Как сражалась революция
Шрифт:
Много героических женщин дрались с врагом в рядах Конной армии. Разве не достойна высокой похвалы самоотверженная работа женщин-политработ-ников Екатерины Ворошиловой, Татьяны Соболь-Смоляниновой, Натальи Кузнецовой, славной дочери армянского народа Васкунаш Акопян?
Приходится только сожалеть, что невозможно перечислить имена всех конармейцев, каждый из которых заслуживает особого рассказа.
Концерт
Как-то мне довелось послушать концерт в одной из дивизий. И должен сказать, он произвел на меня большое впечатление. С тех пор прошло много времени, но тот вечер сохранился в моей памяти... Возможно,
Как сейчас вижу опушку большой рощи, освещенную электролампочками, питаемыми от радиотелеграфного двигателя. Сосредоточенные лица зрителей — бойцов и местных крестьян. Артисты играют отрывок из спектакля.
Отсутствие сцены не снижает достоинств постановки, а, напротив, усиливает впечатление естественности.
И вот кончилось представление. Артисты уже скрылись в темноте рощи, а зачарованные зрители молчат. Лишь через несколько минут послышались одобрительные возгласы, грохнули аплодисменты. Потом под аккомпанемент старенького пианино боец-пулеметчик исполнил арию Ленского. Я и сейчас вижу его перед глазами, опоясанного патронной лентой.
В конце первого отделения худенький русоволосый юноша-скрипач исполнил «Венгерский танец» Брамса... Поэты-самоучки читали свои стихи. И хотя они были несовершенны по форме, слушали их с вниманием, ибо стихи эти выражали подлинные чувства и мысли бойцов...
Мне запомнились стихи конармейца П. Горского, прочитанные на вечере.
Я сын восставшего народа,
Я воин рати трудовой,
Я авангард передовой,
Я рыцарь верный твой, свобода.
Меня Россия в бой послала
За вольный труд, за бедняков,
Чтоб их избавить от оков,
Чтоб свергнуть иго капитала.
Не для наживы, не для славы
Я смело встал под алый стяг,
А чтоб разбит был грозный враг,
Чтоб чтили все наш красный флаг!
Закрывая концерт, ведущий программу предложил спеть «Интернационал». И еще объявил, что собранные деньги будут переданы местному ревкому на строительство школы.
Жажда знаний
...Наша армейская газета «Красный кавалерист» активно поддерживала борьбу за ликвидацию неграмотности в рядах конармейцев. Одним из инициаторов организации школ грамоты была работник политотдела Конармии жена Климента Ефремовича Ворошилова — Екатерина Давыдовна.
Обучение неграмотных было делом трудным. Не хватало учителей, бумаги, времени. Но энтузиазм и сознание величия дела, за которое они взялись, воодушевляли и учителей и учеников.
Находчивые конармейцы обучались даже в походе, в движении. На спины бойцов прикреплялись буквы, и ехавшие позади заучивали их.
Когда учеба дала первые плоды, в «Красном кавалеристе» появился «Уголок политграмоты» с несложными текстами, по которым знающий азбуку мог продолжать свое образование.
В
жажде бойцов к знаниям, даже когда они шли на фронт, проявлялся величайший оптимизм людей, твердо веривших, что Советская власть непобедима и тем, кому будет суждено остаться в живых, без знаний не обойтись, так как им придется строить свою жизнь по-новому...Приезд президента
Во второй половине дня 25 мая 1920 года в армию прибыл М. И. Калинин. И сразу же пожелал выехать в части.
Мы сели в автомобиль. Погода после ночного дождя установилась теплая, солнечная. Михаил Иванович снял с себя поношенную кожаную куртку. Одет он был в простой хлопчатобумажный свитер и серые брюки, заправленные в обыкновенные яловые сапоги. Заметив, что я пристально осматриваю его экипировку, Калинин, улыбаясь, спросил:
— Что, не президентский вид у меня?..
— Ну что вы, Михаил Иванович! Вас в любой одежде встретят как своего.
— Не говорите, Семен Михайлович,— хитровато посмотрел на меня Калинин.— Вот помню, в прошлом году приехали мы с группой товарищей на Восточный фронт. Зимой дело было, и холод стоял ужасный. Так я, чтобы не замерзнуть, напялил на себя богатую шубу. Перед красноармейцами выступил, а после один из них, шустрый такой, совсем юный паренек спрашивает: «Что же это вы, товарищ Калинин, староста пролетарского государства, а одеваетесь вроде министра-капиталиста?» Поначалу я даже растерялся. Потом говорю: «А как вы думаете: хорошо будет, если наше пролетарское государство оденет Председателя ВЦИК в дырявый армяк, да еще в такой мороз?» Почесал паренек затылок и отвечает: «Нет, не хорошо! Стыдно будет перед мировым пролетариатом».
За разговорами незаметно подкатили к селу Тальное. На его окраине уже выстроилась 1-я бригада 6-й кавдивизии.
Приняв рапорт комбрига В. И. Книги, Михаил Иванович обошел строй конармейцев, поздоровался, затем поднялся на пулеметную тачанку. С этой импровизированной трибуны он произнес речь, и голос его, спокойный, негромкий, в наступившей тишине звучал внушительно и убежденно.
Он не скрывал трудностей предстоящей борьбы, но убедительно показал патриотизм советских людей, их твердую решимость защищать свою страну и неизбежность поражения интервентов.
Во время митинга в синеве майского неба появился самолет. Сделав круг, начал снижаться. Это никого не встревожило: на крыльях отчетливо виднелись красные звезды. А оказалось, враг использовал коварную уловку. Мы это поняли слишком поздно, когда летчик обстрелял нас из пулемета. От неожиданности бойцы метнулись в разные стороны, схватились за винтовки и открыли огонь. Лошади, напуганные беспорядочной стрельбой и шумом пропеллера, сбились в кучу. А Михаил Иванович и не шелохнулся. Он продолжал стоять на тачанке, словно ничего не произошло. Я предложил ему укрыться хотя бы под тачанкой.
— Что вы, Семен Михайлович! Прятаться на глазах бойцов? Нет! — решительно отказался он.
Получив отпор, самолет набрал высоту и ушел в сторону противника. Бойцы снова окружили Михаила Ивановича, и по их глазам, по отдельным фразам, которыми они перебрасывались, можно было легко угадать восхищение мужеством нашего гостя. Сами отчаянные, храбрые, они и в других особенно ценили хладнокровие и выдержку. На следующий день Калинин снова побывал в частях. Он выступал на митингах, беседовал с красноармейцами, награжденным вручал орден Красного Знамени.