Как спасти детей и фигуру

Я затихла, глядя во все глаза на Александра. Словно не веря его словам. Внутри меня будто сдвинулись какие-то льдины. Они начали таять, причиняя почти физическую боль. Стекая слезами по щекам. Отпуская что-то давно зажатое внутри. Наверное, мою веру в то, что меня все-таки смогут полюбить.

– А сейчас ты вернешься к нему, – Александр взял меня за руку и повел к водопаду, что неподалеку стекал со скалы, разбиваясь хрустальными каплями о камни. – И откроешь себя навстречу своим чувствам. Примешь его чувства без доказательств, на веру. Тогда цветок соединит вас навеки. Поняла меня?

– А ты? – я слегка смущенно бросилась Александру на шею, пряча горящее от слез и стыда лицо на его плече.

– А я останусь здесь. Уйду в мир мертвых. Потому что так будет правильно, – усмехнулся Александр, почти силой отрывая меня от себя. – Но последнее, что я очень хотел тебе сказать, признаться перед аварией, но не успел…

– Что? – прошептала тихо-тихо я, закрывая глаза и сжимая кулаки с такой силой, что ногти впились мне в ладонь.

Почему-то стало страшно, словно я заранее знала, о чем его признание. Хотя в голове моей сейчас была лишь пустота и ни единой мысли. И бешеное биение пульса в висках от волнения.

– Я никогда не говорил тебе правду, Катя, – Александр сглотнул, и я по нервному движению его рук поняла, насколько ему непросто говорить об этом. – Я не ушел от жены не потому, что не любил тебя. Или любил тебя меньше, чем ее. Нет. Ты и только ты всегда была в моем сердце. Но в реальном мире все несколько сложнее, чем здесь, в мире истинной любви, сотканном магией артефакта – цветка.

Александр невесело улыбнулся и помолчал. И когда я думала, что он уже не заговорит больше, продолжил:

– Я не мог уйти от жены. Оказался в ловушке. Она… серьезно больна. Не смертельно, но без меня ее сдали бы в клинику и превратили в овощ, накачав лекарствами, чтобы она не мешала. А у нас ребенок. Сын… Он очень привязан к матери. И ему уже десять лет. Он все бы понял, что я сделал с его мамой, и не пережил бы. Возненавидел бы меня за то, что я предал бы маму, по его мнению. Отказался от нее. И мог бы сам… сломаться психически. Ведь у него наследственное, от моей жены, – Александр не выдержал и отвернулся, я услышала сиплое дыхание, срывающееся с его губ. – Так я оказался в ловушке дважды, – прошептал он еле слышно. – О болезни жены я узнал только после рождения сына. Она успешно скрывала свои приступы от меня. Ну, а потом, когда я понял, что не люблю ее, когда появилась ты… Было уже поздно. Понимаешь? Прости меня, Катя. Если бы не чертовы обстоятельства, я ушел бы от нее и выбрал бы тебя. Но я не смог… И предал этим самым уже тебя. Разрушил внутри тебя веру в то, что тебя могут любить. Искренне, честно, по-настоящему. Прости меня за это. Ведь сам себя я никогда не прощу…

В моих глазах стояли слезы, когда я кивнула Александру и отпустила его руку. Медленно делая шаг, потом другой, в водопад. Странно, но в этот момент я ничего не боялась, входя в ослепляющий хрустальными каплями кокон, что начал магическим образом закручиваться вокруг меня. Я словно знала: водопад – это сердце цветка. А цветок принесет меня домой… ведь дом там, где сердце. А сердце мое – это Дамиан.

– Я прощаю тебя, Александр, – прошептала едва слышно я, оборачиваясь, глядя в глаза своей бывшей несбывшейся любви.

