Как прорастают зерна

Борис молчал. ?ля вдруг поняла, что ей дико не нравится, когда он вот так поджимает губы. Ну чтo ты молчишь?! Что могло случиться за последние дни? Что могло поменяться?!

Между ними изменилось только одно. И это одно – секс. Жаркий, сумасшедший, бесстыдный. В этом… в этом дело?

– Боря, скажи, я, что… я слишком… – Оля тяжело сглотнула. Нет, это не может быть правдой. Это она все придумала. Но остановиться она уже не могла. – Я слишком… слишком непристойно себя веду, да? Вот вчера, когда я…

?на не смогла договорить. ? через секунду уже была в крепких руках Бориса.

– Олька,ты что себе такое выдумала?! Какое к черту непристойно?! То, было вчера – просто космос. И позавчера. И… Ты что, Оля! – он потерся своей щекой о ее.

– Не смей даже думать ни о каких таких глупостях. Ты восхитительно непристойна. И не смей меняться!

Его слова, его теплые сильные руки успокаивали. Но не до конца. Что-то же все-таки его гложет? Оля устроилаcь у Бориса щекой на плече.

– Боря, скажи, что у тебя случилось. Пожалуйста.

– Тебе не понравится мой ответ.

– Говори.

Борис свободной рукой потер лоб, вздохнул.

– Да это, в общем-то… случилось не сегодня. ? несколько лет назад. Просто… – пальцы Бориса сжались на ее плече. – Просто у нас такой улетный секс с тобой. Такой, о каком я всегда мечтал, с самого начала. Только у нас так не было тогда, как ты, наверное, помнишь.

Борис вдруг разжал пальцы, резко встал и отошёл к окну, засунув руки в карманы домашних штанов. Он так уже стоял, спиной к ней, с руками по локоть в карманах. Зачем это повторяется? Зачем?!

Оля прикусила губу. Что, Боря,ты снова будешь предъявлять мне претензии за то, что было когда-то?! За мою холодность и неумелость в постели?!

– Я… я так хотел тогда, чтобы у нас было так, как сейчас, - Борис говорил, не оборачиваясь. – Но я почему-то был уверен, что если мы муж и жена, если я хочу тебя,то и ты хочешь меня – так же сильно, как я тебя. Я просто свято был уверен в этом и не допускал другой мысли. А мог бы… мог бы подумать о том, что мы в очень разном положении. Ведь у тебя до меня не было опыта, ты была девственница. Да и вообще, мне бы, как врачу, стоило сообразить, что сексуальное возбуждение у мужчин и женщин по-разному развивается и проявляется. Стоило бы. Но я почему-то об этом тогда не думал. Почему-то… – он поднял руку и потер висок.
– Я знаю, почему. Потому что голова в то время у меня была занята сoвершенно другим. Работы много, карьера прет в гору, кандидатская… – Борис вздохнул. – Кому бы она была на хрен нужна, эта кандидатс?ая. Я тогда уставал сильно,и мне очень нужна была близость с тобой. Чтобы все это вывезти. Я все говорил: «Дай, дай, дай!»,так?
– он повернул голову так, что стал виден его профиль. Оля, словно завороженная, кивнула. Хотя не была уверена, что Борис увидел этот ее жест. А он продол?ил. – Похоже, этим я все окончательно испортил. Перепутал педали. Вместо тормоза нажал на газ.

Он резко обернулся и посмотрел Оле в глаза. И так же резко произнес. Практически отчеканил.

– Кто-то исправил мои ошибки. И сделал из моими усилиями зажатой неопытной девушки роскошную раскрепощенную женщину.
– Он вытащил руки из карманов и сцепил пальцы в замoк. И с усилием произнес: – И вот к этому «кому-то» я ревную тебя, как сумасшедший, Липа. Он смог сделать то, что мне не удалось!

Это была ситуация из серии «не поверила своим ушам». Ревнуешь? Боря, тебе ли ревновать?! Оля встала.

– Боря,ты уверен, что у тебя есть право на ревность? – поразительно, но голос звучал спокойно.

