Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!
Шрифт:
«Видеозапись с камер посмотри, — буркнул он. — Кто-то все равно заходил, не сама же турка на плиту спланировала».
«Это мысль», — я решила быть великодушной и не стала припоминать ему то, как он лажанулся, обвинив Дэна во всех грехах.
— Саш, мне б кассетку поглядеть с камеры у двери, можно? — лучезарно улыбнулась я охраннику.
— Не можно, — буркнул он. — Такие вещи только с разрешения начальника охраны.
— А все же? — нахмурилась я.
— Не по правилам. Завтра напишете начальнику заявление, укажете причины, он и рассмотрит вашу просьбу.
Саня явно не выспался и был потому слегка
Я облокотилась на стойку будочки и задушевно спросила:
— А спать на работе — это по правилам?
Парень явно задумался.
— А я ведь, Сань, трепло, каких еще поискать, — покаянно поведала я ему. — Меня к начальнику никак нельзя — все-е ему расскажу.
— Все — это что? — нахмурился Саня.
— Ну в общем-то ничего страшного, ты не переживай, — снова тепло улыбнулась я. — Ну и что, что вы с дружком намедни пиво пили тут, а потом песни на лавочке горланили? Надо расслабляться, все верно! Да и ночами спать — это обязательно! Иначе для организма вредно! А вот еще помню, как вы на день десантника….
— Ладно, хватит, — поморщился парень. — Заходите.
Дважды меня приглашать не пришлось.
Я ужом скользнула в будочку, из нее — в заветную дверцу, и вскоре я уже сидела перед экраном телевизора и просматривала пленку, отмотанную на два часа назад. Для надежности.
В час ночи народ еще ходил туда — сюда, но ни Дэна, ни Сереги, ни кого-то незнакомого. Все свои, жильцы. Правда, в полвторого зашел сосед с десятого этажа с вульгарной девицей, да спустя пятнадцать минут появилась молодая вдова с третьего этажа в обнимку с каким-то солидным мужчиной.
«Эх, все по парочкам», — грустно подумалось мне.
А потом дверь в подъезд на экране распахнулась, и в его проеме показалась знакомая двухметровая фигура. Дэн, не глядя по сторонам, прошел к лифту, а я сидела в полном ошеломлении…
Бо-оже…
Через двадцать одну минуту, судя по таймеру в углу экрана, двери лифта снова открылись, Дэн шагнул из него в холл и быстро пошел на выход.
Ну да, много времени на то, чтобы приготовить любимой девушке утренний кофе у него не ушло.
Я смотрела на его совершенное, неправдоподобно — прекрасное лицо, перекошенное злобой, и беззвучно рыдала. Любимый мой, это на меня ты так зол? За то, что ни в какую не умираю, за то, что рушу твои планы на мое наследство?
— Саня, продай кассету, — бесцветно сказала я.
— Продать — никак, мне утром отчитаться за нее надо, — покачал он головой. — А вот переписать ее — перепишу. Утром со смены пойду — занесу.
— Спасибо, — выдавила я из себя, повернулась и на негнущихся ногах поковыляла к лифту.
Сейчас главным было донести свою боль до дому, не расплескав. Не упасть посреди холла на колени, рыдая от того, что душу мою жгут каленым железом, и это непереносимо. Не выть, словно на похоронах, оплакивая нечто умершее в моей душе.
— Ангелов тьма одесная, — шептала я непослушными губами, — сила защитная и чудесная…
Дверцы лифта бесшумно разошлись, я зашла, нажала на кнопку своего этажа и бессильно упала на банкетку, чувствуя, как слезы комом встали в горле.
— Их крыла надо мной…, — с трудом продолжила я вызов на защиту, и тут не выдержала.
Я упала навзничь на обитую
черным атласом банкетку. Меня ломало и корежило от немыслимой боли…«Я старый солдат, и не знаю слов любви, но при виде вас мое сердце разрывается от нежности…».
Меня словно сжигали на костре, кровь вскипала болью в моих венах, а сквозь языки пламени и вопли толпы я слышала его бархатистый и родной голос.
«Но я так же гарантирую, что если я на тебе не женюсь, я буду жалеть об этом каждый миг моей жизни».
И я не выдержала, я зарыдала, громко, в голос, по-бабьи. Я заткнула уши, я не желала слышать более слова, которые раскаленными иглами выжигают рваные дыры в моей душе. Каждое слово заставляло выгибаться мое тело от немыслимой боли…
«Потому что ты единственная в моей жизни», — строго и печально сказал он мне, преодолев все преграды.
До утра я рыдала, словно пытаясь вместе со слезами выплакать и горе. Ничего не видя от слез, я бессмысленно ходила по квартире, светло улыбалась, натыкаясь на вещи Дэна, прижималась к ним щекой, а потом раздирала их в мелкие клочки.
Только на фотографии, где мы вместе — рука у меня не поднялась.
Все это время он был со мной, чтобы в конечном итоге меня убить. Если бы я вышла замуж за него — я бы умерла. Я сделала его наследником — и потому он посчитал, что мне пора умереть.
А я его все это время любила. У меня замирало дыхание, когда я смотрела на его точеный профиль. Его голос был для меня чудеснее пения ангелов. Он действовал на меня, словно наркотик, ибо без него меня — ломало.
Несколько зеркал, попавшихся мне на пути, я разбила. Ибо мое лицо и без того некрасиво, а уж многочасовая истерика и слезы и вовсе сделали его уродливым.
«Вот почему Дэн не смог тебя полюбить», — шептали мне отражения, и тогда я уничтожала их.
«Сейчас я проплачусь, — тупо твердила я себе, — я склею разбитое сердце и все у меня будет хорошо. Вот только никогда, ни одному парню за свою жизнь я больше не поверю… Хватит с меня боли. Я буду беречь свое бедное сердечко от самой малой привязанности, и тогда никто не сможет сделать мне больно. Я смогу. Я сильная, черт возьми!»
Лора тенью ходила за мной, молча переступала через осколки зеркал и разорванные на клочки джинсы, принадлежащие парню, которого я любила. Я была ей благодарна за то, что не видела радостного блеска в глазах. За то, что она молчала и лишь тяжко вздыхала, но мнения не высказывала.
В девять часов утра я пошла в ванну и долго умывалась холодной водой. Потом сделала макияж, попытавшись замаскировать следы истерики, заплела косу и поехала в нотариальную контору, вывеску которой я видела неподалеку от дома.
Дэна я из числа наследников не исключила. По новому завещанию он получал картину, написанную лично мной. Весьма неудачный мой опыт в живописи, даже не знаю отчего, но детям картина крайне не нравится. Мультиковская дочка аж зарыдала и за мать спряталась при виде моей мазни. На ней был запечатлен Баксюша на ветке березы, правда, был он похож больше на крокодила, чем на кота — но кого волнуют такие мелочи? Дорог не подарок, дорого внимание!
После этого приехала домой и засела за телефон.