Думала, не услышит. Но Александр услышал… и несмело улыбнулся, махнув мне рукой на прощание. И его образ растворился в прозрачных каплях водопада передо мной. Вихрь воды и магии завертел меня, выбрасывая на камни возле другого водопада. И я увидела Дамиана перед тем, как мои ресницы, дрогнув, опустились. Я увидела Дамиана на коленях передо мной. Вернее, перед моим неподвижным телом. А в руках он держал хрупкий цветок, сиящий бриллиантами и капельками воды… Протягивая этот цветок мне в знак истинной любви.

«Значит, он все-таки выбрал меня!» – мелькнула мысль в моей голове, и я успела безмятежно улыбнуться перед тем, как мир медленно поплыл передо мной. И я уснула.

***

Дамиан открыл глаза в бесконечной пустыни. От горизонта до горизонта расстилался песок, над которым подрагивало жаркое марево. На ярком небе – ни облачка.

Дамиан взволнованно осмотрелся. Катя лежала на песке. Темные волосы разметались вокруг бледного лица. Безмятежного, как у спящей. Только дыхание становилось все тише, все реже.

Дамиан упал на колени перед Катей. Он ухватил за руки, вкладывая в них тоненький стебелек. Она не двинулась, когда его ладони накрыли ее тонкие пальцы, сжимая цветок.

– Ну, давай же… приходи в себя, – прошептал Дамиан. – Я же здесь, Катя, я же нашел его.

Он склонил голову, прижимаясь лбом к изящным ладоням. Таким прохладным, несмотря на жару пустыни. Тихий шорох ветра по песку, почти беззвучное дыхание – и больше ничего.

– Я же люблю тебя, Катя, – негромко и обречено продолжил Дамиан, говоря больше в пустоту то, что не успел сказать в лицо. – По-настоящему. И так часто вспоминаю ту встречу в «Камилла Холл». Если бы не Кассия тогда, я точно влюбился бы в тебя. Но тогда не разглядел… Зато теперь смог. И вижу изломанную девочку, которой всегда так не хватает любви. Я хотел бы давать тебе ее день за днем.

Он закрыл глаза. И слегка вздрогнул, когда послышалось хриплое, почти неслышное:

– Я тоже.

Дамиан вскинул голову. Катя приоткрыла глаза, устало глядя на него из-под ресниц. Еще ослабевшие пальцы сильнее сжали стебелек. Облизнув пересохшие губы, она продолжила:

– Я тоже люблю тебя, Дамиан. Больше всего на свете. Больше собственной гордости. Я никогда тебе не говорила… никогда даже не осознавала… но я не ушла бы даже, если бы ты продолжил любить ее. Осталась бы рядом, как бы ни было больно.

С каждым словом голос Кати становился громче, ровнее, будто она набиралась сил. А цветок в руках начинал светиться. Все ярче и ярче.

– Но люблю я тебя, – улыбнулся Дамиан, помогая Кате подняться.

Цветок Истинной Любви вспыхнул, заливая все вокруг белым светом. Удивительно ярким и чистым, но не слепящим. Он возник всего на секунду. А потом лепестки и стебелек рассыпались на тысячи маленьких звездочек. Они вихрем закружили вокруг Кати и Дамиана, после падая на песок, как крохотные капельки дождя. Впитались без следа. Только остался в воздухе сладковатый приятный аромат цветка.

Катя прильнула к Дамиану, утыкаясь лицом ему в плечо и прикрывая глаза. Он обнял ее, зарываясь носом в шелковистые темные волосы. Даже их аромат – не такой, как у Кассии. Совершенно другие духи. Совершенно другая девушка.

– Я знаю, что меня, – тихо-тихо выдохнула Катя.

– И веришь? – лукаво усмехнулся Дамиан, поддевая пальцами ее подбородок.

– И верю. Но если ты захочешь построить какой-нибудь склеп в ее честь, – не сдержавшись, Катя фыркнула, но потом посерьезнела. – Я принесу к нему цветы, Дамиан. И скажу Кассии: «Спасибо».