– У меня нет такого права,ты права! – Борис начал запальчиво, потом шумно выдохнул. – Я не имею права тебя ревность. По… по многим причинам. И уж тем более у меня нет права тебя в чем-то упрекать. Да я и не упрекаю. Но это не отменяет того факта, что я просто схожу с ума от ревности, когда думаю, что… – он резко ударил кулаком одной руки в раскрытую ладонь другой.

Звук вышел звонкий. И вызвал у Оли какие-то совершенно другие ассоциации. И злость куда-то делась. Ну, разве что самая капелька осталась.

– Боренька, а у тебя скалка в хозяйстве имеется? – вкрадчиво поинтересовалась Оля.

– Кажется, есть. ?… зачем?
– настороженно спросил Борис.

– Дать тебе в лоб!

– Липа, я не понимаю…

– Сейчас объясню! – Оля подошла и ткнула указательным пальцем прямо в середину его груди, в солнечное сплетение. – А ты молчи и слушай! Неужели ты думаешь, что после всего, что ты натворил в нашей семейной жизни, Накойхер, у меня после развода осталось хоть какое-то желание иметь дело с му?иками?! Да я вас всех, всех, слышишь, всех! – Оля тыкала ему пальцем в грудь. – Я вас всех не-на-ви-де-ла. И если ты думаешь, что я позволила какому-то уроду себя коснуться, то ты идиот!

Борис диcциплинированно молчал, пока она говорила. И потом тоже молчал – приоткрыв рот. Облизнул губы.

– То есть… у тебя никого не было после меня?

– Бинго!

Он сделал шаг и встал вплотную, так, что палец Оле пришлось поднять. Теперь она упиралась Борису в грудь раскрытой ладонью.

– Ты только моя?

– Да нет же! – Оля с досады даже притопнула ногой. – Я тебе вообще не про это!

– Именно про это!

А потом он подхватил двумя руками ее под ягодицы и поднял вверх. Куда-то в живот выдохнул еле слышное «Моя», а потом запрокинул лицо. Лицо с абсолютно дурацкой улыбкой получившего свое невозможного, упрямого шовиниста и альфа-самца. Так Оля говорила про себя. Но когда она смотрела на него сверху вниз, губы почему-то сами собой складывались в улыбку. Она вспомнила, что он вот точно так же подхватил ее и поднял вверх, когда делал ей предложение. Подхватил на руки, и, глядя снизу вверх, сказал: «Выходи за меня». ? она оттуда, сверху, счастливая, как дурочка, ответила: «Да».

Сейчас она сказать «да» не успела. Борис опустил ее на пол и поцеловал.

– Я на самом деле не знаю, почему... почему… раньше было не так, – прошептала вдруг Оля, когда они сделали паузу в поцелуях. Ей теперь казалось очень важным проговаривать все до конца.
– Я, правда, не знаю, Борь. Почем раньше было вот так, – Оля изобразила какое-то непонятное движение левой рукой, – а теперь – вот так, - правой рукой она просто щёлкнула пальцами и добавила: – Ну,то есть, я поняла, про что ты говорил, про нашу семейную жизнь и разный опыт, но… – в конце она уткнулась носом ему в грудь.

Борис улыбнулся и крепче прижал ее к себе.

– Я знаю. У женщин либидо, как правило, начинает раскрываться после тридцати. Ты просто созрела, девочка моя. Созрела, как ?енщина.

Оля хмыкнула. У Бориса на все найдётся убедительное физиологическое объяснение.

– А ты? Ты ещё не перезрел, мальчик мой?

Борис насупил брови, вполне натурально рыкнул и снова подхватил Олю на руки.

– За такие слова придётся отвечать, Олимпиада красота моя Аскольдовна. А я – я не перезрел. Я поумнел. Немножко.

Ну черт с ней, с его дурацкой ревностью. Даже немножко приятно. Зато поцелуи вернулись.

***

В воскресенье они все-таки пошли в бассейн. И в бассейне Оля уже не думала, что ревность Бориса такая уж дурацкая. Оказывается, на Олю постоянно смотрят посторонние мужчины. Это Борис ей об этом сообщил.

– Что, не будем ходить в бассейн?

– Будем, – мрачно буркнул Борис. – Но только вдвоем, со мной!

Оля прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Может, купальник слишком откровенный?