Как Россия стала чемпионом мира по футболу
Шрифт:
– А Сема где?
– Не знаю! Может назад?! Утонем же все!
Я промолчал. Петя был прав. Но я поплыл дальше, сам не знаю, почему.
Потом потерялся счет времени. Не знаю, сколько прошло – пять, десять, пятнадцать минут? Мне показалось это вечностью. Я понял, что больше не могу. Я начал конкретно тонуть. Нескончаемые волны, вышибли из меня последние силы. Мне стало так жалко себя. Я вспомнил Леру, маму, и понял, что, наверное, это конец. Я вообще не понимал, где я. Где Асан? Где кто? Может меня унесло в сторону?
Огромная волна треснула мне по лицу на вздохе, я хлебнул,
Вот, эта волна будет последней в моей жизни, промелькнуло у меня в мозгу.
И тут, вместе с глыбой воды, на меня, буквально, обрушился Суворов, волочивший бездыханного беглеца, а рядом чуть живой Кирсан, который не то помогал деду, не то просто держался за ногу Асана. Я вцепился в них мертвой хваткой. Как сумасшедший, забултыхал ногами, рывком вытащил свою голову на поверхность и чуть-чуть продышался.
– О! Миша! Привет! Как водичка?! – закричал Суворов так, словно встретил знакомого на пляже.
Мне, знаете, как-то не с руки в тот момент было выяснять, откуда они все взялись. По-моему, я даже не смог ничего сказать. Только понял, что Асан жив. И я, возможно, тоже прямо сейчас не умру. Две мысли было у меня в голове. К берегу! И Сема. Где он?
Назад плыть было легче во всех отношениях. Прежде всего, из самоубийцы я моментально превратился в человека, наоборот, борющегося за жизнь со стихией. Во-вторых, невозмутимая уверенность деда, совершенно точно, придавала сил. И, хотели мы того или нет, вызывала восхищение. Мы с Петей были почти мертвые, а этот плыл себе спокойно и еще тащил Темирова.
Каждый раз, когда мы взбирались на волну, я глядел во все глаза и орал, что есть мочи:
– Семаааа!!!
Заметил его через некоторое время Кирсан. Сема промелькнул где-то между волн метрах в пятнадцати. Он ничего не видел и не слышал. Потому что тонул.
Суворов моментально скомандовал:
– Быстро к нему! Оба!
Как мы с Петром добрались до него, я до сих пор не понимаю. Но все-таки добрались, вытащили, поддержали, он немного очухался, и мы, с грехом пополам, все вместе погребли к острову.
В процессе борьбы со штормом я конкретно нахлебался воды. В какой-то момент у меня отключилось сознание. И последнее, что я помню, как на входе в бухту ко мне подплывают и подхватывают на руки Васька и Тимоха Вельяминов. И все…
Очнулся я на берегу от того, что кто-то со страшной силой давил мне на грудную клетку. Я открыл глаза и увидел перекошенное лицо Захара Семенюка.
– Миша! Наконец-то! – закричал он.
Извините за подробности, но тошнило меня так, как будто я выпил литр водки и запил ящиком пива. Я оттолкнул Захара и меня просто вывернуло наизнанку.
Потом, кое-как наведя фокус распухшими от воды глазами, я обнаружил лежащего на песке Сему. Он поймал мой взгляд и чуть улыбнулся. Доплыл, слава Богу. Рядом сидел и хрипло дышал Кирсан. Суворов был «как новенький». Он одиноко примостился на камне в сторонке и смотрел на море. Все наши
бродили по пляжу от одного «героя» к другому. Ко мне подошел Вася и устало сел рядом.– Ты вырубился. Вдвоем тебя тащили. Считай, второй раз родился.
– Спасибо, – только и сумел выдохнуть я. – А где Асан?
– Вон лежит. Откачали.
Дед все-таки допер его. Железный человек.
– Как вы его нашли? – не поднимаясь, спросил я Кирсана.
– Суворов нашел. Он, блин, старик, а прет как… Никакого катера не надо. Сказал, что Асан уже ничего не соображал и по кругу плавал. Еще немного и конец. Суворов его схватил и тот все… В аут ушел. А я тебя потерял. Уж, тоже на дно почти собрался. Заорал из последних сил. И тут дед мне в ответ… Пацаны сказали, что мы кувыркались-то, считай, на одном месте. Хорошо, если метров тридцать от бухты.
Я встал и еле-еле доковылял до Асана. Вокруг него была толпа. Рядом сидел Прохор с нашатырным спиртом. Наш «пловец» лежал зеленый, как футболка Северной Ирландии. Я склонился над ним и обнял.
– Прости, брат. Прости. Обидели мы тебя…
Через кашель, слезы и сопли Асан прошептал:
– Я думал, уплыву и… Заметят… Суворов корабль даст… Чтобы догнать… И мы на этом корабле…
Я смог только усмехнуться. Вот оно, значит, как… Пацан. Мальчишка.
Семен уже тоже был здесь. Он повернулся и злобно крикнул в сторону Суворова:
– Все из-за тебя! Смотри!
Я не понимал, как относиться к этому старику. Прыгнул с утеса, в штормовое море, спас Асана. Петра. Меня. С другой стороны, он в центре заговора против нас, ничего толком не объясняет, и, действительно, все это из-за него. В общем, получался образ какого-то «плохого парня» с некоторыми хорошими чертами. И чего больше, я пока не мог определить.
Дед встал с камня, спокойно подошел и оглядел всех нас.
– Нет здесь никакого корабля, братцы! Нет! Говорю вам, не мучайте себя.
Развернулся и пошел. Потом остановился и оглянулся.
– Завтра утром приглашаю всех на тренировку. Пора уже. Пора! Хватит бездельничать!
Когда добрались до дома, перед номером меня остановил Кирсан, а за ним Семен и Вася.
– Миша, – с улыбкой начал Кирсан, – Давай договоримся. Если еще кто-нибудь уплывет, и ты бросишься спасать – бери заранее акваланг и ласты. А то очень ноги сводит…
И мы молча обнялись все вчетвером. А потом я зашел в комнату, положил голову на подушку, закрыл глаза и передо мной пошли волны, волны, волны, волны, а потом я куда-то провалился.
Второй день после первого дня. «Заретта» и «Хамелеон».
Накануне за ужином, когда я, наконец, проснулся, мы как-то, не сговариваясь, решили пойти на тренировку к деду. Семен, конечно, протестовал. Ему было наплевать на «подвиги» Суворова в спасении утопающего. Но мы с Васей его уговорили.
– Сема, будет плохо, если кто-то пойдет, кто-то нет. Мы просто посмотрим! И все. Не понравится – уйдем!
И Семен, нехотя, «сломался».
Таким образом, впервые мы стояли на поле. А перед нами стоял Суворов. В руке он держал какой-то пульт. Я ждал пространных речей об ответственности перед страной.