Как стать оруженосцем

– Ни в коем разе, - сообщил сверху кот.
– Это у него фамилия такая. Иного зовут, например, Иван Федорович Крузенштерн. Или, вот, пастух тут недавно проходил, так его звали Прощай Лошадь. А этого, наоборот, Игнорамус. А студьозус - это его... гм... призвание.

Сэр Ланселот недоверчиво смотрел на молодого человека.

– Ну да, - подтвердил тот.
– Игнорамус, что значит - мудрейший. (Кот как-то странно хмыкнул.) Можно просто Рамус. А студьозус, это потому, что я обучался в самых лучших университетах: в Саламанке, Сорбонне, Гейдельберге и прочих. Нигде, правда, дольше пары месяцев не задерживался, но сути дела это совершенно не меняет, ибо совершенству нет предела. Ars longa vita... Обрел выдающиеся практические и научные познания в тайнах природы, и вот теперь нахожусь в творческом поиске, куда б пристроиться.

Услышав, что перед ним "грамотей", сэр Ланселот скривился так, будто случаем присел в заросли чертополоха.

– Стало быть, все-таки колдун, - задумчиво протянул он.

– Не то, чтобы, - пробормотал Рамус.
– Но и не то, чтобы... Это с какой стороны посмотреть. Если с одной стороны посмотреть, то, конечно, оно как бы так, но если с другой, то как бы и не так...

– Ты не виляй, а отвечай прямо: можешь сделать, к примеру, так, чтобы дождь пошел?

– Это мне раз плюнуть, - заверил Рамус, что, в подтверждение своих слов, сразу же и сотворил.

После чего, приняв соответствующую позу, размахивая руками в такт произносимому, произнес: "Айн, цвай, драй..."

– Это на одном из забытых языков, - тут же пояснил он.
– Совершенно безвредно для окружающих. Абрра-кадабб-рра!..

Он театрально выбросил руки вперед, после чего все, как по команде, - разумеется, кроме него, - уставились в небо. Откуда, как и следовало ожидать, не упало ни капельки. После чего дружно перевели глаза в том направлении, куда указывал неудавшийся фокусник. И впали в ступор.

– Ма-ма!
– отчетливо произнес кот, оказавшийся самым стойким к чудесам.

Перед ними стояла коза, точнее, почти совсем коза. Премилое животное, с большими глазами и длинными ресницами, как у какой-нибудь кинодивы, с аккуратной ромашкой во рту, цвета фламинго, и широкой желтой полосой вдоль всего необыкновенно изящного тела. Вот только вместо хвоста у нее торчала пятая нога, украшенная на копытце устрашающе торчащими рожками.

– Эт-то что?
– непонимающе осведомился сэр Ланселот.

Было совершенно очевидно, что и сам волшебник поражен не менее прочих.

– Как, что? Ну, вы же сами просили? Вот и получите. Я вас сразу предупредил, что я этого делать не умею, - опровергая сказанное им минуту назад, заявил Рамус.
– Или заклинание какое-то нестандартное.

– Так, - снова начал закипать сэр Ланселот.
– А ну-ка, возверни все, как было раньше. Колдун... этот, как его... нестандартный.

– Му-у-у, - добавила коза.

Рамус пожал плечами и начертил в воздухе букву "Х", перечеркивая ею свое создание. Слабо полыхнуло красным, животное исчезло.

– Обошлось, - выдохнул Рамус.
– Тут вот тоже было. Заглянул я в посудную лавку, чашку хотел... гм... присмотреть. Хозяин товар показывает, - больше, правду сказать, за мной присматривает, чтобы чего не пропало ненароком, - тут входит хозяйка, утюг у нее куда-то запропастился. Кто меня только за язык дернул? Сейчас, говорю, будет вам утюг. Самой последней ковки. Сказал, что надо, а вместо утюга - свинья какая-то огромная образовалась. С крыльями, вместо ушей - розовые кусты. С двумя хвостами. Один - надо полагать спереди - толстый, и с дыркой. С другой стороны - так себе, веревочка. Зато размером как раз во все помещение. Она только один раз и повернулась всего, как я уже понял, нечего мне в этой лавке делать. За полным отсутствием товару. Истребил ее и удрал, пока хозяева спохватились вдогонку бежать... Так что, возьмете меня к себе в попутчики?
– вдруг спросил он.
– Я вас не стесню, а может быть даже и пригожусь когда.

