Как спасать принцесс # 1. Волшебник Лагрикома

– А, так бы и говорил. – Барон указал рукой на стену, противоположную входу. – Он там. – Барон присел на кровать и выдохнул: – Подумать только, как повезло негоднице служанке. Как раз вчера ведь – представь! – Ума выпросила у меня отпуск на четыре дня. Кто бы знал, а? Да-а, кто бы знал… Это все женская интуиция, не иначе. Хитрые они создания, мой мальчик, невообразимо хитрые. Никогда не доверяй женщине.

«Особенно если у нее хвост и она жонглирует головешками», – добавил Эпл про себя.

Пока сэр Барни рассуждал о женщинах, Эпл сбросил с себя штору, пересек комнату буквально в два шага и открыл деревянную дверцу в стене. Внутри оказалась кабинка с тремя стенками и полкой, которая делила ее пополам, а сбоку от нее – веревка, тянущаяся сверху вниз (а может, снизу вверх, поди разбери). Эпл подергал за нее и увидел, что это заставляет кабинку двигаться.

Как работал подъемник, было понятно. Только вот осилит ли он такую работу?

Эпл оглянулся на хозяина, словно прикладывая к нему линейку, и вернулся к кабинке. Не сказать, чтобы вместить очень, очень неправильные формы барона в изящный прямоугольник кабинки было невыносимой задачей. Ее, скорее всего, можно было бы решить, удалив из уравнения все лишнее: халат, тапочки, ночную рубашку и долгие годы слишком богатой диеты. Но даже тогда барон в подъемнике выглядел бы не лучше сардельки, на которую наступили, а потом попытались собрать все как было. Поэтому Эпл решил убрать из уравнения другой член – полку посреди кабинки.

– Что ты вздумал? – встревожился сэр Барни, когда Эпл взял швабру.

– Хочу сломать эту доску, чтобы вы могли поместиться…

– Ты имеешь нахальство отпускать какие-то намеки? – мгновенно вспыхнул барон.

– Нет, сэр, что вы. Просто так вам будет удобнее.

– А, хорошо, тогда ломай, конечно.

Эпл кивнул, хотя и не ждал от хозяина одобрения. Подперев полку шваброй, он несколько раз пнул ее, пока ручка не треснула. К счастью, полка треснула раньше. Он бросил швабру и довершил начатое руками. Убирая доски из кабинки, он заметил внизу, рядом с веревками, рычажок.

– Сэр, а зачем эта штуковина тут?

– Это тормоз для остановки подъемника. Ох, сколько от тебя вопросов. Нельзя ли поторопиться и просто спасти меня?

«Наспех можно и шею себе свернуть», – подумал Эпл, а вслух ответил:

– Этим и занимаюсь, сэр!

– Похвально, похвально, – закивал барон, а руки все крепче прижимали к груди ларец, а глаза все быстрее бегали по сторонам. – Только побыстрее, молю! Жарко тут очень, и дышать совсем нечем, а задыхаться нам никак нельзя.

– Ладно, кажется, я разобрался. Полезайте в ящик.

– Как? – изумился барон. – Я? Туда? Ты уверен?

– Сэр, это же ваша идея.

– Хорошо, полезаю.

Он уже даже приподнял свой золоченый тапочек с помпоном, но вдруг задумался.

– А почему я первый? А вдруг обвалится?

– Ну хорошо, если хотите, я пойду первым, но тогда вам придется крутить веревку. Справитесь?

– Что значит «справитесь»? Думаешь, я не способен «покрутить веревку»? А ну полезай! Сейчас, не будь я бароном, я докажу тебе… Постой, Эпл. Мы что-то забыли.

– Думаете? Вроде все в порядке.

– Нет-нет, что-то не… А, мой сундучок! – Барон опустился на колени и любовно прижал его к груди. – Как же я мог тебя оставить? – Продолжая гладить темное дерево, он бросил Эплу через плечо: – Куда ты вообще смотрел, а?

– Да я, знаете, как-то все заботился о том, как бы нам тут не подпалиться…

– Э-э, не о том ты заботишься, мой мальчик. Держи-ка, да понежнее с ним, понежнее! Это тебе не деревенскую девицу на танцах обнимать. Это… это… – Барон так растрогался, что ему не хватало слов.

Зато они нашлись у садовника:

– К груди коробку прижимать?

Барон махнул рукой.

– Ай, совсем ты ничего не смыслишь в настоящей красоте, в ценностях, в великолепии. Не урони, в общем, заклинаю. Ведь если представить, что все рассыплется, тогда… тогда… я просто…

Он вдруг замолчал и замер. Сощурил свои и без того не очень-то большие глаза и посмотрел на юношу так, будто тот только что влез в окошко в черной маске и с мешком на плече. Вероятно, придя к какому-то заключению, барон выдернул свою прелесть обратно.

Эплу показалось, что ларец покинул его руки вместе с его руками, но – удивительное дело! – они по-прежнему были на месте.

– Сэр, вы чего?

– А вот ничего! Просто полезай без моего сундучка. Потом его спустим, в последнюю очередь.

