Как с гуся вода, или Фамильяр для ведьмы

– Попробую тебя переубедить, – подмигнул Ирвинг. И когда успел подойти так близко? Я вдруг обнаружила, что смотрю в потемневшие глаза столичного сыщика, не обращая никакого внимания на причитающего дядю Юлиуса, гогочущего гуся и радостно лающего Каприза, пребывающего в восторге от всей это неразберихи. – Я знаю, чего я хочу. Осталось дело за тобой.

– И как ты себе это представляешь? Выйти замуж за первого встречного? За кого ты меня принимаешь? – собрала я весь свой скептицизм в кучу. Немыслимо, ведь так?

– Ну, хочешь, я выйду и вернусь чуть позже? Буду вторым встречным. Третьим, если хочешь.

– А ты допускаешь мысль, что мне вообще не хочется за тебя замуж?

– Допускаю, – спокойно кивнул Ирвинг. – И если, когда дело закончится, ты скажешь, что хочешь, чтобы я ушел, я уйду.

– Навсегда? – уточнила я, чувствуя, как в животе неприятным комком оседает разочарование.

– Этого я тебе обещать не могу. Я где-то слышал, что ведьмы могут менять решение.

– Не находишь, что это все очень глупо и поспешно.

– Никогда не тратил много времени на принятие верного решения. Как я уже сказал: я знаю, чего хочу. Мне нужна ты, Гертруда Улверстон.

– Ты меня даже не знаешь.

– Это поправимо. Обрати внимание, ты не сказала «нет». Все, что ты делаешь сейчас, это повод для отказа. И не очень успешно, как видно.

– Ты живешь в столице, а я здесь. Я не собираюсь переезжать и отказываться от своих обязанностей только потому что обзавелась булыжником на пальце.

– Довольно милый дом. И река неподалеку есть, как я успел разузнать. Рыба наверняка водится. Мне нравится ловить щуку. Знаешь, щука смертоносная хищница, она предпочитает клевать на движущуюся наживку. Любая блестящая штучка подойдет для этой рыбы, потому что свет преломляется и создается эффект подвижности. Щуке нравится ловить убегающую добычу.

– Необычайно интересно, – скучающим тоном бросила я.

– А знаешь, что самое интересное? – Ирвинг приблизился, и я почувствовала слабый запах мяты, исходящий от него. – Я не щука.

Я лишь моргнула. Сквозь шум текущей по венам крови и оглушительно громкое биение сердца, я с трудом слышала доносящиеся до меня слова. С трудом понимала их смысл. О чем это он?

Он прав. Я не хочу отказывать. Просто ищу поводы, потому что до ужаса боюсь. Потому что так не делают. Я так не делаю. В серьезных вопросах я всегда рассудительна и осторожна. Так почему же каждая минута, проведенная с Ирвингом Шоуэллом, заставляет голос в глубине моего разума все громче и громче твердить: «Это он! Ты нашла его, Гертруда!»? Почему мне кажется, что с ним я не только не потеряю то, кто я есть, но открою новые грани себя? Даже в этот короткий промежуток времени, проведенный вместе, он меня смешил, сердил, очаровывал и да, раздражал. Единственное, чего он не делал – не оставлял меня равнодушной. За каждой моей эмоцией скрывался интерес. За каждой язвительной фразой я прятала желание прикоснуться, почувствовать его руки на себе. И да, это пугает меня до ужаса.

– Необычайно ценная информация, – я закатила глаза, всем своим видом демонстрируя сыщику, что он зря здесь распинается. – Продолжай в том же духе.

– А раз я не щука, не совершенно не обязательно, чтобы ты убегала. Можешь прекратить бежать, Гертруда.

– Кажется, я вот-вот останусь без дяди.

И действительно, будь гусь плотоядной тварью, от моего бедного дяди Юлиуса уже не осталось бы даже косточек. Нет, в какой-то степени я даже ценю тот факт, что отныне почтенный родственник будет, как минимум предупреждать меня о визите, если не захочет наткнуться на кровожадную птицу, но с другой стороны, дядю жалко. Какая-никакая родня.

С тяжелым вздохом, но втайне радуясь тому, что скользкий разговор удалось отложить еще на какое-то время, я направилась к забору – снимать моего бедного-бедного дядю.

– Предпочитаешь быть приготовленным с яблоками или с черносливом? – сходу поинтересовалась я у гуся.

– Герти, осторожно! – прохрипел сидящий на заборе, словно воробей на жердочке, дядя Юлиус. – Он вооружен!

– Это чем же?

– У него зубы! – взвизгнул дядя. – И он совершенно игнорирует мои лучшие чары!

– Вам будет о чем побеседовать, когда к нему вернется человеческий облик. Он, знаешь ли, колдун. А ну брысь отсюда! – велела я и пошла на гуся.

Удивительно дело, тот зашипел, но отступил. На мгновение он показался мне почти озадаченным, словно не мог понять, как он тут очутился и что вообще происходит. Может, к Шерману потихоньку возвращается сознание?

Подошедший Ирвинг аккуратно снял дядю с забора и поставил на землю (мышцы они там качают вместо расследований что ли, в своем отделе правопорядка?), после чего бережно снял с дядиного плеча клочок белоснежного гусиного пуха.

– Я упаду в обморок, – заверил нас дядя Юлиус, но вопреки собственным обещаниям падать никуда не стал. – У меня немеет тело. Дайте валерьянки.

Неунывающий Каприз легонько дернул дядину брючину и тот, взвизгнув, подпрыгнул.

– Какой-то он у тебя нервный, – оценивающий взгляд сыщика скользил по моему пострадавшему родственнику. – Гертруда, у тебя все родня такая?

– Нет. Троюродную бабушку Валентину боится весь наш клан, хотя у нее магического дара вообще нет. Она вышла замуж за дедушку Альфарда и таким образом вошла в семью.

О том, что бабушка Валентина председатель совета округа и однажды велела темному колдуну убрать черепа с забора, потому что они «портят облик города», я умолчу. А уж о том, что колдун все убрал и стал после беседы с бабушкой еще и регулярно стричь газон, за чем доселе замечен не был, точно никому знать не надо.

– А вот с этой дамой я бы познакомился, – оживился Ирвинг. Ну еще бы. Судя по тому, что я успела о нем узнать, женщины с тяжелым характером ему по душе. Головой его в детстве ударили что ли?

– Не надо, – слабым голосом простонал дядя Юлиус. – Эта женщина само зло. Герти, твой гусь ужасен. Знаешь, я тут подумал, важность фамильяра в жизни ведьмы сильно преувеличена. И потом, у тебя такой замечательный пес.

– Действительно, – ухмыльнулась я, притопывая ногой. – Еще какие-нибудь открытия?

– Да. Я, пожалуй, пойду. Кажется, мне нужна валерьянка. И торт. Очень большой.

– Тебя проводить? – а вот теперь я действительно начала переживать. Как бы не свалился без чувств мой дядя Юлиус где-нибудь на дороге.

Дядя, однако, умирающим не выглядел.

– Лучше убедись, что эта тварь не последует за мной, – попросил он и ткнул пальцем в гуся. Тот склонил голову набок, внимательно глядя на дядю черными глазами.

– Не переживайте. Я лично за этим прослежу, – торжественно пообещал Ирвинг. – Вы в полной безопасности.

Я с удивлением и легким благоговением наблюдала, как дядя Юлиус убирается восвояси. Все же члены семьи Улверстон покладистым нравом не отличались никогда. Вот прямо совсем никогда. А тут вдруг оказалось, что для усмирения дяди Юлиуса достаточно всего лишь простого гуся. Ну кто бы мог подумать.