Как стать оруженосцем

– И что же вам такое спеть?

– Что-нибудь рыцарское, - махнул рукой со сжатым кулаком сэр Ланселот, давая тем самым знак к началу представления.

И артисты начали. Первым в барабан изо всей силы лупанул пес. Барабан отозвался глухим "бум". Затем кот резко повернул ручку шарманки; раздался двойной скрипящий звук открываемой-закрываемой рассохшейся двери: "кля-кля". В надлежащий момент петух дунул в судейский свисток, после чего осел заорал во все горло "рыцарскую песню", на известный мотив "Живет моя отрада..." То есть, имело место вот что:

Бум, кля-кля, бум, кля-кля, бум, кля-кля, бум, кля-кля (свисток),

Жила-была принцесса,

Украл ее дракон...

А рыцарь все приходит,

Со скрипкой под балкон...

Бум, кля-кля, бум, кля-кля, бум, кля-кля, бум, кля-кля (свисток)...

– Скрипка, это, наверное, оруженосец, - пояснил осел.

А Владимир вдруг кое-что вспомнил...

"Конечно, для исполнения комических куплетов большой голос не обязателен. Никто не ждет также хорошей вокальной техники и правильной фразировки. Неважно, если певец, беря ноту, вдруг обнаруживает, что забрался высоковато, и стремглав срывается вниз. Не стоит обращать внимания на темп. Вы не упрекаете певца за то, что, обогнав аккомпанемент на два такта, он вдруг замолкает на середине фразы, чтобы посовещаться с аккомпаниатором, а потом начинает все сначала. Но вы вправе рассчитывать на слова. Вы никак не ожидаете, что певец знает только первые три строчки первого куплета и все время повторяет их, пока не вступает хор. Вы не ожидаете, что он может вдруг остановиться посредине фразы, фыркнуть и заявить, что, как это ни забавно, но, провалиться ему на этом месте, если он помнит, как там дальше; он несет какую-то отсебятину, а потом, дойдя почти до конца песенки, вдруг вспоминает забытые слова, без всякого предупреждения останавливается, начинает сначала, и так все идет через пень-колоду..."

Собственно, здесь можно бы и остановиться, поскольку певец-осел явно не уступал певцу-Гаррису, а кое в чем даже обладал пальмой первенства. Слова песни, если она существовала в более-менее складном виде, он либо не знал, либо прочно забыл, и, чтобы не сбиться с ритма, заменял забытое простым "иа-иа". А если уж быть честным до конца, то это последнее составило львиную долю оставшейся части песни, превратившейся в откровенную отсебятину. Время от времени он переходил на прозу, поясняя происходившее в песне действо и (по его мнению), нуждавшиеся в пояснении слова, но поскольку аккомпанемент продолжался в прежнем темпе, составить себе представление о нем (действе) не представлялось возможным. В последнем куплете речь уже шла о Прекрасной Даме, которая выплакала все глаза в ожидании рыцаря, который "все не едет, иа-иа-иа..."

– В общем, кризис жанра, - сообщил осел, пока сэр Ланселот и Владимир, оглушенные пением, мотали головами, стараясь прийти в себя. Голос у осла, как говорится, был незаменим - в случае пожара или стихийного бедствия.
– Той мелочи, что нам бросали, даже на овес не хватало. Овес нынче дорог. И конкуренты.

– Какие конкуренты?
– уставился на него сэр Ланселот.

– Как это - какие? Обычные. Двойники. Думают, что у нас не жизнь, а малина, и плодятся, ровно грибы после дождя. Разъезжают и выступают под нашим именем.

– И как же их от вас различить?

– Ну... Во-первых, они безголосые.

– И деньги любят, - добавил свои пять копеек молчавший до этого кот.

– И поют по-латыни, - добил конкурентов осел.

– Это как это?
– не понял сэр Ланселот.

– А вот так.
– И осел заревел:

Марэ бела донна, ке ун бель канцоне,

Саи, ке ти амо, семпре амо...

– Достаточно было во-первых, - буркнул Владимир.

– Да, звучит как-то не по-рыцарски, - поморщился сэр Ланселот.
– Даже не знаю, чем вам помочь...

У осла вытянулась морда.

Сэр Ланселот беспомощно развел руки.

Как вдруг...

– Ну кончено!
– обрадовано воскликнул он.
– В этом все дело! Вы не так сидите! А ну-ка!..