– Как это? Сэр, так ведь так не получится: вы подумайте, вы спускаете меня, потом я спускаю вас – а кто тогда сундук-то спустит?

Барон посмотрел на свою прелесть. На Эпла. Снова на свою прелесть, которая с каждым мигом становилась все милее и дороже его сердцу. Он все еще сомневался и не верил, что его план так уж невозможен, как это выставил садовник, но чувствовал, что где-то закралась небольшая загвоздка, даже не так – загвоздочка.

– Хорошо, умник. Тогда… тогда… тогда первым пойду я, и не надо меня отговаривать: с тысячей обедов и корзин подъемник не обвалился – и сейчас не обвалится.

– Сэр, но ведь я вас и не отгов…

– Тихо! Мы небогаты временем, чтобы пускаться в твои пространные разговоры. Лучше помоги-ка мне здесь.

И садовник помог. Если бы какой-нибудь ученый муж, разбирающийся в строении Вселенной и понимающий, как работают ее законы, спросил тогда у Эпла, как ему удалось впихнуть объем винного погреба в пространство, подходящее ну не больше чем одному ящику, – Эпл не нашелся бы с ответом. Такое чудо определенно было сродни яйцам Бабержи 21 и дирижаблям в бутылках. Мастерство, секрет которого сокрыт от непосвященных.

21

Как писал Исаак Вальтерсон, собиратель жизнеописаний выдающихся персон, «это еще раз подтверждает, что страдание подталкивает искусство. Минуло девять лет с Драконовых войн, и вот у Микали Курай-Тона по прозвищу Бабержи из Гильдии алхимиков зародилась странная идея: добыть тела драконов, коих в предсмертный миг пленил остекленевший песок Пустошей Фата, и представить публике на диво.

Так собралась экспедиция алхимиков, которые добились лишь упоминания в истории: Драл ал Гран, Теойан Кольммаль, Сатлер Элли, Эло ир Аптор и его брат Тир ир Назав.

Пустоши Фата и по сей день окутаны дымом пожарищ и мрачных легенд, а в те времена не было на свете места опаснее. Вернулся из экспедиции только Бабержи с семью помощниками-гноммами. Неудивительно: только этот закаленный в копоти земли народ и мог выжить там. На обратном пути дюжина сильнейших клусских быков тянула повозки с огромными черными глыбами.

Тогда затею Микали Курай-Тона окрестили жалким провалом и пятном на имени гильдии и поспешили забыть обо всем. И это удалось – на шесть лет. За это время все семеро гноммов, кто участвовал в походе, умерли загадочными смертями. Поговаривали, что Бабержи лично способствовал тому, не без помощи отравленных яблок, стейков и бутылок, дабы сохранить свои секреты.

А спустя шесть лет известный богач Стефон Спойлиндберг неожиданно представил на балу стеклянное яйцо с натуральным драконом в сердцевине. Темная дымчатая „скорлупа“ позволяла обозреть чудовище во всех подробностях и при этом не погибнуть в его пасти – небывалое явление.

Новости о яйце Бабержи пронеслись по королевству, как лесной пожар. Самые могущественные и богатые люди того времени наперебой делали заказы еще вчера безвестному алхимику. Он успел создать еще два шедевра, прежде чем последний его заказчик решил, что произведение повысится в цене стократно, если будет в крайне ограниченном количестве, и замуровал мастера в подземелье своего замка.

Так алхимик Микали Курай-Тон по прозвищу Бабержи сумел вытащить из-под земли чудовищ прошлого, но не сумел освободить себя».

Но результат был налицо: сэр Барни сидел в кабинке подъемника и плотно сжимал ларец руками и складками (причем не только штор).

Эпл громко выдохнул, хлопнул в ладоши и взялся за веревку.

– Ну что, спускаю? Готовы?

– Млюм-блюм, – предельно сжато ответил предельно сжатый барон.

И Эпл стал осторожно тянуть за веревку, хоть в таких обстоятельствах и не хотелось тянуть кота за хвост. Раз-два, раз-два – перебирали его руки. Подъемник скрипел, трещал, но опускался. Сэр Барни – весь сэр Барни – постепенно скрывался с глаз, сменяясь пустотой и темнотой шахты, которые будто давили сверху. Раз-два, раз-два. С одной стороны, нельзя было назвать груз неподъемным. С другой стороны, все мышцы юноши кричали (и даже те, о существовании которых он и не подозревал), что было бы легче затащить дракона на гору. Да и чувствовал он себя примерно так же, как если бы у него на спине сидело гигантское чудовище и дышало ему жаром в щеку.

– Эпл, тут тесно, – донесся приглушенный голос барона.

«Ага, зато мне просторно в этой комнате с пожаром за спиной», – подумал садовник, а вслух сказал:

– Ничего не поделаешь, сэр.

– Эпл, эта твоя затея теперь вызывает у меня большие опасения. Весь механизм так удручающе стонет…

«Еще бы не стонать! – фыркнул про себя садовник. – Об этом надо было думать за ужином, а лучше – за завтраком, да еще на той неделе».

А вслух он сказал:

– Не переживайте, сэр, осталось еще чу…