грейвз считал его шумное судорожное дыхание. В бедро тыкался член, Криденс глотал слёзы и умолял. Он держался из последних сил, поскуливал, но не смел. Грейвз почувствовал, как под ладонью от напряжения сжалась задница. Скользнул пальцами между ягодиц, погладил промежность… Приказал, надавив пальцами:

— Можно.

Криденс закричал, хватаясь за его ворот так, что ткань затрещала. Он едва не осел на пол, растирая своим членом сперму по бедру Грейвза. Он кончал, обливаясь слезами освобождения, толкаясь так яростно, что чуть не опрокинул их обоих на стол, вздрагивая, задыхаясь… Затихая медленно и устало.

Грейвз глубоко вздохнул, когда тот успокоился в его объятиях, погладил по волосам, поцеловал в уголок глаза.

— Я больше не сержусь на тебя, — тихо сказал он и поцеловал его ещё раз.

— Спасибо, сэр, — с трудом выдохнул Криденс, привалившись к нему. Он был расслабленным, от него шёл ровный, спокойный жар. Грейвз поглаживал его по затылку, задевая кожу короткими ногтями, проводя по шее от коротких колких волос до выступающего острого позвонка.

— Криденс, — прошептал он, поняв, что в груди снова стало тепло, будто этот жар растопил внутри всё, что заледенело, и он снова чувствовал биение сердца, живое и гулкое. — Мальчик мой…

Он вдруг остро почувствовал, как же сильно губам не хватало этого обращения, этой особенной нежной интонации. Как он на самом деле скучал по теплу его тела, по жадным стонам и рукам, обнимающим за шею.

— Ты причинил мне сильную боль, Криденс, — негромко сказал он. — Чтобы я простил тебя — доставь мне удовольствие.

— Да, сэр, — выдохнул тот. — Научите меня.

Грейвз поцеловал его в губы и велел:

— Встань на колени.

Криденс посмотрел на него, как заворожённый. У него по губам скользнула улыбка, растаяла в уголке рта. Не надевая брюк, как был, он беспрекословно опустился на колени и встал, глядя на Грейвза снизу вверх, будто собирался молиться, со смирением и тишиной в глазах.

Грейвз опустил руку, большим пальцем утёр мокрые щеки. Криденс смотрел, держа руки у груди — ждал с надеждой, что сейчас Грейвз научит, покажет, расскажет — и мир станет понятным и простым.

— Я научу тебя, как просить у меня прощения, — негромко сказал Грейвз. Скользнул пальцами ему под затылок, потянул голову к своему паху, где под тонкими брюками виднелись очертания возбуждённого члена. — Поцелуй, — приказал он.

Криденс потёрся щекой, прикрыв глаза от волнения, положил ладони ему на бёдра, прижался красными искусанными губами к ширинке. Поцеловал ещё и ещё, почти благоговейно затаив дыхание. Грейвз направлял его голову лёгкими нажатиями пальцев, заставляя целовать себя через брюки, тереться щеками, подбородком, носом. Это было мучительно сладко — отвечать ему покачиванием бёдер, гладить себя его лицом, прижимать к себе припухшие губы. Он не торопился, позволяя себе длить удовольствие, чтобы не упустить ни одной тягучей волны предвкушения, поднимающейся из паха по животу, пробегающей по груди, чтобы лечь румянцем на щёки.

Он опустил руку, погладил член через брюки, сжав пальцы, выдохнул первый негромкий стон. Чуть шире расставив ноги, расстегнул ширинку, запустил руку внутрь, под бельё и рубашку. Криденс погладил его от коленей до паха, по чувствительной внутренней стороне, непроизвольно облизал губы, пересохшие от соприкосновения с тканью.

— Пожалуйста, сэр, — прошептал он, целуя его руку через тонкую ткань. — Позвольте…

Грейвз разрешил себе несколько длинных плавных движений, прежде чем сдвинуть бельё вниз и достать на ладонь член. Криденс тихо вздохнул, увидев его, потянулся к нему и замер, вскинул глаза, ища разрешения. Грейвз погладил мальчишку по затылку, оттянул пальцами тонкую кожу на стволе, обнажая головку.

— Криденс, — хрипло позвал он, направляя член к его губам, — поцелуй.

Тот прерывисто, глубоко вдохнул, прикоснулся шершавыми губами к краю головки, лизнул узкое отверстие на вершине. Провёл языком смелее. У него было горячее от слёз лицо, солёные дорожки подсыхали на щеках, стягивая кожу, мокрые ресницы казались длиннее обычного. Он закрыл глаза, целуя его, как всегда закрывал их, слизывая с пальцев сперму. Веки дрожали. Он потянулся и принял член в обе ладони, проводя измученными губами по стволу, возвращаясь к головке, целуя её со всех сторон.