– Берите, берите, - поддержал его кот.
– У вас такого в любой инквизиции с руками оторвут. Или в рабство там, если с деньгами туго придется. Главное - отсюда подальше...

Сэр Ланселот напряженно соображал.

– Ну, разве до ближайшего...
– наконец, пробормотал он. И, в общем, было совершенно непонятно, что имелось в виду под словом "ближайший". Владимиру очень хотелось верить, благородство рыцаря послужит защитой Рамусу до того места, где тот вознамерится остаться, до замка или города. Но в то же время, он не мог полностью исключить вариант, что какое-то из предложений кота пришлось ему по душе.

Впрочем, как бы то ни было, а какое-то время им предстояло провести втроем.

...Что собой представляет Рамус, выяснилось практически после первых же шагов. Если считать, что достоинства человека являются продолжением его недостатков, то Рамус был соткан сплошь из одних достоинств. Трепло, но веселое, совершенно беззлобное и без царя в голове, обладающее потрясающим количеством причудливо перемешанных начатков знаний, с руками, росшими откуда угодно, кроме как из того места, откуда им расти полагается. Он постоянно противоречил самому себе, и это его нисколько не напрягало. Он был готов посмеяться над кем или чем угодно, но столь же охотно смеялся над собственными похождениями. В общем, как решил про себя Владимир, этакий средневековый рубаха-парень. И еще решил всеми средствами воспрепятствовать сэру Ланселоту поступить с ним в соответствии с советами кота.

Рамус разглагольствовал, не умолкая. Он излил из себя массу похвал бродячему рыцарству, заявив при этом, что если бы его происхождение ему позволило, сам непременно стал бы таковым, но, увы, максимум, на который он может рассчитывать, это сделаться оруженосцем без какой бы то ни было надежды повышения по службе. Правда, зачастую оруженосец оказывается для рыцаря важнее, чем даже рыцарский конь (сэр Ланселот при этом нахмурился), а если правду сказать, то оруженосец и рыцарь - великая сила. Чему есть масса примеров. Да вот, хотя бы...

– Жил-был на свете один рыцарь, - начал свое доказательное повествование Рамус.
– Обычный такой, звезд с неба не хватал, то с драконами побьется, то с соседями, то на охоту, то на войну, в общем, ничего особенного, все как у всех. И вот однажды случилось так, что засиделся он у своего друга в замке далеко за полночь, домой уже давно пора, а они все пьян... пируют, то есть. Наконец, когда пиршественный стол совершенно опустел, отвесив на прощанье хозяину дружескую оплеуху, взгромоздившись кое-как на своего боевого коня, отправился наш рыцарь восвояси. И надо ж такому случиться, что прямо посередине пути налетел на него Зеленый дракон. Из засады. Но, как говорится, не на того напал. Выхватил наш рыцарь меч и давай биться. Как дракон ни старался, с какой стороны не наседал, ничего у него не вышло. А как только бдительность утратил, так сразу рыцарь его и поразил. Насквозь - не насквозь, но почти по самую рукоять меч в тело неприятеля вонзился. От каковой неприятности тот сразу же и издох. Но и рыцарь, обессиленный долгой схваткой, тоже не устоял на ногах, и свалился рядом как подкошенный...

– Здоровый, должно быть, дракон попался, - одобрительно заметил сэр Ланселот.

– Да уж не маленький... В общем, солнышко уже припекать начало, когда наш рыцарь в себя пришел и поднялся, пошатываясь, на ноги. Голова болит, тело ломит, трясется весь, будто от мороза, латы так гудят - миль за десять слышно. Оглянулся кругом, и не видит, куда это поверженный дракон подевался. Удивился сильно, поскольку отчетливо помнил: и как сражался доблестно, и как поверг злодея своим мечом. Смотрит-посмотрит, углядел, наконец, оружие свое. Торчит в расселине камня здоровенного, почти по самую рукоять...