И он принялся рассаживать музыкантов по-новому. Каждый раз, изменив их положение, он отходил в сторону, критически осматривал, после чего подавал знак начинать. Владимир уже совершенно перестал воспринимать происходящее, и это не смотря на то, что исполнялся только первый куплет. Наконец, расположив артистов так, как было в самом начале, - и даже не заметив этого, - сэр Ланселот остался полностью доволен.

– Совсем другое дело!
– заявил он, прослушав в очередной раз исполнение первого куплета.
– Теперь успех вам обеспечен!..

– А по окончании пения надо присесть, расставить уши и передние ноги в стороны, улыбнуться, и сказать "ку", - зачем-то добавил Владимир.

Осел непонимающе поглядел на него, а затем выполнил то, что ему было посоветовано. Его улыбка, растопыренные уши, на одном из которых болталась тряпка, расставленные под прямым углом к туловищу, передние ноги, полуприсяд, вызывали оторопь.

– Мне кажется, это лишнее, - с сомнением проговорил сэр Ланселот.

Владимир был вынужден согласиться.

Настало время сделать небольшой перерыв и поговорить... Например, о средневековых артистах, раз уж они повстречались нам во время странствий нашего героя. В 1901 году вышла изумительная книга Константина Иванова "Трубадуры, труверы, миннезингеры", которая нам в этом и поможет. Целью книги автор ставил "распространить в популярном изложении более близкие к истине представления о Средних веках как в кругу учащегося юношества, так и в более широкой сфере нашего образованного общества". На наш взгляд - автор прекрасно справился с поставленной им перед собой задачей. Следует добавить, что книга была переиздана (с иллюстрациями) издательством "Ломоносовъ" (2014 год, серия "История/география/этнография", содержащая много других замечательных книг, которые будут очень и очень интересны всем, увлекающимся историей).

Мы приведем маленький фрагмент из первой главы, посвященной трубадурам.

"Кто не слыхал о трубадурах? Кому из образованных людей при этом слове не представляется в воображении рыцарский замок с зубчатыми стенами и башнями, с подъемными мостами и рвом? Кому из них не представляется при этом обширная замковая зала со стенами, увешанными различными рыцарскими доспехами, с огромным камином, с резными скамьями, столами и креслами? Кто в воображении своем не заполнял эту залу живым обществом рыцарей и дам в живописных, ярких цветами своими поэтических костюмах поэтической эпохи? Кто из людей, одаренных живым воображением и способностью переживать поэтические настроения, не рисовал себе этого общества жадно внимающим вдохновенному певцу, который поет пред ним о любви, о любви счастливой и несчастной, о любви земной, о любви возвышенной. Большинство и представляет себе трубадуров певцами любви. Во взгляде этом есть большая доля правды, но любовь далеко не исчерпывает содержания тех песен, которые слагались трубадурами.

И прежде всего, что значит само слово трубадур, которое приобрело себе такую широкую известность, такой поэтический колорит? Оно произошло от провансальского глагола trobar (франц. trouver), что значит находить, изобретать. Таким образом, слово трубадур (пров. trobaire, trobador) обозначает в буквальном переводе изобретателя, сочинителя песен.

Под названием трубадуров разумеют тех поэтов XII и XIII столетий, которые слагали свои песни на провансальском наречии. Поэтическая деятельность трубадуров противополагалась народному творчеству и называлась самими трубадурами "искусством находить, изобретать" (art de trobar), т. е. творческим искусством. При этом имелось в виду исключительно искусство слагать стихи, петь рифмованной речью. Словом trobar называлось и само стихотворение в смысле изобретения или выдумки отдельного лица. Другое название искусства трубадуров - "веселое знание" или "веселая наука" (gai saber, франц. le gai savoir или la gaie science) - возникло значительно позже...

Под именем трубадуров подразумевались только лирические певцы, т. е. поэты, выражавшие в своих всегда сравнительно небольших произведениях свое личное чувство или свой личный взгляд на то или другое лицо, на то или другое событие. Трубадуры резко отличались от авторов рассказов и новелл. Про одного из поэтов в средневековой рукописной книге высказано такое мнение: "Он был не добрым (т. е. не настоящим) трубадуром, но автором новелл", иначе говоря - не лирическим, а эпическим поэтом (речь идет об Элиасе Фонсаладу - "no bon trobaire, mas noellaire to"). Вообще трубадуры относились пренебрежительно к эпическому виду литературного творчества, и один из известнейших трубадуров, Гиро де Борнель (Guiraut de Bomeil), выражал даже негодование на то, что романы и новеллы находят себе благосклонный прием при дворах. Таким образом, на свою поэзию они смотрели как на единственно достойную внимания высшего феодального общества, как на поэзию придворную.